Чародей (ЛП) - Деннинг Трой Страница 3

Галаэрон продолжал смотреть на нее, пытаясь придумать какой-нибудь другой способ передать свои подозрения, не привлекая внимания того, кто за ними следил. Ирреф и Альдувар присоединяли свои голоса к голосу Морнгрима, протестуя против того, что Алусейр тратит драгоценное время совета на бессмысленное упражнение воображения.

— Галаэрон, — спросила Руха, — есть что-то еще?

— Нет, — сказал он.

Если бы только она понимала язык пальцев; а так он начинал бояться, что ему придется использовать свою собственную магию, чтобы спасти совет.

— Это все.

Руха кивнула, немного неуверенно, и снова повернулась к совету.

Галаэрон сидел, ерзая, погруженный в свои мысли, пытаясь придумать какой-нибудь другой способ сделать то, что было необходимо. Прошло почти два месяца с тех пор, как он в последний раз произносил заклинание. Конечно, он мог бы сотворить даже не очень сложное заклинание. Это было просто отречение, чтобы раскрыть шпиона, который, как он знал, скрывался где-то в зале совета, вкладывая слова в уста жителей Долин. Конечно, ему придется использовать теневую магию; он уже не был уверен, что сможет использовать обычную магию, но теневая магия все равно была лучше против фаэриммов. Обычные заклинания имели тенденцию рикошетить от их устойчивых к магии чешуек, но магия теней всегда срабатывала. При мысли о том, чтобы снова прикоснуться к Теневому Плетению, по телу Галаэрона пробежала дрожь предвкушения. Он почти чувствовал, как холодная сила поднимается сквозь него, утоляя жажду, которая росла в течение двух месяцев. Одно простое заклинание не принесет никакого вреда. Вряд ли это придаст его «теневому я» силы полностью одолеть его, во всяком случае, ненадолго, и он должен разоблачить шпиона, не так ли? Он должен был заставить совет понять, что слова жителей Долины были словами врага, что фаэриммы пытались расколоть союз.

Не проходило и дня, чтобы Галаэрон не находил столь же убедительной причины нарушить свою клятву и обратиться к Теневому Плетению. Искушение всегда было здесь, всегда ждало момента слабости, всегда приглашало его на темную тропу, но ему достаточно было вспомнить Валу, чтобы устоять, подумать о ней, порабощенной во дворце Эсканора в Шейде, и представить надругательства, происходящие с ней каждую ночь в постели принца. Именно тень Галаэрона убедила его бросить ее там, наполнила его мысли таким количеством горьких подозрений, что он в конце концов сдался тьме и поклялся отомстить женщине, которая никогда не выказывала ему ничего, кроме любви. Это была ошибка, которую он не собирался повторять, даже если это будет стоить ему жизни. И если Руха пообещает не дать ему снова поскользнуться, это вполне возможно. Она наблюдала за ним краем глаза, ее мысли были скрыты за бединской вуалью, но ее рука была недалеко от изогнутого кинжала, торчащего из-за пояса. Во второй раз за последние несколько минут Галаэрон пожалел, что ведьма не понимает язык пальцев, но потом понял, что в этом нет необходимости. Он поймал ее взгляд, затем опустил взгляд на свои колени, где провел пальцами по жестам магии, которую хотел, чтобы она сотворила. Хотя он и не пытался что-либо сотворить, сам акт совершения движений наполнял его сильным желанием открыться Теневому Плетению. Глаза Рухи расширились, и она выглядела так, словно могла протянуть руку, чтобы вмешаться. Галаэрон остановился на середине наложения, затем начал снова. Руха, казалось, расслабилась. Он продолжил жест, стараясь сделать каждый элемент медленным и точным, чтобы у нее не возникло проблем с расшифровкой того, что он делает. Когда проблеск узнавания появился в ее глазах, он остановился и посмотрел через стол в сторону жителей Долин, которые теперь притворялись, что не понимают истинной природы вопроса Алусейр.

— Предположим, что если бы шадовары попытались освободить фаэриммов под Тархалдейлом, то не было бы никаких проблем, — говорил Морнгрим. — Сауриалы слишком умны, чтобы пробить Стену Шарнов.

Не используя свою собственную магию, Галаэрон не мог быть уверен, что шпион фаэриммов находится где-то рядом с его мысленными рабами, но это казалось хорошим местом для начала. Он оглянулся и увидел, что Руха изучает Морнгрима почти слишком пристально, руки ее лежат на коленях, а вуаль слегка колышется, пока она шепчет заклинание.

— Очень хорошо, лорд Морнгрим, вы победили, — сказала Алусейр со своего конца стола. — Вы совершенно ясно дали понять, что Земли Долин не заинтересованы в том, чтобы винить в наших бедах кого-либо, кроме Эверески. А теперь не могли бы вы объяснить, почему? Я не понимаю, на что вы надеетесь.

Улыбка Морнгрима была такой деревянной, что походила на гримасу.

— Ваше высочество, Земли Долин не заинтересованы в том, чтобы кого-то обвинять. Мы просто хотим указать…

Когда Руха встала, его прервали последние слоги бединского заклинания. Используя элементальную магию своего родной пустыни Анаврок, она брызнула в его сторону несколькими каплями воды. Резкий треск пронесся по комнате, и под потолком над и за спинами жителей долин вспыхнула яркая вспышка. Галаэрон мельком увидел знакомую, покрытую шипами форму конического тела фаэримма, и существо исчезло, исчезло почти в то же мгновение, как появилось. Зал взорвался диким шумом криков и лязга, когда стражники бросились вперед. Несколько посланников, в первую очередь Кориан Хованай из Сембии, нырнули под стол. Другие последовали примеру Пьергейрона Паладинсона. Выхватив у стражников оружие, они вскочили на стол и принялись колотить в потолок, пытаясь найти незваного гостя. Трое жителей Долины остались стоять перед своими креслами. Их пустые взгляды были прикованы к ближайшим к ним посланникам и солдатам, и они держались наготове, чтобы броситься в бой.

— Порядок! — призвала Алусейр.

Она достала откуда-то из-под своего официального одеяния меч и стукнула рукоятью по полированной поверхности стола. — Он исчез.

Предположение принцессы было естественным – фаэримм обычно телепортировался в безопасное место при первых признаках опасности.

Галаэрон поднялся.

— На самом деле, ваше высочество, я думаю, что это не так. — Он указал через плечо Морнгрима. — Я думаю, он где-то там.

Дюжина Пурпурных Драконов немедленно бросилась на разведку. Трое жителей Долины отошли от стола и сомкнули ряды вокруг того места, на которое указал Галаэрон. Калэдней, стройная рыжеволосая колдунья, сменившая сумасбродного Вангердагаста на посту королевского мага Кормира, появилась из-за кресла Алусейр и направила свой посох на троицу. Прежде чем она успела произнести слово приказа, фаэримм появился среди жителей Долины.

— Стой! Тебе нечего бояться меня, если только ты этого не заслужишь.

Галаэрон услышал эти слова в своем сознании и по испуганной реакции окружающих понял, что они тоже были услышаны. Калэдней сдержала атаку, и стражники ограничились тем, что окружили жителей Долины и направили свои секиры в сторону фаэримма. Галаэрон знал, что их сдержанность, вероятно, спасла им жизнь.

Лучше. Галаэрон увидел знакомую пустоту в глазах посла Хованая и понял, что фаэримм не отплатил врагам за сдержанность. Алусейр положила меч на стол и уставилась на незваного гостя.

— Это частный совет, червь, и ты наш враг. — Она оглянулась через плечо и жестом указала Калэдней на существо. — Назови мне причину, по которой я не должна позволять моим стражникам содрать колючую шкуру с твоей гадючьей плоти.

— Потому что они потерпят неудачу, — ответил фаэримм. — И потому, что даже враги должны совещаться, если они когда-либо будут чем-то другим.

Глаза Нэшера Алагондара стали пустыми. Галаэрон поднял руку в направлении фаэримма.

— Говори через Морнгрима или не говори вообще. — Затем, не отводя взгляда, он сказал Алусейр:

— Ваше высочество, вот как фаэриммы делают своих рабов разума. Через их мыслепоиск.

— Очень проницательно. Но тебе нечего бояться нас, Галаэрон. Насколько я понимаю, мой народ в долгу…