Отец Пепла (СИ) - Крымов Илья Олегович Страница 3

Оредин поднялся по ступеням и вошёл в роскошно обставленную гостиную на первом из трёх этажей своего вагона. Инженеры проектировали его когда-то для путешествий рекса вместе с небольшой свитой, однако, наследник свиты не имел, — после смерти старшего брата он отдалил от себя всех, кого считал близкими, подозревая в каждом отцовского наушника. Но в гостиной его ждал гном, бывший приятными исключением.

— Поторапливайся, мальчик, уважай труд железноколёсников, поезд обязан убыть по расписанию.

В глубоком кресле с резными ножками, попивая грибной суп, перед камином сидел старик с очень длинным носом и седой бородой до пола. Он носил синие с золотом одежды рунного мастера и глядел сквозь очень толстые кристаллические линзы; ужасно морщинистое лицо, как и руки, было синеватым от наползавших одна на другую рунных татуировок.

— Озрик? — не поверил наследник. — Что ты здесь потерял старый гриб⁈

— Направлен приглядывать за тобой, давать советы и упреждать от глупостей.

— Правда ли? А я думал, ты где-то тихо помер! — Оредин швырнул плащ слугам и приблизился к креслу.

— Нет-нет, я должен пережить ещё, хотя бы, твоего отца. — Старик безмятежно хлебнул супа. — Так мне сказала одна ведьма: «послужишь трём царям и двух переживёшь». Я успею пригодиться и тебе, когда станешь…

— Слышал эту историю тысячу раз.

Оредин сгрёб бывшего наставника в объятья, и тот захрипел.

— Что б у тебя борода вылезла, гоблинолюб! Ты хоть понимаешь, насколько хрупки эти кости⁈

— Твои с годами только прочнеют, уж я-то знаю, — ответил наследник, отпуская старца.

///

Позже, когда он избавился от доспехов, и слуги накрыли стол в трапезном зале, Оредин вместе с рунным мастером долго перебирал воспоминания под стук железных колёс. Озрик, по своему обыкновению, пил только грибные напитки, заедал только грибными блюдами, и утверждал, что лишь на грибах продержался четыреста с лишним лет. Он начинал службу рунным мастером ещё у Орединова деда Кромаха, дорос до канцлерского чина, перешёл к Улдину по наследству, но был понижен, когда чин упразднили. Зато Озрику выпало исполнять почётные обязанности наставника рексовых детей, а также много прочих.

— Где ты пропадал эти шесть лет? — спросил наследник. — Я ведь действительно думал, что ты, помер, а отец не пожелал раскошелиться на достойные похороны.

— От него дождёшься. Слуги для рекса — как вещи, должны быть полезными и радовать взгляд. Либо одно из двух. Если полезность исчерпана и смотреть больше неприятно, хоронить «вещь» с почестями незачем. Нет, Оредин, мой мальчик, нет, я, как видишь, ещё посыпаю мир песочком, хотя… за эти шесть лет настолько устал, что, думаю, лучше бы уже отправиться в чертоги предков поскорее.

Старик покривился, будто перебарывая желание плюнуть на паркет из драгоценного кадоракара. Даже свет хрустальных люстр больше не разгонял тени, притаившиеся вокруг его глаз. А Оредин обратился к памяти:

— В то время только и говорили, что о чудовищах странной природы, появившихся в Кхазунгоре. Якобы сами горы начали гнить, в них открывались дыры словно дупла в зубах, а оттуда выползали твари, более омерзительные и опасные чем всё, что мы видели прежде. Потом отец взял тебя с собой в столицу, а вернулся один.

— М-м-м, ну, да.

— Это всё? Не желаешь рассказать, что произошло? Где ты был эти шесть лет?

Рунный мастер собрал все свои морщины, губы причудливо скукожились.

— Горный Государь велел укрыть это дело завесой тайны, мой мальчик.

— Вот оно как? Тайны, значит? Послушай, старче, после твоего исчезновения мне пришлось дважды водить армию к дырам. Я видел зловонную жижу, вытекавшую из них, и видел, что она творила с живыми существами, на которых попадала. Я выжигал всю эту мерзость царским уксусом и посылал вперёд сотни огнеметателей. Думаешь, от меня надо что-то скрывать?

Внутри вагона было светло и тепло, ароматы вкусной пищи и выпивки наполняли атмосферу чувством уюта под стук железных колёс. Но вот, разом будто стало холоднее, и тени обрели густоту везде. Два гнома хранили молчание, слушая голос ветра снаружи, пока, наконец, рунный мастер не мотнул головой. Его колпак съехал на оттопыренные уши, пришлось поправлять.

— Горный Государь, да будет славно имя его в веках, создал совет мудрецов, которые пытались решить проблему. Нами руководил канцлер Ги, но это несильно помогло…

— Ги? Это про него говорят, будто он бессмертный?

— Про него, разумеется, но ты не бессмертный, так что не перебивай меня больше! Я тоже был возле дыр, поучаствовал в нескольких экспедициях, выяснял, как биться с новыми чудовищами.

— И что же, мудрецы придумали оружие лучше огня и кислоты?

— Нет, — коротко ответил старик, — не придумали. Твари не боятся ни стали, ни пороха, ни силы рун, никакие металлы и кристаллы их не заботят. Огонь помогает, но кислота всё же, лучше. Мы даже использовали наёмных магиков из числа дылд, однако, эти оказались очень ограниченно полезны.

— Ограниченно полезны?

— Они… как бы… они теряли рассудок, Оредин.

— С магиками такое случается.

— Да, — Озрик стянул с носа очки, протёр кристаллические линзы краем рукава, — но не в расцвете лет, и не так стремительно. Чем ближе экспедиции подбирались к дырам, тем хуже делалось нашим магикам, они докладывали о ночных кошмарах и постоянном чувстве тревоги. Видимо, оттого, что их умы были намного более открыты миру нематериального, чем наши.

— Защити Мать-Гора, — тихо пробормотал наследник. — И что же?

— Что? Ты о дырах или о магиках?

— О дырах, но теперь мне и о магиках интересно.

— Любопытство крота сгубило. Магиков мы удалили, после того как один из них впал в буйство, а другие чуть не погибли, пока усмиряли его. Стало понятно, что рядом с дырами они опаснее для нас, чем для чудовищ. Этих, кстати, мы положили без счёта, а дыры закрывали сплавом серебра и ртути, массу ресурсов извели. Скорее всего, бесполезно, новые будут открываться и впредь.

— Скорее всего.

На лице Озрика все морщины разом углубились, глаза погасли в провалившихся глазницах. Наследник отставил кружку, покрутил меж пальцев золотую вилку, с лязгом отбросил и её.

— Скажи только, это связано с колоссальной стройкой, что отец ведёт в толще камня вокруг Охсфольдгарна?

Старец молчал, но Оредина это не удовлетворяло.

— Год за годом неимоверные суммы растворяются в этой стройке, инженеры и рабочие крошат пласты-ровесники мира, возводят механизмы, и, я слышал, не только здесь, но и во всех великих городах. Даже в столице.

— Не лезь в это, мальчик. Что запрещено знать, того знать не следует.

— Мы к чему-то готовимся? Что-то большое грядёт?

— Уймись! — грозно воскликнул Озрик. — Я клялся на Укладе, что не стану распускать язык! Уж не об этом! Хочешь сделать из меня клятвопреступника⁈

Некоторое время слышался только треск поленьев, звон люстры и грохот железных колёс. Да ещё Озрик перемалывал сухари твёрдыми как гранит дёснами; не задумываясь, водил длинными грязными ногтями по татуировкам на запястьях, отчего те начинали светиться. Наследник блуждал взглядом по чрезмерно роскошному, но, нельзя не признать, прекрасному интерьеру. Глаза остановились на подставке, куда слуги водрузили его доспех, включая шлем с личиной. Рядом был великолепный рунный семиконечный щит из каменного дерева, обитый металлом, покрытый синей эмалью, с родовым гербом в центре. Прекрасный щит, столько ударов принял за своего владельца, и сколько ещё примет.

— Чтоб Мать-Гора придавила вас, тихарей, всею своею тушей! — наконец воскликнул Оредин. — Ладно, всё! Твоя работа в этой ложе мудрецов закончена, и теперь ты здесь. Зачем? Прости, старый друг, но я и сам умею водить войска!

— И драконов грамотно разделывать, наверное, тоже?

Ах да, дракон, которого нет, и которого жаждет Необъятный.

— Ты же не веришь в это?

— Я верю только в пользу грибов и приказы рекса.