Верните мне меня! (СИ) - Линьков Кирилл Страница 3

«Как ты мог солгать, отец?»

Тёплый дом, вкусный ужин и одежда, сшитая мамой вручную: всё это было тем, что она давала ему и Коди берёг это как сокровище, надёжно сохраняя в своём сердце каждый миг, проведённый с ней. О большем он и не желал.

Коди поклялся во что бы то ни стало выполнить обещание отца… Он не уйдёт, и он заставит свою матушку снова искренне улыбаться, даже если на это уйдёт вся жизнь.

Так, помогая друг другу и живя ради друг друга, семь лет прошли словно ураган, подкидывая их семье всё новые трудности.

Погружённый в свои мысли и продолжая свой путь в поисках стрелы, он заметил, что небо стало окрашиваться в оранжево-розовые тона — солнце клонилось к закату. Пора возвращаться.

Взглянув на свою сумку, мальчишка скривился от злости: завтра им придётся немного поголодать и в этом есть его вина. Где же эта деревяшка?

Вскоре, заметив свою стрелу, воткнутую в землю, он нервно выдернул её и, почистив наконечник об листья, убрал в колчан. Нужно поторопиться в деревню.

Идти предстояло недолго, матушка запрещала заходить далеко в лес. Пусть, чаще всего это не останавливало Коди, как и в этот раз, но ближе к вечеру парень всё равно старался возвращаться в места у деревни.

Спустя несколько минут послышался звонкий смех других детей. Подрастающая ребятня казалась парню такой беззаботной. Они не знали потери родителей, могли сколько угодно резвиться на улице днями напролёт.

Коди не мог себе этого позволить. Если он не пойдёт на охоту, то еды, что приносит матушка с полей, не хватит. Ведь Коди обещал. И он не солжёт.

Когда мальчишка вышел из леса, лучи заходящего солнца неприятно ударили по глазам. Малышня не обращала на него особого внимания: просто помахав ему ручками, они возвращались к своим делам, уже зная, что Коди не будет с ними играть. Да и сейчас он был не в духе. Шагая по просторной улице, парень вспомнил вчерашнее беспокойство и, обратив внимание на непонятно от чего опустевшую деревню, ему становилось действительно не по себе. Волнение только усиливалось, и он поспешил домой.

Дом был небольшим: в нём кое-как умещалась печь, стол с лавочками на противоположных сторонах и пара кроватей. Он был построен почти полностью из дерева, как и большинство остальных домов в деревне.

Войдя внутрь, Коди увидел свою мать, сидящую на кровати. На ней было простенькое, крестьянское платье коричневого цвета и фартук того же цвета, но немного темнее. Подойдя чуть ближе, парень заметил у неё в руках флакон с дорогими, Гварнскими духами, которые ей подарил отец. Духами с её родины. Опять они.

— Ах… Коди… как успехи?

Прежде чем ответить, мальчишка прошёл глубже в дом, к столу, и поставил на него мешочек со своими находками. Он был зол. Ему нужно успокоиться. Чуть-чуть помедлив он уселся на лавочку и, успокоившись, начал свой «доклад».

— Ну… думаю, на пару дней хватит, вместе с теми запасами, что у нас есть, но завтра придётся ещё сходить поискать.

Коди почувствовал запах духов, что заставило его поморщиться. Мама редко ими пользовалась.

— Ты снова их достала?

— Да…

Коди старался не поднимать эту тему, зная, что духи и их запах единственное напоминание об отце. Тишина повисла между ними — продолжать разговор не было смысла. Парнишке не нравилось видеть свою матушку грустной, тем более из-за этих духов, но что он мог с этим поделать? Просто наслаждаться запахом духов, погружаться в ностальгию мирной и счастливой семейной жизни, одно из любимейших занятий его матери, как бы то грустно не звучало.

— Пора приниматься за ужин.

— Тебе помочь?

— Не-е-ет, можешь пойти поиграть на улице.

Пусть помочь он ей не мог, Коди хотел научиться готовке, и быть хотя бы ещё немного полезнее, но он понимал, что она не посчитает это честным и не свалит на него ещё и готовку. Мама любила его не меньше, чем он её. Она бы никогда не смирилась с тем, что становится бесполезной своему сыну. Хотя никто из них никогда не считал друг друга бесполезным.

Коди неспешно вышел из дома и задумался.

«Поиграть, да? С тех пор как он солгал, я не знаю, что это такое.»

Мальчишка осмотрел улицу, злость снова накатывала на него. Нужно чем-то себя занять. Оглянувшись вокруг он увидел одинокого прихрамывающего старичка, что медленно шёл куда-то в сторону северных ворот. Приглядевшись к нему, мальчишка понял, что это староста, что-то бормочущий себе под нос и даже не замечающий Коди.

— Староста!

Старичок слегка вздрогнул, оглянулся, но, увидев подбегающего к нему Коди, широко улыбнулся. На нём была надета серая рубаха и дряхлые, как и он сам, штаны. Старичок носил длинную седую бороду, а голова его уже давно стала лысой.

— Коди, здравствуй.

На его шее болтался символ Иртисизма — ромб с двумя лучами и короной. Староста никогда не скрывал своей религиозной принадлежности, в этом не было необходимости. Аксария уже давно не та страна, которая яро отстаивает свою религиозную целостность и уже целые регионы практически полностью исповедуют Иртисизм. В основном это территории, захваченные у Кохумо в прошлой Восточной войне, отгремевшей 7 лет назад. Той самой войне, забравшей жизнь отца Коди. Хотя и по сей день не все избавились от предрассудков, что иногда доставляло старосте проблем.

Коди скептично относился к религиозной вражде между Иртисизмом и Эйрисизмом. Просто не понимал для чего она. Мальчишка вырос на сказках и легендах Эйрис, знал о вражде, но всё это дополнили рассказы отца о людях, эльфах и глитчах, что тот встречал на своём пути. До великой войны, тысячу лет назад, эльфы, физически самая слабая раса, исповедовала исключительно Иртисизм, люди в подавляющем большинстве Эйрисизм, а глитчи, физически самая сильная раса, только Эйрисизм. После войны, а особенно после основания Эделики, нового религиозного центра Эйрисизма на эльфийской территории, люди и эльфы перемешались, а границы религии размылись. Только глитчи остались верны своим традициям и исповедуют Эйрисизм и по сей день, жестоко преследуя любых сторонников Иртисизма.

Отец о всех них говорил так:

«Если видишь красивого худого мужчину или женщину с длинными ушами, эльфа, в первую очередь узнай о его религии. Иртисисты очень ответственны и дотошны, не любят торговаться. Попытаешься изменить цену или, да сохрани меня богиня, заподозрят обман, могут и вовсе отказаться от сделки. Но более надёжных торговцев я не встречал. Если заключили сделку, точно исполнят, чего бы им это не стоило. Эльфы-эйрисисты же получают удовольствие от процесса торгов и хитростей. С ними надо держать ухо востро. Недоглядел сам виноват, азартные ребята. А вот с глитчами лучше приходить с охраной и только если ты сам Эйрисист. Кодекс Эйрис они никогда не нарушают, обманывать не будут, партнёры они надёжные, но на переговорах ценят только силу. Дал слабину, потерял выгоду, а если ты Иртисист, лучше даже не заговаривай с ними. Могут и обмануть, и договор не выполнить. Если повезёт. Страшные ребята, огромные, с рогами, всегда в доспехах, словно всегда готовы к войне»

Коди отмахнулся от неожиданно нахлынувших воспоминаний. Может слова отца и были правдой, но он их предал, когда ушёл и не вернулся.

— Здрасьте, проверяете деревню?

— Ага… хочу заодно и ворота проверить.

— А что с ними?

— Говорят, они днём не закрывались, а оставлять ворота открытыми на ночь нехорошо, особенно сейчас… Кстати, пойдём со мной, может пригодиться твоя помощь.

На лице старосты мелькнула тень волнения и тот, словно забыв о Коди, медленно зашагал в сторону ворот. Мальчишке пришлось подстраиваться под его неспешный темп.

— Как у вас с матерью дела?

— Она… снова достала духи…

Старик тяжело вздохнул, заметив на лице Коди тщетно скрываемую злость.

— Не злись на неё, Коди. Твой отец был поистине хорошим человеком. Нам всем его не хватает, пойми это.

Восточная война с эльфийской Кохумо семь лет назад. Она затронула жизни многих людей, поставив крест на большинстве из них, а всё из-за имперских амбиций Аксарии — объединить в своих границах всё северное побережье восточного Великого моря.