Марфа Метель - Мастер (СИ) Страница 3

— МАНОН!!! — завопил Тигран, пытаясь вскочить, но она отреагировала мгновенно. Удар ногой в челюсть с разворота — и он осел обратно в кресло. Ступня, упёршаяся в грудь, впечатала его в спинку. Правая рука выхватила из ножен на поясе Тиграна клинок. Илиан вскочил. Манон обернулась, улыбнулась ему, мужчина отпрянул.

— Ц-ц-ц-ц, — погрозила она клинком, покачивая им из стороны в сторону. — Илиан, милый, никогда не вмешивайся в супружеские разборки, — Манон подмигнула и совсем другим, игривым тоном посоветовала: — Присядь и наслаждайся видом.

Илиан воспользовался советом, опустился в кресло и насладился видом… с его места открывался весьма откровенный ракурс.

Манон повернулась к мужу, тот возмущенно сопел и краснел.

— Тигран, я никогда не говорила тебе «я люблю тебя», как, впрочем, и ты ни разу не сказал мне этих слов за эти годы… Я говорила, что «не могу дышать без тебя», «моё сердце бьётся для тебя», «живу для тебя»… и это были не пустые слова, у меня был выбор, и я выбрала тебя в ТУ НОЧЬ.

Клинок скользнул по щеке мужчины, перешёл на шею, упёрся в грудь напротив сердца, чуть надавил… на белой рубашке в месте соприкосновения стали и тела проступило алое пятно.

— Так вот, я научусь дышать без тебя… моё сердце умерло в той комнате, — она кивнула на дверь в гостиную, — а жизнь моя… теперь принадлежит только мне.

Клинок совершил четыре быстрых движения, Тигран закусил губу, но не пошевелился. Он смотрел в холодные глаза Палача. Она поднесла клинок к губам, слизнула с него кровь. Наклонилась, горячие губы на мгновение коснулись его пересохших губ. Он почувствовал вкус своей крови. Отстранилась.

Левая рука взметнулась к волосам, потянула за пояс… белоснежная волна рассыпались по плечам и спине, она собрала их и, смотря ему в глаза, безжалостно отрезала у самой шеи… Тигран зажмурился… он так любил перебирать и гладить белоснежный шёлк, он просил отрастить их…

Понимая, что сейчас произошло что-то страшное и непоправимое, она прощалась с ним.

Он почувствовал, что её ступня больше не упирается в его грудь. Открыл глаза — она уходила не оборачиваясь.

— Манон! — окликнул он хриплым голосом.

Рука её взметнулась, кинжал впился в спинку кресла в нескольких сантиметрах от его виска.

— Не вздумай приблизиться ко мне. Тонкости по разводу утрясёте с моим адвокатом, я ни на что не претендую. И всё подпишу, — отвернулась и вышла… в коридор… послышался звук падающей пики. Охрана так отреагировала на обнажённую герцогиню.

Братья Аландер

И зазвучал громкий, глубокий голос:

   Ночь унесла тяжёлые тучи,   Но дни горьким сумраком полны.   Мы расстаёмся, так будет лучше,   Вдвоём нам не выбраться из тьмы.   Я любил и ненавидел,   Но теперь душа пуста,   Всё исчезло, не оставив и следа.   И не знает боли в груди осколок льда…

— Что это? — ошарашено спросил Илиан, прислушиваясь к удаляющему голосу.

— А это моя жена поёт, — Тигран поднялся, волосы Манон, брошенные ему на колени, упали на пол, он проследил за ними взглядом и глухо застонал. Расстегнул пропитавшуюся кровью рубашку.

— Судя по всему, бывшая, — кивнул на грудь брата Илиан. — Снимай, надо промыть. Подошёл к столику с бутылками, взял бренди и вернулся к брату. Тот снял уже испорченную рубашку. Илиан взял её из рук брата, зубами вынул пробку, выплюнул её на пол. Сделал глоток, дал брату. Тигран не стал отказываться.

— Ну что, посмотрим, чем одарила на прощание? — Илиан начал поливать грудь брата из бутылки, собирая алкоголь рубашкой и протирая от крови правую грудь. Тигран шипел сквозь стиснутые зубы.

— Давай скорее, надо стражу у её дверей поставить.

— Уже закончил, — Илиан любовался на дело рук Манон. — Красиво… Теперь всегда будешь помнить, и когда женские пальчики будут обводить эти шрамы, ты будешь вспоминать, кто тебе их оставил… изощрённая месть.

Тигран наклонился скосил глаза, но выступившая вновь кровь помешала рассмотреть. Илиан оторвал ещё чистый рукав от рубашки и прижал к ране.

— Держи и не дёргайся. Монограмму свою она оставила… букву М… на долгую память.

Тигран выругался сквозь зубы и пошёл отдавать распоряжения страже.

Илиан стоял, задумчиво разглядывая волосы на полу, наклонился, поднял одну прядь, намотал на палец.

— Красивые были волосы, — проговорил Илиан, погладив локон.

— Она мне за это ответит… — Тигран собрал волосы с пола и швырнул вместе с окровавленной рубашкой в огонь. Комнату наполнил запах палёного волоса.

— Что, и на память не оставил? — усмехнулся Илиан, наблюдая, как пламя пожирает белый снег волос. Аккуратно смотал свой локон с пальца, сложил его восьмёркой, завязал посередине и спрятал в карман.

— Незачем, отрастит снова, — сказал Тигран, опускаясь в кресло и вытягивая ноги к огню. — Или ты думаешь, что я просто так отпущу её? — он не сводил взгляда с кармана брата, куда он убрал локон Манон.

— Тигран, отпусти сейчас, дай ей остыть, подумать, пусть вернётся в поместье. Там, в окружении детей, она сможет понять тебя.

— Я не отпущу её, — упрямо проговорил Тигран. Взгляды братьев встретились.

— Помнишь наш разговор в борделе? — Илиан говорил серьёзно, его привычное разгильдяйство совершенно исчезло. Он был собран.

Тигран вопросительно поднял бровь.

— Я тогда сказал тебе, что если ты лопухнёшся, я отобью её. Так вот, брат, ТЫ — ЛОПУХНУЛСЯ.

— А мне ещё помнится, что ты сказал, что НЕ ЛЮБИШЬ ЕЁ, — язвительно напомнил Тигран.

— Я СОЛГАЛ, — Илиан отвернулся к камину, увидел на полу выпавшую прядь.

Подошёл, поднял, свернул такой же восьмёркой, перевязал и начал крутить его в пальцах, поглаживая.

— Ты тогда сходил с ума по этой женщине, совершенно перестал себя контролировать, я опасался, что ты натворишь дел. И дал тебе шанс быть счастливым, отошёл в сторону… Ты профукал этот шанс.

— Что ж ты сразу побежал по бабам, не стыдно было изменять «любимой» женщине? — поддел Тигран. Проверил состояние раны: кровь ещё сочилась из глубоких и ровных порезов, шрамы останутся точно. Скрипнул зубами.

— А ты видел этих женщин? — усмехнулся Илиан, представляя, как взбесится брат. — Блондинки с карими глазами, я надевал на них маски и представлял на их месте Манон. Каждую из них я брал с её именем на губах… Держи, — Илиан кинул локон брату, тот поймал его на лету. — Это и шрам — всё, что останется на память о ней. Ты не смог оценить, что за женщина досталась тебе.