Проведи меня через туман. Летопись первая: Велесовы святки (СИ) - Штефан Страница 3

у нее было не отнять, но когда родители изредка смотрели фильмы ужасов, жуя любимый карамельный попкорн и периодически посмеиваясь над сюжетом, девочка пряталась в своей комнате, стараясь не вслушиваться в то, что происходило на экране телевизора. Иначе потом ее развитая фантазия играла с ней злую шутку, рисуя в темноте то, во что современный и, главное, адекватный человек не верит. Причем образы в ночи казались настолько правдоподобными, что заставляли вставать дыбом волосы.

Теперь же, сидя рядом с подругой, которая уже битых пять минут смотрела в зеркало, Мирослава чувствовала, как мурашки пробегали, словно стадо, по ее спине и в очередной раз заставляли вставать дыбом волоски на дрожащих девичьих руках.

— Ничего не вижу! — выдохнула расстроенная Катя и отодвинула зеркало, разрывая зеркальный коридор.

— Я же говорила, все это чушь, — зашептала Мирослава и встала с насиженного места, — пошли домой.

Она выдохнула весь воздух, тихо радуясь, что этот эксперимент подошел к концу. Нервы ее подводили, было по-настоящему страшно.

— Подожди, — Катя схватила ее за руку, останавливая. — Посмотри ты? Может, ты увидишь?

Мирослава вырвала руку, по которой снова побежали мурашки от страха. Облизнув пересохшие губы, она покачала головой, на которой все еще был надет венок.

— Нет!

— Трусиха! Что, Женька уехал и все, сдулась? — подтрунивала над подругой Катя, зная, что их друг непременно бы заставил их обеих принимать участие и в чем-то более противоречивом или вообще противозаконном.

— Я не трусиха, просто не хочу, — оправдывалась девочка, не любящая, когда кто-то указывал ей на ее слабые стороны.

Обычно в тех случаях, когда кто-либо брал ее на слабо, она всегда поддавалась, но сейчас ей не хотелось участвовать в этом мракобесии.

— Тогда просто посмотри! Перебори свой страх! — все еще попыталась уговорить подругу Катя и тут же встала, поправляя подол белой длинной рубахи и освобождая место. Мирослава вздохнула, пытаясь убедить саму себя, что скоро это все закончится, и они пойдут домой, где самым страшным будет гнев ее бабули, от которого мало не покажется и ей, и неугомонной Катьке.

Сев на колени на намытый и гладкий деревянный пол бани, она слегка дрожащей левой рукой повернула к себе зеркало.

— Скажи слова, — напомнила Катя тихим, полным предвкушения голосом.

— Суженый-ряженый, приходи ко мне, на глаза покажись. Когда узнаю тебя, восвояси воротись, — послушно произнесла Мирослава и уставилась в зеркало. Больше всего ей хотелось зажмуриться, отвести взгляд, либо же швырнуть это зеркало от себя подальше. Отражение расплывалось от огня свечи, но кроме своего глаза, округленного от страха, она ничего не видела. Тихое дыхание двух совсем юных подруг и тление остывающих угольков в печи — единственное, что привлекало внимание и слух.

Посмотрев в зеркало еще пару секунд, Мирослава уже собиралась отвести взгляд, как из-за левого плеча в отражении на нее уставились два ярких желтых немигающих глаза. Резко обернувшись, она наткнулась взглядом на смирно сидящую Катю. Та тоже подпрыгнула на месте, испугавшись резкого движения в такой таинственной обстановке.

— Что такое? — спросила она дрожащим шепотом, боясь опустить взгляд на зеркало.

— Я там увидела кого-то, чьи-то глаза! — скороговоркой ответила Мирослава, чувствуя, как у нее выпрыгивает из груди сердце.

Катя нервно хохотнула.

— Ты случайно в зеркале не своих испугалась? Потому что, когда я увидела тебя впервые, тоже было непривычно…

— Да нет же! Там были желтые глаза! Не мои! — заспорила светловолосая девочка, поджав губы. Ее собственная особенность в виде необычных глаз, имеющих окрас, очень похожий на северное сияние, постоянно привлекала много ненужного внимания. Каждый норовил спросить: что это у нее с глазами? А саму обладательницу такой необычной радужки эти вопросы вынуждали тихонько злиться. Ей просто надоел чужой банальный интерес.

Упоминание желтых глаз все же напугало ранее храбрящихся подруг, и они прижались поближе друг к дружке.

— Как думаешь, это были глаза суженого? — шепнула темноволосая девочка, испуганно оглядываясь.

— Типун тебе на язык! Уходим! — быстро вскочила с места Мирослава и, схватив за рукав рубашки подругу, бегом помчалась из парилки. Дойдя до двери, они встали как вкопанные. В маленькое застекленное окошко кто-то скребся тонкими когтями. Холодный пот выступил на спине, а волосы на голове, кажется, по-настоящему зашевелились от ужаса.

Девочки прижались ближе друг к другу, когда скрежет стал сильнее и настойчивее.

— Мира, я боюсь, — дрожащим голосом зашептала Катя и закрыла лицо ладонями. Мирослава, выйдя из оцепенения, сковавшего тело, быстро глянула на впавшую в истерику подругу.

— Все хорошо, — зашептала она, стараясь успокоить и убедить в сказанном в первую очередь саму себя, — мы что-нибудь придумаем или позовем на помощь!

Да уж, на помощь! Осталось только начать орать во всю ивановскую среди ночи.

Как только слова были сказаны, скрежет прекратился так же резко, как и начался. Постояв еще пару минут и прислушиваясь к звукам на улице, Мирослава тихонько приоткрыла дверь в освещенный лунным светом предбанник.

Все было тихо.

Открыв дверь шире, девочка высунула голову и осмотрелась. Убедившись, что никого нет, Мирослава схватила истерически всхлипывающую Катю за руку и быстрым шагом вышла из парилки.

Выйдя на улицу, она смотрела прямо перед собой, боясь сбиться с натоптанной от бани к дому тропинки. Адреналин бушевал в крови, от чего подруги перешли на бег. Добежав до узкого прохода между сараями и пропустив Катю вперед, Мирослава ринулась за ней следом, но почувствовала, что зацепилась за что-то ногой и стала падать. Успев выставить перед собой руки и смягчив тем самым удар о насыпную гравийную дорожку, она попыталась встать, когда поняла, что ее ногу кто-то держит.

Резко глянув в сторону, Мирослава увидела черную лохматую руку, обхватившую ее лодыжку. Крик застыл в онемевшем от ужаса горле. Острые когти впивались в тонкую девичью кожу, царапая и оставляя порезы. Существо, которое в кромешной тьме было сложно четко различить, с уверенной силой тащило ее обратно к бане, несмотря на то, что было в несколько раз меньше девочки. Сверкая красно-желтыми глазами, оно то ли хрюкало, то ли что-то неразборчиво бормотало. Набрав в легкие побольше воздуха, Мирослава хотела уж было закричать, когда ее опередили.

— А ну, чур! Дрянь поганая! Мало я тебе угощений да банных принадлежностей таскаю?! Развелось вас, сладу нет!

Серафима Николаевна стояла в не подвязанном халате поверх простой ночнушки и поднимала вверх костыль, на который опиралась в обычной жизни. По внешнему виду женщина не была похожа на бабушку, так как на ее лице не было характерных возрасту морщин, но в глазах читалась мудрость прожитых лет, а также ее выдавало наличие взрослого сына и внучки,