Александр Абердин - Практикант Страница 3

Поначалу мне было трудно на гражданке и вовсе не потому, что я привык к воинской дисциплине. Как раз ею в наших отрядах даже и не пахло, за что нас всегда нещадно дрючило начальство. Просто надо мной посмеивались все, кому не лень. В том числе и профессора, считавшие моё стремление закончить академию — пустой блажью. Они, видите ли, полагали, что мне было бы куда уместнее отслужить полные двадцать пять лет, пройти курсы повышения квалификации, получить серую книжицу вместо диплома с корочкой из золочёной малиновой кожи, и на этом успокоиться. То, что с "волчьим билетом" я смогу устроиться на приличную работу не раньше, чем лет через пятьдесят, если и того не больше, никого из них особенно не волновало. Не волновало их и то, что я был самым успевающим студентом на девятом курсе, которого о чём не спроси, всегда отвечает без малейшей запинки, да, ещё и был силён, как маг, просто не в меру.

Однокурсники меня сторонились, а однокурсницы и вовсе шарахались, словно от чумного, хотя уродом меня нельзя назвать и галантности мне было не занимать. Единственное, что хоть как-то мирило меня с этими молодыми дамами и господами, так это то, что я прекрасно знал всех влиятельных особ при дворе императора, его самого, а также всех его детей, внуков и правнуков, многие из которых были моими близкими друзьями уже только потому, что тоже служили в спецназе. А ещё меня выручала моя единственная награда, которую мне было разрешено носить — "Бриллиантовые мечи" лучшего фехтовальщика империи. Её я, разумеется, не носил каждый день, зато в петлице сначала моего мундира, а позднее костюма гражданского фасона, всегда блестела золотая розетка, прилагающаяся к этому почётному ордену. В академии магии к этой награде относились с уважением, ведь ею награждали не только военных, но и гражданских лиц.

Мои "Бриллиантовые мечи" сослужили мне в академии хорошую службу. Особенно в первый месяц, ведь стипендию мне должны были начать платить только по окончании семестра. Согласно императорского уложения "О магах", все маги империи должны в обязательном порядке владеть как минимум тремя видами холодного оружия. Не знаю почему, но такое правило было заведено ещё в глубокой древности и к нему только и добавили, что владение огнестрельным оружием. Ну, с ним у меня тоже всё было в полном прядке, зато в магической академии Зейторна к этому важному делу относились спустя рукава.

Когда я посмотрел на то, кто и чему учит студентов, то схватился за голову. Какое там к лешему фехтование, это и деревенским дрыномашеством нельзя было назвать. Ну, а раз так, то я взял и предложил ректору свои услуги в качестве учителя фехтования, хотя тех и так было пятеро, а к ним прилагалось ещё и двенадцать инструкторов. Ректор, с уважением посмотрев на мой орден, загорелся этой идеей. Через час мы встретились с ним в фехтовальном зале, куда я пришел одетый в песочно-бурый полевой мундир с одним только офицерским стеком в руках. Учителям фехтования уже сказали, что гвардии майор Додберри выразил им своё недоверие, а потому те глядели на меня волком. Больше половины инструкторов тоже и я, чтобы не затягивать это муторное и сквалыжное дело, попросил ректора Гривига выставить против меня всех пятерых прощелыг, разрешив им вооружиться чем угодно, сказав, что мне хватит одного стека. Один из инструкторов, кряжистый парень, как и я имперский гвардеец, капитан Джейк Инжерод, ухмыляясь заявил:

— Ну, всё, держитесь, господа. Сейчас этот парень ввалит вам таких чертей, что вы это навсегда запомните.

Кто-то из инструкторов возразил ему:

— Это с такой-то тросточкой, Джейк? Не смеши меня, наши парни изрубят его в капусту. Восьмирукие бойцы это тебе не какие-то там мальчишки и впятером они представляют из себя грозную силу.

Капитан коротко хохотнул и одёрнул этого типа:

— Засохни, Хайвенс. Хотя я и поднимаю в воздух двенадцать мечей и потому с двумя другими в руках могу закрутить "Адскую карусель", с Лемом мне не тягаться. Этот парень Бриллиантовый Меч, а потому запросто может поднять минимум двадцать четыре меча и обрушить на них "Хрустальные клыки дракона", что есть верная смерть для целого взвода самых опытных меченосцев. Ошибаешься ты и на счёт его стека. Это не тросточка, а стек изготовленный из драконьего уса. До жути страшное оружие в умелых руках. Он ведь может превратиться хоть в сотню мечей.

Услышав его слова, мои противники немедленно заменили длинные, тяжелые полутораручники на магические шпаги, хлёсткие и гибкие, когда это надо, но в то же время способные пробить доспехи. Однако, как они не старались, это им не помогло. Мой магический стек из драконьего уса, превратился в двадцать девять рапир, одна из них легла в мою правую руку, а остальные выстроились передо мной в воздухе. В общем я разделал этих, так называемых, учителей фехтования, как опытный повар зайцев. Вслед за этим я занялся инструкторами и в итоге предложил ректору оставить на кафедре фехтования всего троих, которые вполне годились на эту роль. Новых учителей фехтования и опытных инструкторов в помощь им, я пообещал подобрать в течение ближайшей недели, максимум двух. Ректор задумчиво посмотрел на меня и ворчливым голосом, пусть и довольно беззлобно, принялся пенять мне:

— По-моему вы слишком строги к этим господам, молодой человек. Учителей фехтования порекомендовали мне господа военные, говоря, что все они прекрасные фехтовальщики, а вы их так грубо развенчали.

Пожав плечами, я ответил:

— Господин ректор, когда я восемнадцать лет назад прибыл в военный лагерь, то моё мастерство фехтовальщика не вызвало ни у кого сомнений. В первую очередь потому, что меня обучал мой приёмный отец, великий Грег Сойтель, герой Редоны. У вас в академии магии дело с фехтованием обстоит крайне плохо. Не дай того Боги, к вам заявится комиссия Генштаба и тогда не миновать скандала.

— Но она была у нас полгода назад и господа военные остались довольны кафедрой фехтования. — Возразил мне тогда ректор и я немедленно высказался на этот счёт со всей прямотой:

— Прекрасно, господин ректор. Сегодня же я напишу письмо его величеству и тем господам военным не поздоровится. Не беспокойтесь, я извещу императора, что сам берусь за это дело и потому к вам никаких претензий не будет, а уже через год студенты нашей академии станут завоёвывать самые почётные призы на всех соревнованиях.

Через две недели я собрал в академии магии таких парней, чьи имена были на слуху у каждого, кого интересовало фехтование. В том числе благодаря им уже через полгода мои ученики приволокли ректору Гривигу громадный кубок. Так я получил в академии хорошую, высокооплачиваемую работу и хотя стал ещё и преподавателем, насмешки сыпались на меня, как из мешка. Не прекратились они даже тогда, когда на вопрос одного из лоботрясов, кто в империи самый лучший фехтовальщик, мой старый друг, полковник Вейдерикс, со смехом сказал: