Степан Кулик - Витязь в медвежьей шкуре Страница 3

— Ира, — шагнула ко мне рыжая, протягивая руку, как только я спустился со ступеней на гравий парка.

— Петя, — брякнул я, растерянно глядя на ее кисть, которая в моей лапе казалась произведением искусства, изумляя фарфоровой белизной кожи, с характерной полупрозрачной розовой каемкой по контуру. Как у самых драгоценных, тончайших китайских чашек, неважно какой династии, но обязательно с тысячелетней историей. — То есть Вася.

Девушка взглянула в мою растерянную физиономию и весело рассмеялась. Может, ее позабавил сам факт моей неадекватности, а может — вспомнила старую кинокомедию «Наваждение» из цикла о похождениях Шурика.

— Шурик тебе не идет, не тот типаж, — тут же подтвердила Ирина мою догадку, по-прежнему улыбаясь и не торопясь забирать руку.

— Степа… я.

— Сте-пан, — чуть нараспев повторила рыжая. — Пан степи… Владыка, господин, хозяин бесконечной равнины, где лишь ковыль, ветер и свобода. Достойное имя. Оно тебе очень идет.

Она едва доставала мне до подмышек и говорила, запрокидывая назад голову, от чего волосы спадали вниз посверкивающим водопадом, но тем не менее я почему-то чувствовал себя рядом с ней, как школьник перед учительницей. Будто не с красивой девчонкой знакомился, а выслушивал замечания от тренера.

— Дядя Степа великан! — подыгрывая своим поклонницам, хохотнул Ромка.

Я хотел ответить, но увидев, что Ирина даже бровью не повела в его сторону, тоже проигнорировал затасканную шутку.

— Дядя Степа, достань воробушка! — не унимался Ромка.

Глупо и обидно. Очередная иллюстрация к тому, что с людьми делают особи противоположного пола. Не-е, не зря Стенька Разин бросал их «в набежавшую волну». Нормальный же парень, столько лет знакомы, и вдруг такая ерунда. Рисоваться за счет товарища…

— Я гляжу, что языком ты управляешься лучше, чем кулаками… — вдруг пропела рыжая, поворачиваясь к Ромке.

Тому словно по физиономии съездили. Покраснел. Захлопал глазами, открыл рот… и закрыл.

— Да ну их, Ромочка, — тут же засуетились его подружки, хватая кумира под руки и уводя прочь. Ну точь-в-точь как санитарки утаскивали с поля боя раненых бойцов или выводили немощных стариков из опасных участков.

— Ну что, пойдем и мы? — поинтересовалась Ирина, мягко высвобождая ладошку, которую я безотчетно стиснул чересчур крепко, и беря меня под руку.

— Куда? — спросил автопилот раньше, чем я осознал суть вопроса.

Да что за ерунда? В самом деле, наваждение какое-то. Никогда прежде так не тупил. Я что, в монастыре рос и впервые в жизни с девчонкой общаюсь?

И в тот же миг глухая злость поперла в голову откуда-то из самых затаенных уголков сознания. Злился на себя, а выплеснул ее на Иру.

— А и в самом деле, чего время терять? — я с силой прижал локтем руку девушки к боку. Фиг вырвешься. — Пошли… Я там, в парке, одну скамейку приметил. Никто не помешает… Можно по-быстрому, а можно и не торопясь… Ты как предпочитаешь?

Рыжая вздрогнула, словно ее кнутом стегнули. А потом посмотрела на меня.

— Зачем ты так, Степан? Не надо. Ведь ты совсем другой.

— Откуда тебе знать? Может, я маньяк, садист и людоед? А добрым только прикидываюсь, чтоб ловить на живца доверчивых курочек.

Этот бой я проигрывал Ире бесспорно, но хотя бы не ввиду явного преимущества.

— А давай проверим? — лукаво блеснула глазами рыжая чертовка, совершенно не обижаясь. Чем отправила меня в глубокий нокаут. — Хочешь?

— Не понял… — помотал я головой. — В том смысле, что ты согласна на… скамейку?

— Хуже!.. — рассмеялась девушка. — Я сама приглашаю тебя в страшный и дремучий лес. Вот там и поглядим, кто из нас настоящий людоед, а кто только погулять вышел.

— Да? — я оглянулся. — И где тут лес? В какую сторону топать?

— Завтра. В шесть тридцать утра буду ждать тебя на железнодорожном вокзале, у касс. Наша электричка отходит в семь, не опоздаешь?

— А-а. — Информация начала приобретать смысл. — Это ты меня в поход приглашаешь?

— Не совсем, — улыбнулась Ира. — На ролевку.

— Типа эльфов по кустам гонять? — наконец-то пришла моя очередь усмехаться. — Смешно. Хотя если таково условие продолжения знакомства, то почему бы и нет? Легкую нагрузку на свежем воздухе Фома одобряет.

— Вот и договорились. А сейчас отпусти меня, пожалуйста. Совсем пальцы затекли. У тебя там не мышцы, а камень сплошной.

— Извини, — я только сейчас сообразил, что по-прежнему зажимаю ладонь девушки в подмышке. — Договорились, да. Только кем я там буду? Китайским наблюдателем? У меня даже костюма нет. Да и фэнтези никакого давненько не перечитывал.

— Людоедом и будешь, — засмеялась Ирина. — Горным великаном. Большим и страшным. А такого во что ни наряжай, все в масть. Кроме смокинга с бабочкой. Те людоеды, что их носят, не в лесах обитают. Вот и соответствуй…

— Хорошо. А сейчас, может, по мороженому?

— Ох, искуситель, — опять рассмеялась девушка. — Знаешь, чем в силки заманить, а таким увальнем прикидывался.

Глава вторая

До института я каждое лето проводил на природе. Но начиная с десятого класса деревенские каникулы остались в прошлом. В еще не столь отдаленном, а уже изрядно позабытом детстве, — теплом и беззаботном. В том прекрасном времени, когда любые невзгоды воспринимаются как нечто, не имеющее к тебе самому никакого отношения, и исчезающие с приходом следующего утра. Мир добр, уютен и приветлив, — а тебе в нем отведена невероятная, уникальная роль — зрителя, актера и постановщика в одном лице. Смотри, играй и наслаждайся…

Понятно, ничего подобного в те годы мне даже в голову не приходило, это я теперь такой умный. А чего? Четыре курса физмата сделают философом кого хочешь. Как пресловутая плохая жена. Не-е, лавры Сократа я на себя не примеряю, но тем не менее некоторую привычку к рассуждению и осмыслению приобрел.

О чем это я? Ах да. О деревенских каникулах… Вернее — о лете. До восьмого класса я предпочитал проводить свободное время на диване с книжкой в руках, — когда родители дома. Прочий досуг, естественно, протекал за компьютером. Стрелялки, рубалки, наши и их сериалы, а также — прочие занятные сайты отнимали практически все время. Отец что-то ворчал о жизни овощей, но поскольку мама была довольна, — принудительными пробежками по утрам и тасканием гирь по выходным его репрессии и заканчивались. Пока однажды я крепко не получил по шее. Прямо у школы.

Телосложением я в папу. И всегда выглядел лет на пять старше реального возраста. Поэтому драться со сверстниками, обычно не достающими макушками до моего подбородка, почти не приходилось. Они понимали, что не одолеют меня даже вдвоем, а мне не было нужды ни убеждать их в этом, ни разубеждать. Но в любом случае драка подразумевала наличие причины. А эти шакалы избили меня просто так. Причем парни дрались зло, получая удовольствие от возможности причинить боль другому существу.