Виталий Сертаков - Коготь берсерка Страница 3

Ближе к полуночи вельва угадала момент, когда душа шамана отправилась в странствие по нижнему миру. Укко обмяк, упал на еловые лапы и тихонько напевал, закатив глаза. Вельва следила за его руками и бубном. Красивый овальный бубен обтягивала оленья кожа. Кожу густо покрывали рисунки. На одной стороне обода сиял Юмала, от него тянулось Вечное древо к Полярной звезде. Нойда ударял роговым молотком по медным кольцам, вделанным в бубен, и пел. Следом за ним подпевали Пиркке, ее подруги и еще трое соседей.

Едва Юмала осветил верхушки сосен, Нелюба пришла в себя и попросила пить. Обессилевший шаман позвал к себе Пиркке.

— Твоя девчонка будет здорова, — слабым голосом произнес нойда. — Теперь слушай. Ты сделаешь для меня кое-что. Когда потеплеет, ты поедешь на юг, к усадьбам свеев, да?

— Поеду.

— Ты будешь искать себе девочку?

— Да, как всегда весной. Настоящая вельва может родиться где угодно.

— Скажи мне… — Укко поперхнулся. — Скажи мне, что ты видела во время гадания?

— Необычную вещь, — быстро сказала Пиркке. — Хранитель очага показал мне не девочку, а парня.

— Так я и знал! — вздрогнул шаман. — Это он…

— Кто? — Волнение Укко передалось старухе.

— Ты его видела… — Укко закашлялся. — Того мальчишку с когтем. Я тоже видел… духа. Чужой злой дух в этом ребенке. Ты найдешь его и привезешь мне.

— Как же я его привезу? — изумилась вельва. — Я уже пыталась его купить, но отец уперся.

— Я тебе подскажу хитрость. Ты привезешь мальчишку мне, — не поворачиваясь, повелел нойда. — Поедешь на их великое жертвоприношение. Ищи его. Не возвращайся одна…

Под утро вельва поила Нелюбу брусничным отваром из берестяного туеска.

— Укко… он был здесь? — догадалась девушка. — Почему нойда не забрал меня?

— Тебя спас мальчик, — честно призналась Пиркке. — Нойде ты не нужна. Он хочет получить колдуна. Он его получит.

Глава вторая

В которой Олав Северянин путает месяцы, Даг спит на настоящих простынях, а старина Горм считает шаги

Накануне ничто не предвещало беду.

Несмотря на глухое ворчание старух, Олав Северянин согласился сыграть сразу две свадьбы — для своего брата Сверкера и для Гудрун, вдовы погибшего брата Снорри. Старухи бурчали, что месяц Свадеб давно миновал, и не будет добра тому, кто не соблюдает раз и навсегда установленное богами. Но кто может указывать могучему бонду в собственном доме?

— Я запутался, когда какой месяц, — порыкивал владелец усадьбы от пожилых тетушек. — Пусть месяц Свадеб будет зимой, какая разница? Если мы сейчас не поженим Сверкера, вдруг он после испугается?

Даг носился как угорелый, помогая всем одновременно и немножко кичась собственной важностью. С тех пор как все мальчишки младше двенадцати лет избрали его своим херсиром, взрослые стали относиться к нему иначе. Даже мать не поднимала на сына голос в присутствии посторонних, хотя всех прочих детей на ферме могла огреть метлой или запросто отхлестать мокрой тряпкой. Сестры, хоть и задирали маленького херсира, все же ругались не так обидно, как раньше.

— Усадьба не останется без наследника, — произнес как-то скальд Горм Одноногий, и все поняли, что он имеет в виду.

Впрочем, не все парни слушались Дага. Те, которым исполнилось двенадцать, уже работали наравне со взрослыми мужчинами, им было не до детских забав. Многие сыновья хускарлов задержались после праздника Середины Зимы только из-за неожиданных свадеб Сверкера и Гудрун. Затем всех учеников ждали в приемных семьях, порой очень далеко от родного дома.

Двоюродных братьев Дага, Торкиля и Сигурда, тоже ждали в приемных семьях. Но поскольку их мать Гудрун снова выходила замуж, Торкилю и Сигурду выпали светлые денечки безделья. Впрочем, работы по дому хватило на всех. Гудрун была беременна и не слишком ловко управлялась с хозяйством. Две крепкие работницы, прежде тянувшие воз, тоже временно выбыли из строя. Одна носила ребенка Сверкера, другая только что родила от Олава. Хильде, хозяйке усадьбы, пришлось взвалить на себя львиную долю хлопот. Как вихрь, она носилась по клетям и кладовкам, звеня связкой ключей, а за ней галопом бегали ее старшие дочери, Даг и сыновья Гудрун.

— Здесь берем муку, два мешка! — командовала Хильда. — Даг, неси масло, Торкиль — две вязанки рыбы, а вы — тащите оленью ногу…

Жених Гудрун, младший Халльвард Жаворонок, вместо того, чтобы солидно сидеть дома, слонялся по ферме Северянина и всем мешал. Иногда он подбегал к будущей жене и трогал ее за живот, блаженно улыбался, кивал и отходил в сторону. Старый Халльвард и Олав Северянин давно ударили по рукам. Было решено, что первых два дня будут пировать в усадьбе Северян, а затем переберутся в усадьбу Жаворонка. По закону, Гудрун переезжала к мужу и забирала с собой свое прежнее девичье приданое. Плюс к тому ей полагалась четверть скота ее бывшего мужа, пятая часть всех готовых тканей и много припасов. Олав подарил невестке двух девушек и специально купил пожилую кормилицу для будущего племянника.

— Даг, тащи сюда свечи! Унц, развешивайте ленты!

— Годвин, Руд, расставляйте лавки!

— Ульме, разжигай костер. Будем опаливать кабана!

— Эй, вы, трое, несите дрова, больше дров! Вечером прибыли первые гости из усадьбы Грима Большеухого. Сверкер Северянин, бледный, исхудавший, в красивом белом плаще, сам встречал будущего тестя и прочих именитых родичей. Родню разместили со всей возможной пышностью, шкуры на постелях накрыли настоящими льняными простынями, по двору раскатали шерстяные дорожки, факелов разожгли вдвое больше обычного. Чтобы не ударить в грязь лицом, жена кузнеца изобразила дело так, будто ее домочадцы тоже ежедневно купаются в роскоши. Дагу впервые в жизни довелось спать на белых простынях из тонкого льна. Это оказалось интересно, но холодно и не слишком удобно. Простыни все время норовили куда-то соскользнуть. Под утро они съехали с сундука на пол, прихватив за компанию и теплые шкуры. Хорошо еще, парень догадался не снимать штаны и нижнюю рубаху, а то бы совсем замерз!

— Вот бедняги эти кожевенники, — посетовал Даг приятелям, отогреваясь у очага. — И как они только не замерзли на своих ненужных тряпках?

Грим Большеухий сам привез приданое невесты, а за его караваном пригнали скотину. Супруга Большеухого не забыла Дага — подарила ему две серебряные монетки и охотничьего щенка. Затем Олав поручил сыну вязать веники для бани. Не привезли еще невесту Сверкера, а мужчины уже нахлестались вениками, напрыгались в сугроб и выпили целый бочонок браги…