Марина Ефиминюк - Игры по чужим правилам Страница 3

Ведьмак осторожно убрал со щеки девочки прядку волос.

— Ты скоро проснешься.

Сестра вздрогнула от нежданной ласки, и в этот момент Филипп воткнул в ее сердце ритуальный кинжал. Входя в плоть, острие неприятно чиркнуло о ребро. Ярко-синие глаза жертвы удивленно расширились и мгновение спустя закатились. Парень перехватил обмякшее тело, не давая рухнуть на пол, и забормотал на латыни строчки заученного заклинания.

— Твой дар — теперь мой дар, Лилит! — возвысил голос он и с рывком вытащил кинжал.

Мгновение спустя, комната задрожала перед взором палача и стремительно погрузилась в серые полутона. Кровь, пропитавшая свитер девочки, потемнела, утратила алый цвет. Мир превратился в черно-белый кинофильм. В голове ведьмака нарастал невыносимый гул. Невидимая сила вырвала мертвую из рук Хозяина и вознесла над полом. Парящее в воздухе тело изогнулось, свесились пряди волос, рот некрасиво приоткрылся.

Вдруг рокот смолк. Вокруг наступила звенящая тишина.

В тот же миг убитая девочка дернулась, как от удара электрошоком, и от хрупкого тела отделился четкий светящийся силуэт. Очертания женской фигуры плыли к люстре, сжимаясь в шаровую молнию. Огонек замер, ослепительно отразившись в осколках зеркала под ногами ведьмака, а секунду спустя ударил Филиппа в сердце.

От боли он согнулся пополам и выронил звякнувший кинжал. Рассудок смешался настолько, что парень не понимал, на каком свете находится.

Мертвая с грохотом рухнула на каменный пол, широко раскинув руки. Из-под приоткрытых век виднелись мутные белки, щеки ввалились, одежда была залита кровью. Секундой позже с пугающим сипом сестра выгнулась дугой, но бессильно опала, так и не вернувшись в сознание.

Боль медленно проходила, Филипп выпрямился и перевел дыхание. Сердце стучало отбойным молотком, а в венах бурлила чужая, пока незнакомая энергия. Он ощущал невероятный прилив сил. Отвращение перед ритуальным убийством исчезло, запах и вид крови больше не пугали, наоборот, вызывали шальное возбуждение. Привычные чувства словно бы выключили, повернув рубильник, и парню стоило усилий подавить необъяснимое в сложившихся обстоятельствах злорадное торжество.

Приходя в себя, Малышка слабо пошевелилась и едва слышно застонала. Ведьмак осторожно поднял сестру и покрепче прижал к груди, не боясь запачкать дорогого костюма.

— Я жива? — Снежа вяло пошевелилась.

— Да. — Парень толкнул плечом дверь и вышел в ледяной коридор. — Живее меня.

Пропуская Хозяина с девочкой на руках, расступились похожие на безмолвные тени стражи. Филипп направился в другое крыло замка, называемое гостевым, где дожидались окончания ритуала родители Снежи.

Глава семьи Вестич договорился с Грегори и Ларой без скандалов и взаимных упреков, по-семейному. За круглую сумму отец и мать девочки согласились покинуть Гнездо, а дочь отправить в закрытый интернат в предместьях Лондона. Деньги, как обычно, решили неловкие вопросы, но их сила не могла отмотать время назад, вернуть жизни убитых людей или стереть из памяти молодого ведьмака кровавый ритуал.

Бедняжку трясло. Она судорожно цеплялась за шею сводного брата и в бреду беззвучно шевелила губами.

— Что ты говоришь, Малышка? — мягко произнес Вестич.

— Мой кошмар — теперь твой кошмар… — прошептала она прежде, чем провалиться в беспамятство.

Зима разошлась не на шутку. Улицы заледенели, и даже известный лжец Гидрометцентр давно перестал обманывать и обещать долгожданное потепление. Горожане избегали пеших прогулок, серьезно опасаясь обморожения, а дворы и стоянки превратились в могильники погребенных под снегом автомобилей. Каждый день телевизионщики находили старожила в какой-нибудь глухой деревне, божившегося, что такой холодной зимы на его памяти не случалось.

Детские сады закрыли, сократили рабочие часы в городских конторах. В школах отменили занятия, но студентам университета поблажек не дали. Вопреки, а может назло, морозам, но к огромному разочарованию будущих политиков и светил философской науки, каникулы не продлили ни на день.

С начала перемены Катя болтала без остановки, стараясь не пропустить ни одной местной сплетни из тех, что накопила за сессию и дни короткого отдыха.

— Это несправедливо! У юристов занятия перенесли на неделю! — возмущалась лучшая подруга.

— В их корпусе плохо работает отопление, — терпеливо пояснила я.

От духоты в здании философского факультета было нечем дышать. Стены дрожали от привычного гула разговоров и смеха. Лихорадка экзаменационных недель давно прошла, убрали новогодние украшения, на досках объявлений повесили новые расписания и свежие плакаты, призывающие к вступлению в студенческие союзы.

— Знаю. — Трещотка многозначительно закатила глаза, демонстрируя, как она поражена учебным энтузиазмом главной двоечницы первого курса (после провала на экзамене по логике я стояла в черном списке на отчисление).

Со стороны полноватая и невысокая подруга могла показаться неуклюжей, но Катя так ловко лавировала в сутолоке коридора, что мне едва удавалось за ней поспевать.

— Кстати, тебе повезло — переэкзаменовку доверили новенькому стажеру. — Объявила Катерина. — Странный, но в целом милый субъект.

— Звучит ободряюще, — без особого вдохновения отозвалась я.

Переход между корпусами пользовался популярностью в студенческом обществе, потому как здесь находилась столовая. Толкнув кого-то рюкзаком, я подняла голову, чтобы принести стотысячные извинения, и онемела с открытым ртом.

По лестнице, которую, несмотря на строгий запрет ректората, оккупировали курильщики, неторопливо спускался высокий блондин. Парень походил на ожившую картинку из глянцевого журнала для девочек — подтянутый и поразительно красивый. Кажется, ему вслед не оглянулся только декан, скандалящий с нарушителями порядка на лестничном пролете.

В животе стало очень горячо, а сердце зашлось от дурного предчувствия. Я моргнула, искренне рассчитывая, что непрошеный гость испарится утренним дымком, но он, к сожаленью, никуда не исчез. Заккари Вестич вернулся из Северной столицы родины. Отвратительная новость для неплохо начавшегося дня!

Катя, не замечала моего замешательства, и продолжала щебетать. Стараясь изобразить интерес к ее болтовне, я поддакнула исключительно по инерции:

— Ага…

— Что «ага»? — фыркнула подружка и, призывая сосредоточиться на ней, пощелкала у меня перед носом пальцами. — Алло, Антонова! Ты меня совсем не слышишь?

— А что ты спросила? — отозвалась я, украдкой поглядывая на Зака. Сводный брат моего парня, как назло, направлялся в нашу сторону.