Максим Субботин - Ключ к искуплению Страница 3

Существо нахмурилось, протянуло руку, указывая на Сергея:

— Мертвый. Рано встал.

Голос был высоким и хриплым, с присвистом. Кроме того, в словах слышался акцент. Очень сильный. Как если бы на месте странного незнакомца стоял выходец из Азии, только недавно начавший изучать русский язык.

— Кто мертвый? — нахмурился Сергей.

— Ты. Не должен ходить. Ложись.

Существо указало на свободный стол.

Сергей невольно взглянул на женщину, из тела которой незнакомец только что цедил кровь. И ведь как цедил — хорошей струей. А почему кровь не свернулась?

— Послушай, давай ты мне объяснишь, в чем дело, — и спокойно разбежимся. Холодно, знаешь ли, стоять с голым задом.

Существо склонило голову набок. Сквозь зубы протиснулся язык, нервно облизал тонкие губы. Шаг назад. На полу остался алый след от сапога.

— Стой!

Сергей двинулся в сторону существа. Не хватало еще, чтобы уродец сбежал, оставив его тут в одиночестве. А еще хуже — заперев за собой дверь.

Незнакомец издал звук, похожий на всхлип, а потом неловко развернулся — и бросился к двери. Если бы не обстоятельства, то его бег (корявый, вразвалку) мог бы вызвать улыбку, но сейчас Сергею было не до смеха. Он метнулся за существом. Испещренное шрамами и свежими швами тело повиновалось на удивление легко. Несколько шагов — и вот он, беглец. Сергей протянул руку схватить уродца, но тот будто почувствовал близкую опасность — пригнулся и, точно мяч, отскочил в сторону. Неожиданное проворство для столь несуразного существа.

«Чтоб тебя!»

До двери оставалось не более пары шагов. И это расстояние Сергей преодолел первым. Развернувшись в дверном проеме, он выставил перед собой заостренный крюк.

— Давай поговорим, — процедил сквозь зубы.

Незнакомец будто не слышал его — свернул от двери и чуть было не врезался в стену, успел притормозить лишь в последний момент. Сергей не сразу понял суть странного маневра. Задев боком стеллаж, существо остановилось и резко дернуло за длинный шнур, свисающий с потолка. Где-то далеко за стеной раздался протяжный звон.

«Вот и поговорили…»

Сергей обернулся. В тускло освещенном коридоре за его спиной пока ни души. Но вряд ли это продлится долго. Очень хотелось съездить по обрюзгшей физиономии проворного уродца. Между тем тот стоял, привалившись к стене, и тяжело дышал.

Надо же — и не боится совсем.

Что ж, может быть, оно и к лучшему. Теперь общение с местными явно пойдет активнее. В конце концов, его, Сергея, уложили в отдельной комнате, а не как остальных — в общем зале со вскрытыми венами. Должно быть столь высокой чести какое-то вменяемое объяснение?

За спиной послышались торопливые шаги.

Сергей, стараясь не упускать из виду уродца в комнате (мало ли что тот удумает), бросил взгляд в коридор. Из полутьмы показались низкорослые одутловатые фигуры — все точь-в-точь неразговорчивый уродец. В руках у каждого длинная пика с зазубренным наконечником.

Подмога остановилась в паре метров от Сергея. Глаза навыкате с интересом и подозрением изучают бледного человека.

— Спокойно, — Сергей медленно поднял руки, но оружие не выпустил. — Что здесь происходит?

Среди прибывших пробежал еле слышный шепот, но слов не разобрать. Наконец вперед вышел один уродец:

— Почему встал? — на его плешивом черепе, на самом темени, отчетливо выделалась фиолетовая шишка.

Сергей пожал плечами:

— Никто не мешал. А в чем проблема?

— Номер договора?

Странно слышать о договорах в подобном месте, в подобной компании.

— Какого договора?

Снова тихий шепот. Вроде бы удивленный.

— Идем…

Говоривший отступил в сторону, точно приглашая следовать впереди себя. Остальные уродцы последовали его примеру — прижались к стенам.

Сергей обернулся в комнату. Низкорослое существо, встреченное им первым, стояло и, сложив руки на груди, смотрело на человека. На лице ни злорадства, ни насмешки — скорее, ожидание, когда же все закончится.

— Ну, идем, — согласился Сергей, отодвигая ладонью одну из пик. — Не пораньтесь, смотрите.

Промерзлый холод проникал все глубже в тело, еще немного — и зубы начнут отбивать чечетку. Сергей хотел было попросить одежду, но, глядя на рубища карликов, заляпанные масляно поблескивающими пятнами, передумал. Брезгливость пока перевешивала чувство холода.

Они шли по извивающемуся коридору вот уже несколько минут. Впереди семенил один коротышка, остальные следовали сзади. Пики наготове, того и гляди — насадят, как бабочку. Несмотря на невзрачность караула, получить в спину зазубренным наконечником, да к тому же еще и ржавым, совсем не хочется. Тем более, пока ничто не указывает на опасность.

Изредка на каменных стенах коридора встречались фонари (такие же, как и в комнате, где Сергей очнулся), но слишком мало они давали света, и слишком мало их было. Потому целые пролеты коридора тонули в непроглядном мраке. В таких местах казалось, что пол под ногами вот-вот оборвется ямой — и не успевшее начаться путешествие на этом и закончится. Но текли минуты, десятки шагов складывались в сотни, а ничего не происходило. Только иногда босая нога наступала во что-то мягкое и склизкое. Но Сергей даже думать не хотел, что это было.

Наконец впереди показался довольно яркий свет — и вскоре коридор распался на несколько ответвлений. Провожатый уверенно направился в одно из них, на взгляд Сергея, ничем не отличающееся от остальных. Здесь было светлее, а пол явно поднимался. Со стен исчезла плесень, воздух стал суше. Только теперь Сергей осознал, насколько же затхлым и тяжелым он был там, внизу, в комнате с обескровленными трупами и банками с кусками чьих-то тел. Тишина, нарушаемая шарканьем шагов и тяжелым дыханием уродцев, сменилась многочисленными звуками. Сергей точно не смог бы их распознать, но создавалось ощущение, будто где-то за стенами работают большие машины. Лязг и шипение приглушались массивом камня и расстоянием.

В конце концов, они добрались до просторного зала, заставленного рядами длинных лавок. Здесь было не только шумно, но и людно. Десятки низкорослых уродцев сновали между лавками, переговаривались, обменивались какими-то склянками и мешочками. Но центром всего столпотворения была деревянная трибуна, за которой стоял высокий худой человек-мужчина в ниспадающих черно-серых одеждах. На его сосредоточенном лице, больше похожем на обтянутый кожей череп, застыла маска безразличия. Глубоко посаженные черные глаза смотрели отстраненно.

К человеку на трибуне выстроилась целая очередь из существ в фартуках и сапогах. Каждый из них держал в руках кипу бумаг, а возле одного даже стоял еще один человек. Только странный: синюшная кожа испещрена плохо обработанными швами, абсолютно лысая голова со следами трепанации, одна рука в локте обрывается еще кровоточащей рваной раной. Одеждой ему служили длинные холщовые штаны и рубаха неопределенного серо-коричневого цвета. При этом материал здорово износился, отчего буквально светился многочисленными потертостями.