Инна Гарина - Книга без переплета Страница 29

— Ничего не выйдет, красавчик, — с трудом выговорила она, складывая колоду. — Дело твое совсем непростое, и что-то мешает мне видеть… Но оба они — те, кого ты ищешь — находятся в одном месте, как я и сказала.

— Ради всего святого! — вскричал молодой человек при виде ее потухшего взора. — Попробуйте еще раз! Вы не представляете, как это важно… прошу вас… чем я могу вам помочь?

Он был ужасно расстроен. Де Вайле, превозмогая слабость, вновь пристально поглядела на него.

— Я попробую, конечно. Но сначала ты должен мне кое-что рассказать…

— …Меня поманили именем Хораса, — Никса Маколей сдерживал гнев, — и я забыл обо всем на свете. В результате я целый час прождал в пустой квартире, где так никто и не появился. Тем временем друг мой пропал… он не вернулся ко мне в дом и вот уже два дня не дает о себе знать. И хотя я совсем не понимаю, в чем тут дело, но теперь уверен, что он попал в ловушку. Этот человек, Басуржицкий, наверняка был пособником Хораса… если, конечно, то, что вы говорите, — правда, сударыня, и бедный Овечкин находится сейчас там же, где и Хорас…

— Так оно и есть, — невозмутимо сказала Де Вайле.

— Но зачем… — растерянно начал Никса.

— Зачем… скажи-ка мне, красавчик, как сумел ты определить, что Овечкин твой наделен магической силой? И не его ли имел ты в виду, сказавши, что от меня исходит такая же?

— Да, сударыня. А определить это мне помог талисман… фамильная драгоценность Маколеев. Он откликнулся на вас так же, как и на Овечкина.

Колдунья оживилась.

— Талисман… Нельзя ли мне глянуть на него?

— Пожалуйста.

Никса Маколей расстегнул воротник рубашки и извлек на свет Божий оправленный в серебро и подвешенный на цепочке стеклянный кубик, в котором Михаил Анатольевич Овечкин без труда узнал бы родного брата своей странной и милой сердцу «игрушки», найденной в Таврическом саду. Только стекло его отливало зеленью, в то время как кубик Михаила Анатольевича был бирюзового оттенка.

Де Вайле же при виде кубика тихо присвистнула.

— Понятно, — сказала она. — У твоего друга, король, был при себе такой же. Вот и вся причина его «магической силы».

Никса изумился.

— Вот как! И у вас, сударыня…

Колдунья кивнула.

— Я знаю, что за талисман у твоего Овечкина. И даже знаю, где он его взял…

Это Никсу не интересовало. На лице его вдруг выразилось сильнейшее беспокойство.

— Значит, он и вправду не лгал… никакой он не чародей! Бог ты мой… так ведь ему грозит тогда настоящая опасность!

Он нервно выпрямился.

— Сударыня, я прошу вас… приложите все усилия — разыщите его! Я должен его защитить! И как я сразу не понял… Хорас продолжает издеваться надо мной!

Де Вайле усмехнулась.

— Я помогу тебе, король. Тебе нужен Овечкин, а мне нужен его талисман… думаю, это недорогая цена за спасение твоего друга.

Никса недоуменно поморгал глазами, глядя на нее.

— Я думаю, он должен решить это сам…

— Он решит, — с непонятным весельем в голосе сказала Де Вайле. — Он решит! А ты ступай домой, король, и жди. Мне нужно отдохнуть, собраться с силами. И думаю, что не позднее завтрашнего дня я принесу тебе весть…

Ей многое стало ясно. И глядя вслед молодому королю, Де Вайле думала о том, что Доркина искать уже не придется. Вернее, искать она его будет там же, где и Овечкина с талисманом. Баламут наверняка напал на след Тамрота возможно, сыграл свою роль тот защитник и друг, которого предрек ему при расставании Гиб Гэлах, — и тоже попал в ловушку. В этом она почти не сомневалась. Но что останется от двоих людей и одного талисмана к тому времени, когда она их разыщет, — известно было одному только дьяволу. Могущество Хораса, врага Никсы Маколея, было впечатляющим… карты, которыми она пользовалась при последнем гаданье, умерли навсегда — теперь она это знала. И работа ей предстояла… Де Вайле поморщилась. Она собрала последние силы и перенеслась в свое убежище прямо с того места, где была, пренебрегши всякими правилами скрытности и тайны. Хорошо еще, что стояла она в тени дома и никто не заметил внезапного исчезновения старой цыганки, как будто растворившейся в этой тени.

ГЛАВА 11

Михаила Анатольевича настигла любовь, но он был весьма далек от понимания этого.

Никогда в жизни не думая о любви, ничего не знал Овечкин ни о формах ее, ни о мгновениях ее зарождения, ни о становлении и смерти, ни о силе воздействия ее на душу человека, ни о сопутствующих ей восторгах и муках. И теория и практика любви равно были для него terra incognita, и можно смело сказать, что прожив в сем блаженном неведении тридцать пять лет своей жизни, никогда бы не догадался Овечкин о том, что с ним теперь произошло, если б кому-нибудь не вздумалось открыть ему глаза. А такого человека поблизости не нашлось.

И потому, постояв в оцепенении перед открытым окном в своем новом жилище и возвратившись через какое-то время к реальности, оставался Михаил Анатольевич все в том же блаженном неведении относительно своего состояния. Одно только он знал совершенно твердо — Басуржицкий заблуждается. Его жена абсолютно здорова. Разумеется, он не мог бы сказать, на чем основывается такая его уверенность и вряд ли рискнул бы отстаивать свое мнение перед специалистом. Но всею душою был он отныне на стороне Елены Басуржицкой и, едва придя в себя, сразу задумался, каким образом можно помочь девушке снять с себя клеймо сумасшествия.

Правда, он слишком мало еще знал о ней. Михаил Анатольевич скорбно покачал головой, отошел от окна и присел на кровать. Ему предстояло познакомиться с ней поближе, услышать ее историю — а в наличии очередной удивительной истории он почему-то нисколько не сомневался, — и только тогда уже начинать ломать голову над выходом из положения.

А положение оказалось гораздо серьезнее, чем представлялось Овечкину, и убедился он в этом очень скоро, тем же вечером.

Когда туман в голове окончательно рассеялся и Михаил Анатольевич снова начал мыслить трезво и ясно, все решив для себя относительно состояния душевного здоровья Елены Басуржицкой, вспомнил он и о Никсе Маколее. И ужасно забеспокоился. Что ж он тут сидит… надо позвонить хотя бы, узнать у бабы Веры, не возвратился ли король, а если возвратился, то как там у него с Хорасом? И вообще, может, сегодня ночевать тут ему не обязательно и можно съездить повидаться с Никсой, заодно и рассказать ему… И Михаил Анатольевич решительно поднялся с кровати и направился к выходу, не предвидя никаких препятствий невинному своему желанию повидаться с другом.

Однако первое же препятствие явилось ему в виде запертой на три замка двери, ведущей из половины Елены в остальную часть квартиры. Это смутило Овечкина, но ненадолго. Он увидал кнопочку звонка на дверном косяке и, справедливо рассудив, что она предназначена для вызова кого-нибудь с той стороны, без колебаний нажал на нее.