Они приходят осенью (СИ) - Макарова Светлана Страница 3

— Эй! — крикнула она.

До этого стоявшая точно статуя старуха, вздрогнула, щупальце резко втянулось в рот, словно почувствовавшая опасность змея уползла в укрытие.

— Какого чёрта? — выругалась Марина. — Кто вы такая?

Старушка растерялась, она выглядела так, будто её только что нагло выдернули из сна, облив ледяной водой. Из глотки вырвались какие-то булькающие звуки, рука с зонтом задрожала.

— Я всё видела! — отчеканила Марина и эти слова прозвучали как обвинение. — Не знаю, что происходит, но…

Договорить она не смогла, все слова вдруг забылись, из-за того, что старуха в мгновение ока изменилась. С пожилой растерянной женщины как будто маска слетела, лицо стало бледно-серым точно рыбье брюхо, губы ввалились в рот, обнажив острые коричневые зубы, глаза выпучились, теперь они походили на жабьи, зрачки сузились до крошечных красных точек. Нос исчез, вместо него зияли две дыры, обрамлённые кожистыми складками. Прежними остались лишь седые волосы под синим беретом.

Потерявшая дар речи Марина, попятилась. Теперь ни осталось никаких сомнений: она столкнулась с чем-то дьявольским, впору осенять себя крестным знамением и читать молитву!

Тварь зашипела, ещё сильнее выпучив глаза, потом мощно содрогнулась всем телом и, снова превратившись в старушку, рванула прочь, держа зонт перед собой и словно бы пробивая им путь сквозь дождевые струи. Открыв от изумления рот, Марина глядела на неё до тех пор, пока та не пересекла двор и не скрылась за углом пятиэтажки.

Спустя какое-то время начала приходить в себя, в голове снова яркой вывеской вспыхнули слова: «Происходит что-то плохое!»

— Марина! — позвал её Василий Иванович. Он стоял возле автомобиля с обеспокоенным видом.

Она подняла дрожащую руку и всё же осенила себя крестным знамением, хотя до этого не верила ни в благотворное влияние подобных жестов, ни в Бога, ни в дьявола. Для неё главным и единственным злом всегда было то, что творят люди. Ни звери, ни смертоносные вирусы, ни разрушительные силы природы, а только люди. Но теперь она знала, что существует, по крайней мере, одно чудовище, которое делало что-то злое. Та женщина из тридцать восьмой квартиры — её резкое недомогание не из-за плохой погоды! К этому причастен скрывающийся под маской старухи монстр! Да, вывод ошеломительный, но логика подсказывала, что это правда. И, несмотря на страх и смятение, Марина не жалела о том, что подошла к чудовищу, ведь оно сбежало, а значит женщина из тридцать восьмой квартиры теперь в безопасности.

С трудом сдерживая дрожь, Марина подошла к Василию Ивановичу.

— Ты сейчас ничего необычного не видел?

Он хмыкнул.

— Ну разумеется, видел. И мне вот интересно, что ты такого ляпнула той милой старушке, что она чесанула от тебя как от прокажённой? Стояла бабка под зонтиком, никому не мешала, а ты… Когда ты к ней шла, я подумал, что сейчас с кулаками на неё набросишься. Что происходит, Марин?

— Всё в порядке, — выдавила она. — У тебя найдётся сигарета?

Василий Иванович нахмурился.

— Сигарета? Значит точно не всё в порядке. Ты стреляешь у меня сигареты, только когда случается что-то поганое.

Он забрался на водительское сиденье, вышел с зонтом, который сразу же раскрыл, спрятав от дождя себя и Марину. Потом протянул ей сигарету и зажигалку. Она закурила, раскашлялась. Василий Иванович был прав насчёт этой её слабости — стрелять у него сигареты, когда случается что-то поганое. Пара затяжек, и вроде как легче становилось, хотя в общем и целом курение она не жаловала. Вот только сейчас никотин не помогал, перед глазами всё ещё стояла серая личина монстра. И у Марины было два объяснения случившегося: или она с какого-то перепуга теперь умеет видеть то, что не видят другие, или с головой у неё очень серьёзные проблемы. Но что-то подсказывало, что первый вариант более вероятен, несмотря на всю его невероятность. Иначе зачем старухе убегать от неё?

— Давай, рассказывай, — потребовал Василий Иванович, забрав у Марины сигарету.

Она ощутила, как начинается конкретный мандраж, и промозглая погода была в этом виновна лишь отчасти.

— Я что-то видела, — ей подумалось, что будь на месте Василия Ивановича кто-то другой, она ничего рассказывать, разумеется, не стала бы. — Сначала в квартире увидела какую-то хрень похожую на щупальце, потом вдруг эта старуха превратилась в чудовище. Я не знаю, что происходит.

Василий Иванович заглянул ей в глаза, словно пытаясь обнаружить в них признаки безумия.

— Марин, ты хоть сама-то понимаешь, как это звучит?

— Понимаю, — ответила она раздражённо. — И я не спятила. Я правда это видела. Видела, чёрт возьми!

— Успокойся. Возможно это…

— Знаю, что ты сейчас скажешь. Что это последствия психологической травмы. Что после истории с тем наркоманом мне мерещится всякое. Но это не так.

— Ты переутомилась, — Василий Иванович положил ладонь ей на плечо. — Первый день на работе после большого перерыва. Тебе необходимо отдохнуть. Наша смена почти закончилась, слава Богу. Придёшь домой, примешь горячую ванну, чайку ромашкового выпьешь.

Марина сокрушённо покачала головой.

— Ты мне не веришь.

— А как в такое вообще можно поверить? Чудовище видела? — он коснулся пальцем её лба. — Все твои чудовища — вот здесь. И меня это очень тревожит, Марин. А если опять увидишь что-нибудь эдакое, хорошенько призадумайся. Да что я тебе это говорю, ты врач, должна сама всё понимать. И кстати, не вздумай ещё кому ляпнуть о том, что, якобы, видела.

— Я уже жалею, что тебе рассказала, — насупилась Марина.

— Мне — можно, а другим — не вздумай. И ты как вообще?

— Нормально. Нормально, кажется, — она посмотрела в ту сторону, куда убежала старуха и попыталась себя убедить, что монстр и щупальце ей померещились. Попыталась, но не вышло. Оставалось лишь надеяться, что она никогда не увидит ничего подобного. Ей и одного, приходящего в кошмарах монстра с лихвой хватало — того, что горло перерезал.

— Эта осень… — вздохнул Василий Иванович, — Неправильная она какая-то. С августа не было ни единого погожего денёчка. Сплошная серость. Такая погода давит на сознание, и я не удивлюсь, если и мне какая-нибудь чертовщина померещится.

Марина едва не выкрикнула: «Да поверь же мне! Я правда это видела!» Но вовремя осеклась, сдержалась. Подобный порыв Василий Иванович счёл бы за истерику, а истеричкой она никогда не была и становиться не собиралась. Он ей не верит? Ну и ладно, значит, тема закрыта. А чтобы поставить точку, она произнесла:

— Да, всё дело в этой проклятой осени. Ты прав.

Глава вторая

Смена закончилась. Возвращаясь домой, Марина поймала себя на том, что неосознанно поглядывает на прохожих, в попытке рассмотреть в их лицах что-то необычное. Полтора часа прошло с тех пор, как она увидела чудовище, а впечатления не только не померкли, они наоборот усилились. Ко всему прочему пробудилось любопытство. Чувство, напоминающее беспокойного зверька, суетливо заворочалось в душе, требуя найти произошедшему объяснение. Марина сознавала, что стала свидетелем чего-то тёмного, тайного и ей хотелось эту тайну разгадать, хотя внутренний голос настойчиво предупреждал: остерегайся!

Мокрый, озябший город. Желтоватый свет фонарей отражался в лужах, по проспекту шелестели шинами автомобили. Марина родилась в этом небольшом городке, выросла. Он для неё был как книга, которая в детстве увлекала, радовала, но с годами обложка выцветала, а к описанной в книге истории потерялся интерес. До сего дня. Ведь сегодня она, Марина Самарина, тридцатидвухлетний врач скорой помощи, научилась читать между строк. Город больше не казался ей обычным и скучным, он убедил, что ещё способен удивлять. И пугать. Впрочем, теперь уже страх по десятибалльной шкале «ужасности» снизился где-то до трёх-четырёх, уступив место волнительной озадаченности и желанию узнать больше.

Она спустилась в ведущий под проспектом подземный переход. Стены были разрисованы граффити, которые по неясным причинам игнорировали коммунальные службы. Похоже, эти самые службы считали, что всё находящееся ниже уровня земли их не касается. Марина сотни раз проходила по этому коридору и на граффити внимания не обращала, для неё это всегда были неопределённые цветные пятна. Но сейчас взгляд как магнитом притянуло к одному странному изображению. Рисунок был абстрактным, в стиле Пикассо, но Марина всё же разглядела серую морду монстра, из широко раскрытого рта которого тянулся длинный язык. А ещё она рассмотрела угловатую надпись: