Треск Цепей III: Расправив крылья (СИ) - Тихий Даниил Страница 3

* * *

Вой ветра сошёл на нет так быстро, что я встрепенулся и очнулся от дрёмы. Моя встреча с охотником была удивительным делом, не ожидал я встретить иномирных тварей так далеко от Первоисточника.

Выходит, они просачиваются и в миры-зеркала. И это далеко не благая весть. Катастрофа в Первоисточнике что-то изменила в устройстве вселенной. Теперь я понимал, что проблема гораздо глубже чем виделось в своё время синтетикам культа.

Невольно мой разум цеплялся за старые воспоминания. Как будто дело происходило вчера, я видел затопленный вокзал, туман что вырвался из разлома и чёрный шпиль на той стороне пространственного разрыва. Помнил бой, крики Сойки и треск автоматных очередей.

Помнил я и безглазую белую тварь что вырвалась из тумана и попыталась выпить моё «тепло». Тогда меня спас переносной гамма ионизатор. Это его игла пронзила череп твари перед тем, как я провалился в беспамятство.

Та памятная встреча потянула за собой череду событий. Вал решений, который привёл меня сюда, в один из миров-отражений. Мутаген, добытый из той иномирной твари и решение внедрить его в организм навсегда изменили мою нейронную сеть. Я и без того был «ключом» — биоником корпорации, который при должной подготовке мог работать со слоями реальности. Перемещаться в пространстве используя зоны нестабильности, заполонившие Первоисточник и вытворять прочие фокусы, которые в этом мире сошли бы за волшебство.

Мутаген сделал меня гораздо сильнее чем я мог рассчитывать, но он же постепенно разрушал. Во мне росла и крепла личность стихийного охотника, я слышал призывы их прародителя и чувствовал его влияние на мой разум.

Бегство из Первоисточника стало спасением. Вместе с ним я лишился старого тела и той зависимости, личности, что норовила поглотить меня изнутри.

Та тварь, которую я встретил ночью — должна была кинуться. Рвануть мою плоть своими лапами, подмять под себя и «пить» превращая моё тело в иссохшую мумию. Но вместо этого всё произошло совершенно иначе.

Охотники всегда несли на своём хвосте сильный ментальный фон. Такой сильный, что люди и нелюди вокруг слышали их мысли и эмоции. Я тоже слышал. Понимал мотивы и знал почему меня не тронули.

Хищник признал во мне дальнего родича. Наблюдал за мной не вмешиваясь, радовался моей победе над одним из слуг южан. Уступил его «тепло» мне, не стал отбирать. И.… пожалел меня? В какой-то момент мне показалось что он видит во мне прокажённого, побитого язвами пса. Наверное, в его мировоззрении так и было. Хищник видел, что я лишён чего-то для него важного, и воспринимал это дефектом, болезнью.

Когда он в длинном прыжке взвился в воздух и растворился в непогоде, я думал, что мне померещилось, и не сразу осознал всю степень своего везения.

После этой странной встречи, я почти час пробирался по заснеженным улицам деревни держась подальше от эпицентров боя, в которых гремела магия. Не раз и не два охотники скользили рядом, но ощупав меня ментально, спешили дальше — не трогали.

Повинуясь глупому порыву, я взял потерявшего сознание воина с собой. Взвалил на плечо и тащил от укрытия к укрытию пока не добрался до дальней от побоища избы. С учётом того, насколько я был слаб и замотан, подобная задачка оказалась совсем непростой.

В пленнике я видел источник информации. От южан в этом плане было мало толку, а вот местный, служащий им по неизвестной мне причине, наверняка мог многое рассказать.

Изба к которой я вышел не пустовала. В ней держали рабов чьи высохшие трупы уже подёргивались к моему приходу. Вздрагивали и норовили вот-вот подняться, обращаясь в злобную нежить. Их выпили… но это не помешало им восстать.

Я увидел в мертвецах не угрозу, но возможность.

Моя нейронная сеть грозила разрядится спонтанным выбросом и требовалось куда-то девать излишек энергии. Я не знал, чем закончится эта ночь, но точно не желал лезть в бой. Нападение на любого хищника могло обернуться ненавистью всей стаи. Но и бежать я тоже не желал, где-то тут хранили мой меч, и я не хотел уходить без него.

Стараясь убить сразу двух зайцев: создать постоянный отток прибывающей энергии и обезопасить себя от мертвецов я разжёг в печи огонь и воспользовался заклинанием-маяком. Тем самым, что гипнотизировало и привлекало нежить.

Воспользовавшись золой, я начертал вокруг печи подсмотренные у жрицы знаки. Волшебные слова сорвались с моего языка и под хлопок ладоней пламя в печи обернулось серым, потусторонним цветом:

— Латус просидиум!

Уже зная, что будет дальше, я поспешил в подпол. Сгрёб шкуры и тряпки какие только нашёл и свалил всё вниз, в тёмный зев холодной ямы. Прихватил и верёвку, ею связал воина, между делом проверив его пульс и осмотрев рану на голове. По всему выходило что приложил я его крепко, но умирать он не спешил.

Свалив своего пленника вниз, я поспешил следом, попутно захлопнув грубый, деревянный люк.

Через пяток минут над головой скрипнули половицы. Что-то покатилось по доскам, скрипнула одна из лавок. Это мёртвые восставали один за другим. Свежие, достаточно подвижные и голодные…

Глава 2. Иви

Охотники ушли.

Моя нейронная сеть перестала насыщаться силой, как только поутих вой ветра. Наверху постоянно кто-то перетаптывался, скрипел половицами, ухал, мычал и хрустел суставами.

Понимая, что вокруг «маяка» собралась толпа немёртвых, я не рисковал открывать деревянный люк. Маяк исправно тянул из меня силу, и я решил, что пора прекратить подпитывать это бездонное заклятье. Одного усилия воли хватило чтобы потусторонний огонь, горящий в печи, потух, а я перестал терять такую драгоценную в нынешней ситуации энергию.

Мой план был прост: дождаться, когда мертвецы разбредутся и после этого потихоньку покинуть своё убежище. Я очень сомневался, что кто-то кроме меня и пленника пережил эту жуткую ночь.

Я просидел в темноте очень долго — часы. Терпеливо дожидаясь, когда наверху перестанут раздаваться звуки и всё стихнет. Шкуры и тряпки, которые я поскидывал вниз послужили хорошим подспорьем для сохранения тепла. Я обложился ими словно зверь, обустраивающий логово.

В какой-то момент завозился Рус. Захрипел, закашлялся, и перевернулся на бок. Волей-неволей мне пришлось тут же реагировать. Нельзя позволять ему шуметь. Если на шум полезут мертвецы, у нас возникнут серьёзные проблемы.

Наверху с грохотом перевернулась лавка, раздался горловой клёкот, но я уже насел на Руса и зажал ему ладонью рот. Молчун пережил и побои, и холод, было бы глупо умереть сейчас, когда мы в шаге от спасения.

Вернее, это я в шаге от спасения. А он…

Вначале здоровяк напрягся, но затем замер, видимо понял, что связан и дёргаться нет смысла. Я усадил его у стены попутно прошептав:

— Наверху мертвецы, не шуми.

На улице царил полдень. Яркие солнечные лучи пробирались сквозь разбитые ставни оконных проёмов и падали на пол, сквозь щели которого попадали в подпол и позволяли понять какое примерно время царит на поверхности. Хотя с ИскИном в голове, я в подобных «подсказках» всё равно не нуждался.

Шум учинённый Русом пошёл нам на пользу. Кадавры явно его слышали, но не поняли, где именно находится источник, и выбежали на улицу. Судя по топоту — свежевосставшие, иссушённые охотниками трупы, были теми ещё живчиками.

Так мы просидели ещё полный час.

Рус не издал ни звука за всё это время. С уже привычным безразличием пялился на меня и едва ощутимо шевелился. Наверное, он пытался перетереть верёвку, который были связаны его руки, и наверняка бы у него получилось… но я отлично видел в темноте.

Подумав, что прошло достаточно времени и пора проверить остались ли наверху мертвецы, я прямо из сидячего положения выгнулся и пнул слугу чужаков в лицо. Пятка сапога с хрустом сломала ему нос и заставила шваркнуться затылком об деревянную стенку подпола.

Звук вышел достаточно громким чтобы его было слышно наверху. Поднявшись, я добавил ещё пару плюх пленнику. Пинок в грудь и пару хаотичных ударов в корпус кулаками. Вцепившись в одежду, перевернул его на живот и с некоторым удивлением отметил, что промедли я ещё самую малость — воину удалось бы освободиться. Он смог оттянуть верёвочную петлю ближе к пальцам, почти на середину кисти.