Линн Флевелинг - Крадущаяся Тьма Страница 3

После недолгих поисков Алек обнаружил маленькое закрытое ставнем окно высоко в стене. Он взобрался по водосточной трубе, ножом откинул защелку ставня и заглянул внутрь.

— Пахнет как из кладовой, — шепотом сообщил он Серегилу.

— Тогда влезай, я следом за тобой.

Алек подтянулся и ногами вперед бесшумно скользнул в окно. Серегил влез по трубе, тоже принюхиваясь к повеявшим из открытого окна запахам: пахло картошкой и яблоками. Протиснувшись внутрь, он оказался на чем-то, на ощупь похожем на мешки с луком. Его вытянутая рука коснулась плеча Алека, и вместе они в темноте двинулись к двери. Серегил осторожно приподнял щеколду и заглянул в похожую на пещеру кухню.

В очаге еще тлели угли, и при их свете можно было разглядеть двоих слуг: они спали на подстилках в углу. Из другого угла доносился еще чей-то густой храп. Справа находилась арка, ведущая в глубь дома. Серегил потянул Алека к ней, и они на цыпочках двинулись через кухню.

Арка вела в помещение для прислуги. Поднявшись по узкой лестнице, Серегил и Алек попали в господские покои и стали искать кабинет благородного Дециана. Не обнаружив его, они поднялись еще на этаж и рискнули воспользоваться светящимися камнями, прикрывая их руками.

В неярком свете они увидели выходящие в коридор двери; рядом с некоторыми стояла обувь, выставленная господами, чтобы слуги почистили ее. Серегил толкнул Алека локтем и поднял палец: им повезло. У хозяина дома была единственная дочь. и теперь нетрудно найти нужную дверь — требовалось только обнаружить туфельки, которые могла бы носить пятнадцатилетняя девушка.

У двери в дальнем конце коридора стояли изящные сандалии; с ними соседствовали прочные добротные башмаки — красотка спала не одна.

Серегил подавил улыбку. Алеку светило более пикантное приключение, чем тот рассчитывал, — и не в одном смысле.

Осторожно коснувшись дверной ручки, Алек обнаружил, что дверь не заперта. Доставить девушке дар любви была сегодня его обязанность — это входило в обучение помощника Кота из Римини. Такая работа, конечно, не могла идти ни в какое сравнение по важности с тем, что они с Серегилом делали последнее время для Нисандера, но она требовала большой ловкости, и Алек жаждал не ударить лицом в грязь.

Спрятав светящийся камень в сумку с инструментами, он сделал глубокий вдох и открыл дверь.

Рядом с кроватью горел ночник; занавеси оказались раздвинуты, и Алек увидел девушку с толстыми тяжелыми косами — она спала на боку, повернувшись лицом к двери. Постель с ней делила другая женщина, дородная и немолодая, — мать или няня. Она беспокойно зашевелилась под своим теплым одеялом.

Подкравшись к постели, Алек достал подарок — записку, свернутую в трубочку и продетую в золотое кольцо. Действуй он по собственному усмотрению, Алек просто положил бы это на столик у кровати, но указания благородного Фириена были совершенно непререкаемы: кольцо должно быть положено на подушку его возлюбленной.

Склонившись над девушкой, Алек положил кольцо туда, куда было велено. Слишком поздно он услышал, как Серегил со свистом втянул воздух: тяжелое кольцо скатилось по подушке и задело щеку спящей.

Карие глаза изумленно раскрылись. К счастью для Алека, девушка увидела кольцо прежде, чем успела вскрикнуть. Выражение ее лица тут же изменилось: вместо страха теперь на нем была написана радость — в полумраке закутанную фигуру Алека красотка приняла за своего возлюбленного.

— Ох, Фириен, до чего же ты смел! — выдохнула она, кинула быстрый взгляд на спящую соседку и, схватив Алека за руку, нежно, но настойчиво потянула к себе под одеяло.

Алек отчаянно покраснел под надвинутым на лицо капюшоном: как и большинство скаланцев, девушка спала нагой. Противиться он, однако, не посмел. Это не только могло бы показаться девушке подозрительным: сотрясение кровати разбудило бы другую женщину.

— Какой же ты холодный! — прошептала девушка, тихо хихикнув. — Поцелуй меня, мой храбрец! Я тебя согрею.

Придерживая капюшон свободной рукой, Алек поспешно чмокнул ее, но тут же предостерегающе кивнул на спящую матрону. Кокетливо надув губки, девушка отпустила его и спрятала кольцо под подушку.

С отчаянно колотящимся сердцем Алек задул ночник и выскользнул в коридор.

— Серегил, я .. — начал он извиняться за задержку, но спутник оборвал его, схватил за. руку и потащил прочь тем же путем, каким они пришли.

«Будь проклято все на свете! — ругал себя Алек. — Такое простое дело, а я умудрился его провалить!»

Каждый момент ожидая, что будет поднята тревога, Серегил и Алек вернулись в кухню и выбрались наружу через окно. Оказавшись снаружи, Серегил все еще зловеще молчал. Когда они перелезли через стену, он бросился бежать; Алек следовал за ним, убежденный, что его ждет разнос.

После третьего поворота Серегил неожиданно замедлил бег и нырнул в переулок; там он остановился и скорчился в три погибели, словно в изнеможении.

Алек ожидал гневного нравоучения и поэтому не сразу понял, что Серегил хохочет.

— Потроха Билайри, Алек! — наконец выдохнул тот. — Не жалко и сотни сестерциев, чтобы увидеть такое лицо, как было у тебя, когда кольцо покатилось! А уж когда она попыталась затащить тебя в постель!.. — Серегил прислонился к стене, сотрясаясь от смеха.

— Что за глупость! — простонал Алек. — Я должен был предвидеть, что оно соскользнет по подушке… Серегил вытер глаза, все еще хихикая.

— Может, и должен был, но подобные вещи случаются. Уж не знаю, сколько раз я на таком попадался. Имеет значение только то, как удается выпутаться, и тут ты справился великолепно. Я всегда говорю: учись на своих ошибках.

Алек облегченно перевел дух, когда они направились к дому. Однако не прошли они и одного квартала, как Серегила охватил новый приступ веселости. Тяжело повиснув на плече юноши, он пропел высоким фальцетом: «Поцелуй меня, мой храбрец! Я тебя согрею!» — и побрел дальше, не переставая смеяться.

Похоже, подумал Алек в отчаянии, он не раз еще услышит обо всей этой истории.

Вернувшись в «Петух», Серегил и Алек нашли на кухне у Триис еду и прокрались по потайной лестнице на второй этаж. Охранные знаки на мгновение засветились, когда Серегил прошептал магическую формулу. Дойдя до верхней площадки лестницы, они пересекли холодный чердак и добрались до своей двери.

Заставленная всяким барахлом, комната все еще хранила тепло очага. Бросив мокрый плащ на руку статуэтки — русалки у входа, — Алек принялся стаскивать с себя влажную одежду, одновременно пробираясь к своей постели в углу.

Серегил следил за ним с легкой улыбкой Ужасная стеснительность юноши, которую он всегда считал неестественной, несколько уменьшилась за последние месяцы, но тем не менее сейчас Алек повернулся к нему спиной, прежде чем снял кожаные штаны и натянул длинную ночную рубашку. В свои шестнадцать лет он очень напоминал Серегила сложением: тонкий, гибкий, светлокожий. Серегил поспешно принялся разбирать накопившиеся на столе бумаги, когда Алек снова повернулся к нему.

— У нас на завтра ничего ведь не намечено, верно? — спросил Алек, запуская зубы в один из похищенных с кухни пирожков с мясом.

— Ничего неотложного, — зевнул Серегил, направляясь к собственной спальне. — И я не собираюсь вставать раньше полудня. Спокойной ночи.

Освещая себе дорогу светящимся камнем, он пробрался между стопками книг, ящиками и корзинами к своей широкой кровати с бархатным балдахином, которая занимала большую часть тесной комнатки. Сбросив мокрую одежду, он со стоном наслаждения скользнул между чистыми хрустящими простынями. Из темного угла появилась Руета и с громким мурлыканьем вскочила на кровать, желая найти себе теплое местечко.

Суматошный выдался год, думал Серегил, рассеянно поглаживая кошку. Особенно последние месяцы. Мысль о том, как давно он не бывал на улице Огней, только подчеркнула тот факт, что жизнь его нарушила свой обычный ход.

«Ну что ж. Вот и зима пришла. Всегда найдется, чем себя занять, но и на развлечения, которые предлагает город, тоже время будет. Можно сказать, мы заслужили передышку»

Думая о тихих снежных месяцах впереди, Серегил начал засыпать… но тут же подскочил, задыхаясь от кошмара: он падал во тьму, сопровождаемый воплем Алека; они летели все вниз и вниз с башни замка Кассарии…

Со стоном открыв глаза, Серегил испытал облегчение и одновременно раздражение: обнаженный, он сидел в одном из кресел гостиной Нисандера.

Не было нужды спрашивать, как он сюда попал: отвратительная тошнота, сопровождающая магию переноса, все еще мучила его. Откинув с лица длинные темные волосы, он бросил на волшебника недовольный взгляд.

— Прости мне это неожиданное перемещение, милый мальчик, — сказал Нисандер, протягивая ему мантию и чашку горячего чая.