Александр Абердин - Наследник рыцаря Страница 3

Навадор, телескопическое стальное копьё двух саженей в длину, с мечевидным наконечником, способное тремя движениями удлиниться до семи саженей, — второе оружие наездника на драконах, предназначенное для ближнего боя. Вот с ним-то Легар, сын Норвалта из Тагерта, умел обращаться на зависть всем наездникам на драконах и опять же только потому, что если свой лук он клал справа от себя, то навадор слева. Всё светлое время суток, которое проводил на пастбище, он стрелял из лука, а как только начинало смеркаться, начинал упражнения с навадором и эта тяжеленная штуковина порхала в его руках, словно тростинка. Ел же Легар всего один раз в день, да, и то преимущественно одну только копчёную колбасу, твёрдый сыр, орехи, ржаные сухари, а также сушеный чернослив и курагу для улучшения пищеварения и пил мало воды, потому и стал таким тощим.

Девушки даже рассказывали анекдоты о его феноменальной худобе и частенько гадали, всё ли у него такое же худое. Ну, на этот счёт они могли получить исчерпывающий ответ от жены торговца сладостями, ленивого толстяка Гринбера, да, вряд ли она стала бы распространяться на эту тему. Ну, Легар, в свою очередь, не очень то стремился ходить на танцульки в таверну, предпочитая тихонько пробраться на сеновал в усадьбе кондитера, и дождаться там Маривию. Правда, отправляясь всякий раз на целый месяц за пределы Призрачной Долины, он с тревогой думал, не завела ли эта красотка, которая вышла замуж за чуть ли не старика, себе нового любовника. Однако, в любом случае до тех пор, пока он не станет наездником на драконах, Легар и думать не хотел о женитьбе, хотя отец и делал ему такие намёки.

Молодой пастух лежал у входа в пещеру на толстой кошме, укрывшись суконным одеялом, и вслушивался в ночные звуки. Неподалёку чуть тлели в костре угли, но под рукой у него, сразу за луком, лежала связка сухого хвороста, часть веток которого он пропитал специальным составом, чтобы они вспыхнули мгновенно. Огонь что в Призрачной Долине, что за её пределами, что ни говори, являлся самым лучшим средством для отпугивания диких животных, пусть они будут хоть трижды хищниками. Во всех пяти пещерах, в которых обычно ночевал Легар и его сменщик, а в каждую из них он загоняя стадо из полутора сотен овров, имелся приличный запас хвороста. Они привозили его на оврах из Призрачной Долины и только поэтому пасли их так далеко от Каменного Барьера, всего в полутора лигах от Дикого Леса, где трава росла особенно высокая и сочная.

С того места, где он лежал у входа в большую пещеру в верхней части высокого холма, похожую на кувшин с узким горлышком, Легар хорошо видел небо. Чуть ли не половину небосклона. Да, он и ложился спать с таким расчётом, чтобы посмотреть на звёзды и особенно Двух Небесных Братьев, на то, как они станут один за другим подниматься из-за вершин деревьев. В Призрачной Долине, небо всегда, и днём, и ночью, затянуто голубовато-серебристыми облаками и звёзд никогда не видно. Даже свет Небесных Братьев не способен их пробить, хотя в такие ночи, когда они делаются круглыми и светят особенно ярко, ночью в Призрачной Долине не так темно. Легар дожидался той минуты, когда Два Брата начнут подниматься на неба и вскоре стало светлее, из-за верхушек деревьев поднялся Старший Брат и залил склоны своим нежным, серебристым светом.

Немногие жители Призрачной Долины могли видеть такую красоту, но очень хотели, да, не могли. Собственно и Маривия стала его любовницей только потому, что хотела хоть одним глазком взглянуть на звёзды и особенно на Двух Небесных Братьев и он ей показал ночные светила. Из Призрачной Долины вели наружу двадцать четыре длинных, прямых и широких тоннеля. Их великие маги создали в те же времена, что и сами долины, и оснастили Каменными Стражами, попросту разъезжающимися каменными воротами. Открыть эти магические ворота, стоящие на входе в тоннель и на выходе, смотря куда ты идёшь, могли только те пастухи, которые отваживались пасти овров на Последнем Рубеже своими специальными жезлами, то есть пастушьими палками, правда, очень древними, искусно вырезанными из какого-то чёрного дерева и сплошь покрытыми узорами.

Последний Рубеж, говорят, тоже сотворили великие маги древности и на нём могли находиться только обитатели Призрачной Долины, в чём Легар сильно сомневался. Очень уж много лис, сусликов, зайцев и кроликов настрелял он из лука на нём. Их мясом он кормил собак, а из шкурок его мать шила отличные одеяла. Считалось, что наружу может выйти только пастух со своим стадом, а любого другого Каменный Страж ни за что не пропустит, но оказалось, что это не так. Связав овров попарно, Легар с комфортом вывез под ними, на кожаных носилках, наружу Маривию и они потом целый месяц любились на вершине холма и днём, и ночью. Ну, а старый толстяк Гринбер считал, что его супруга поехала навестить свою бабушку. Таким образом Легар и остальные пастухи смогли бы вывезти наружу всех жителей Призрачной Долины, только они не захотят её покидать.

Легар тоже не хотел покидать своего маленького, уютного и спокойного мира, хотя ему очень хотелось посмотреть на Илмирин. Желательно с большой высоты, сидя верхом на драконе. Как и правитель Элтар, он тоже считал войну верхом человеческой, да, и не только, глупости и не находил в ней никакой радости ни уму, ни сердцу. Быть отважным и умелым воином, защитником Призрачной Долины, это одно, а вот сражаться с кем-либо неизвестно по какой причине, совсем другое. Легар лежал на кошме и смотрел на Небесных Братьев. Они поднялись уже довольно высоко и продолжали своё восхождение. Ещё несколько минут, и оба ночных светила скроются за каменным козырьком пещеры и он уснёт, чтобы проснуться с первыми лучами солнца.

Наверное всё в этом мире случается внезапно. А может быть так происходит потому, что ты этого просто не ждёшь. Когда Старший Брат уже приближался к каменной кромке, Легар увидел в небе тёмный силуэт спускающегося вниз гиппогрифа с сидящим на нём наездником. Он моментально вскочил на ноги и схватил лук и навадор. Правда, навадор он, присев на корточки, тут же положил на кошму и взял вместо него колчан со стрелами, забросил его за спину и встал перед вязанкой хвороста, чтобы в любую секунду толкнуть её ногой в тлеющий костерок. Он мог стоять в пещере во весь рост и, перемещаясь, стрелять по врагу и в темноте, но если тот бросится в неё, то ему придётся лезть через огонь. Грифон, громко хлопая крыльями и захлёбываясь клёкотом, приземлился на пологом склоне метрах в пятидесяти от входа в пещеру и тут же припал грудью к земле.

С громким, мучительным стоном с него слез безоружный воин и, подняв руки вверх, стал подниматься к пещере. Он шел неуверенной походкой, спотыкаясь на каждом шагу, тяжело дыша и издавая громкие стоны. Через несколько шагов воин поднял голову и громко прохрипел: