Корона мертвого короля (СИ) - Бердникова Татьяна Борисовна Страница 3

— Он жив! — князь, которому неожиданно изменила выдержка, с размаху ударил ладонью по столу. Несчастная вазочка подпрыгнула и мелко-мелко задрожала, но молодой человек на сей раз не обратил на нее внимания. Дыхание его стало прерывистым; золотые кудри разметались, а зеленые глаза в обрамлении густых черных ресниц засверкали почти фанатичным пламенем.

— Я знаю… я верю, что король Тревор жив! И меня не переубедит никто, включая и тебя, Аркано! Пока я не увижу его тело…

Медведь остыл. Он вообще был человеком отходчивым, хотя и изрядно вспыльчивым, да и человека, сидящего перед ним, любил, как брата, поэтому злиться на него сейчас не мог. Он знал, слишком хорошо знал, что заставляет Фредо так говорить, знал, что он чувствует, переживает и искренне сочувствовал ему. Но изменить ничего не мог.

— Самый преданный вассал… — мужчина слабо улыбнулся и слегка покачал большой головой, — Ты верен до конца, да?

Взметнулась в воздух сжатая в кулак левая рука и с размаху ударила в грудь в области сердца. Князь расправил плечи.

— До последнего удара этого сердца, — тихо произнес он, — Я не могу иначе. Я верю, что он жив, я не желаю признавать его смерть, сколько бы мне ни говорили. Тревор… слишком важен для меня. Я потерял отца, когда был ребенком, не хочу потерять второго, будучи уже взрослым.

Улыбка Аркано стала сочувственной. Эта история была хорошо известна ему, он знал и даже отчасти помнил, как маленького выкормыша ведьмы, просящего милостыню и ворующего у прохожих кошели, неожиданно встретил не кто-нибудь, а сам правитель дель’Оры. Фредо тогда тоже попытался стянуть у короля кошель, но Тревор вовремя среагировал и, ухватив маленького воришку за руку, неожиданно ласково улыбнулся ему. Спросил, кто он такой, спросил, где родители и, узнав, что у мальчика нет никого, кроме кормилицы и молочного брата, без излишних церемоний забрал его с собой.

Тогда Аркано впервые пришлось расстаться с ним. Он горевал, он был уверен, что более никогда не увидит молочного брата, бывшего ему ближе кровной родни, но прошли годы — и Фредо снова появился в его жизни. Появился в дорогой одежде, со сверкающей шпагой на бедре и верхом на черном коне. Остановился у избушки, где жил, проводив кормилицу в последний путь, Аркано и… забрал его с собой.

Тогда Аркано получил прозвище Медведь. Тогда он стал личным телохранителем молочного брата, а позднее, когда король Тревор жаловал Фредо княжество Финора, занял место главнокомандующего стражей и войском князя. Король изменил судьбу их обоих, он поднял своего любимца из грязи в князи в прямом смысле слова, дал ему неизмеримую власть и научил ею пользоваться. Взамен Тревор не попросил ничего и, быть может, именно поэтому получил все.

Фредо был предан королю до последнего вздоха, он любил, обожал монарха как второго отца, он готов был отдать за него жизнь, и очень переживал, когда в свой последний поход Тревор отправился без него. Когда же стало ясно, что король не вернется, молодой князь неделю не покидал своих покоев, запершись там и переживая свое горе в глухом одиночестве.

Потом вышел, вернулся в строй, но изменился и сильно, причем в худшую сторону.

С тех самых пор в Финоре появился чернокнижник. Аркано знал об этих фокусах молочного брата, знал и не одобрял их, старался переубедить глупого князя, но, увы… Фредо д’Ардженто был упрям.

— Почему ты уверен, что этот монстр — тот самый? — вопрос Медведь задал тихо, сверля собеседника внимательным, испытующим взглядом. Он чувствовал, что ответ может оказаться важным.

Князь поднял голову.

— Ты помнишь пророчество Безымянного? То, где говорится о знамениях, предшествующих большим переменам?

Вопрос был серьезен, тема, затронутая им — важной, и главнокомандующий помрачнел.

— Помню.

— Кол, стрела и расплавленный меч… — Фредо на секунду закусил губу, — Вчера в меня выстрелили из лука, и стрела вонзилась в землю. Рядом с нею туда же воткнулся и кол. А потом я увидел, что они торчат из земли рядом с рукоятью меча, который расплавил я сам. Не говори мне, что это ничего не значит.

Медведь задумался, покусывая мякоть большого пальца по старой, еще детской привычке. На знамения описанная князем картина и в самом деле походила, но… Не мало ли этого, чтобы вот так вот судить?

— Но серебряная луна не всходила в небе, — мужчина глубоко вздохнул, проводя ладонью по темным, отчасти собранным в короткий хвост волосам и машинально поправляя последний, — Да и радуги в ночи никто не видел… Зато все видели чернокнижника, летающего чуть ли не каждую ночь!

Чернокнижник досадливо отмахнулся. С его точки зрения, сейчас были куда более важные темы для обсуждения.

— Разве я не могу полетать, когда мне захочется?

— Но не на людях же, Фредо! — Медведь едва не схватился за голову: упрямство названного брата всегда раздражало его, а гневаться вновь не хотелось, — Ради всего святого… Ты летаешь ночами, ты купаешь в ледяных ручьях, и этого не видел разве что слепой!

— А я не могу искупаться, когда захочу?

Аркано негромко зарычал, силясь не позволить гневу захватить вновь его существо.

— В этих ручьях вода холодна, как лед! Они бегут с гор, прямо от Вечных снегов, а ты свободно входишь в воду, и выходишь из нее! Знаешь ли ты, что нашлись глупцы, последовавшие твоему примеру, и попытавшиеся повторить твой подвиг? Их обмороженные трупы воды прибили к деревням…

— Я не в ответе за человеческую глупость, Аркано, — последовал закономерно холодный, равнодушный ответ, — Почему ты завел этот разговор? Ты знаешь, что твои воспитательные беседы не действуют на меня, и мне казалось, уже прекратил попытки меня изменить… Что тебя так взволновало? Неужели троица глупцов из ночной стражи?

Аркано притих, вновь гася свою ярость, и размышляя, как ответить на эти слова. Сказать что-то следовало, еще лучше было бы рассказать правду, но… Не слишком ли он напугает впечатлительного князя? Не совершит ли тот какую-нибудь глупость?..

— Ты… знаешь, что в столице началось движение? — Медведь склонил большую голову набок, вглядываясь в молочного брата, — Речи о выборе нового короля пока не идет, но поговаривают, что собирается отряд, дабы отыскать его корону…

— И причем здесь я? — Фредо нахмурился: эти новости были ему в принципе неприятны, а уж если они имели какое-то отношение непосредственно к нему…

— В свете сбора отряда, бывшие министры решили попытаться привести в порядок дела княжеств, — как ни в чем ни бывало, продолжал Аркано, — Они внимательно изучили проблемы каждого княжества в отдельности и, вычленив решаемые проблемы, приложили некоторые усилия к их разрешению. Так, например, стало известно о чернокнижнике из Финоры… — главнокомандующий сузил светлые глаза, — Сюда направлен охотник, Фредо. Из личного легиона Его величества Тревора. Я не знаю, как скоро он окажется в Финоре, но тебе бы следовало прекратить свои ночные вылазки. Если он узнает…

— Ты думаешь, я не справлюсь с каким-то охотником из столичного легиона? — князь красиво изогнул светлую бровь, — Понимаю, эти люди относятся к охоте за головами таких, как я, довольно ответственно и, скажем прямо, профессионально, однако… Я не думаю, чтобы ему достало сил совладать со мной. В любом случае, что ты предлагаешь?

Медведь тяжело прошелся по кабинету князя, остановился у стены и в раздумье потеребил большой гобелен, изображающий сцену княжеской охоты на зайца. Решение он уже нашел, даже более того — он его уже принял, но сообщать об этом молочному брату или же нет, не знал. Не мог определиться, не мог предугадать его реакцию. Медведь, будучи человеком довольно умным и даже где-то чутким в том, что касалось Фредо, был, тем не менее, начисто лишен всякой интуиции и заглядывать в будущее, даже самое ближайшее, не умел.

Серебряный Фредо, будучи плотно связан с черным колдовством, интуицию имел значительно более развитую и сейчас предчувствовал, что предложение названного брата ему не понравится. Впрочем, предложения Аркано ему почти никогда не нравились.