Лешая - Жанна Лебедева Страница 3

— Привет.

А про себя подумала: «Черт! Только тебя сейчас не хватало». Этот краснолицый Петренко был лучшим другом и частым собутыльником Андрея…

— Ты чего тут среди ночи-то катаешься? — Петренко деловито заглянул в салон. — И дочка с тобой? А машина чья? — Он вдруг резко поменялся в лице, его крошечные глазки стали подозрительными и злыми. — Правда, выходит…

Сашка занервничала еще сильнее, залепетала, сбиваясь:

— Машину одолжила. Я поеду, ладно? Мне надо… Мы торопимся… Нас ждут.

Петренко глянул еще суровее:

— Э-э-э нет, подруга, не выйдет. Мне Андрюха пять минут назад звонил и жаловался, что ты от него к любовнику решила сбежать… Я думал, по синьке он, а, выходит, правда… Так что ты, это, давай-ка разворачивайся и поезжай домой, к мужу родному… А то — ишь! Давай-давай… Я, того, прослежу…

Санька похолодела от ужаса. Перед мысленным взором всплыло перекошенное лицо супруга и его занесенный кулак.

Нет!

Ни за что она к нему не вернется!

И Санька запаниковала. Газанула с места. Влет, как заправская гонщица, переключила передачи. Петренко еле успел отскочить — «уазик» чуть не проехался по его ботинкам. Пара ловких прокрутов руля, и «форд» ДПС остался позади. Раздались и остались за спиной недовольные окрики. Взвыла сирена, но Санька уже все для себя решила.

Она не сдастся и не вернется назад.

— Мама, гони! Мы с тобою, как в фильме про погоню! — радостно завопила молчавшая до этого момента Альбинка.

— Держись, доченька, сейчас поедем быстро, — сквозь зубы ответила Санька, вперившись немигающим взглядом в пробитую желтым светом фар тьму.

Дорога вильнула раз, другой, третий, и погоня отстала. Но вот лес резко кончился, потянулась за окнами то ли болотина, то ли поле. В зеркале заднего вида быстро возникла красно-синяя слепящая мигалка и стала стремительно нагонять.

Санька закусила губу, судорожно соображая, что делать.

Справа округлились клубы густого ракитника, мелькнули между ними две землистые колеи. «На асфальте они меня точно нагонят, а вот по кривой проселке охотничий «уазик» ловчее их иномарки пройдет», — сообразила Санька и решительно свернула за кусты. Машину задергало, затрясло — дорога оказалась совсем негодной, исполосованной ямами, заваленной камнями, перечеркнутой венами неизвестно откуда взявшихся древесных корней.

Прутья захлестали по камуфляжным бортам «уазика», словно подгоняя — быстрее! Санька мертвой хваткой вцепилась в руль, чтобы не выбило при тряске. Пролетела, ничего толком не соображая, еще пару десятков метров под горку — дорога спускалась куда-то вниз — остановилась, выключила фары и заглушила мотор.

Повернулась к Альбинке:

— Ты в порядке?

— Мама, класс! Ты как в «Хот Вилс», — веселилась дочка.

— Тише, — приструнила ее Санька. — Посиди молча, а я погляжу, отстали или нет.

— Мама крутая. Мама-шпионка, — прошептала, улыбаясь, Альбинка, и Санька тоже улыбнулась.

Первый раз за этот отвратительный день.

Похоже, что Петренко действительно отстал: то ли не заметил поворот на проселку, то ли решил не лезть туда на новеньком казенном «форде». Звук сирены отдалялся. Мигалки не было видно из-за густого подлеска.

Санька огляделась. С двух сторон от дороги, на которой они стояли, росли молодые осинки и березки. Их стройные стволики окружала серебристая мягкая трава, топорщились из нее остренькие пушистые колоски. Один лишь старый пень, весь серый, узловатый и перекошенный, выделялся из общего юного растительного буйства.

Санька еще раз прислушалась. Сирена прозвучала совсем далеко и замолкла окончательно. Туман серебрился почти у самых ног. С запада надвигалась гроза.

Санька задумчиво посмотрела в сторону шоссейки. Интересно, куда поехал Петренко? Хорошо бы в город. Иначе до Полянкино им не добраться. Она оглядела две тонюсенькие колеи и устало вздохнула. Эх, да тут сначала развернуться бы. Проселка такая узкая, стиснутая с двух сторон кочками и канавками. Станешь крутиться — засядешь крепко, тогда вообще, как в капкане…

Придется проехать еще вперед и подыскать подходящее место для разворота.

Вернувшись в машину, Санька пристегнулась и заблокировала дверь по старой привычке. Один раз у нее еще из Андреевой «Волги» утащили на заправке кошелек…

Стало тихо-тихо, от этого Альбинкин изумленный шепоток прозвучал над ухом просто оглушительно:

— Мама, ты его видела?

— Кого? — не поняла Санька, оборачиваясь к дочери.

Та, завороженная чем-то, указала пальцем за окно.

Санька вгляделась в прогал между березками.

Серого пня под ними больше не было.

— Аль, а кто там был-то?

Санька проверила центральный замок — закрыто. В душе возникло странное, неопределенное чувство, будто все происходящее в какой-то пропущенный ею по невнимательности момент обернулось из яви сном.

Протерла ладонями глаза. Может, показался ей этот пень? Может, не было его вовсе? А Альбинка просто шутит? Фантазирует от усталости и скуки?

Хотя какая уж тут скука…

В ответ прозвучало:

— Зверь какой-то.

Зверь. От этого Саньке сразу стало спокойнее. Ну конечно! Мало ли какие в лесу лисы-барсуки бегают? Хотя размер у «пня» был явно не лисий. Но и не медвежий.

Собака еще, быть может, бродячая…

— Какой зверь? Расскажи конкретно? — стала допытываться она у дочки.

Альбинка виновато развела руками:

— Не знаю. Не разглядела. Вроде уши у него были…

— Уши, Аль, у всех есть, — отметила Санька.

— А вот и не у всех, — стала спорить Альбинка. — У рыбы нет.

— Есть. Внутри головы. Снаружи не видно…

Санька еще раз внимательно оглядела седую траву под вуалью тумана. Луна взошла и теперь светила бледно сквозь облачную вату. Пролегли от березок и осин акварельные тени.

«Уазик» завелся и пополз вглубь молодого леса. Все дальше и дальше от странной полянки. Санька посмотрела в боковое зеркало и обмерла. Пень торчал позади, чуть правее от прежнего места, в тени. Он казался еще более узловатым и бесформенным, чем при первом появлении, и где там Альбинка разглядела уши? На зверя точно не похоже.

Стоило Саньке подумать так, как у верхушки серого пня зажглись два ярких желтых огонька.

И погасли.

Машина нырнула в темень сгустившейся зелени.

Альбинка припала к стеклу и воскликнула удивленно:

— Что это, мама? Что это так странно светится?

— Гнилушки. — Санька бросила за окно быстрый взгляд. — Ночью в лесу много всего светится: гниющие бревна, старые кости, светляки.

— Глаза-а, — таинственно протянула Альбинка.

— И глаза. Должные же ночные звери как-то видеть в темноте? — отозвалась Санька.

Снова заглянула в зеркало.

Лес за «уазиком» плотно сомкнулся. Под колесами зачавкало — здесь так и не высохли лужи от позавчерашнего дождя. Мрак сгустился. Туман отступил. Вентилятор тянул в салон прохладный аромат мокрого леса.

Новый дождь нагнал их на выезде из чащобы.