Рэй Карсон - Книга шипов и огня Страница 3

Но самое страшное то, что мне предстоит стать чьей-то женой.

Я говорю на трех языках. Я практически наизусть знаю «Войну прекрасную» и Священный текст. Я могу вышить подол платья за два дня. Но я чувствую себя маленькой девочкой.

Хуана-Алодия всегда любила дворцовые делишки. Это она объезжает страну верхом, руководит двором вместе с папенькой и очаровывает знать. Я ничего не знаю об этих взрослых женских штучках. А сегодня ночью… Я все еще не могу думать о сегодняшней ночи.

Вот бы мама была жива.

Священник объявляет нас мужем и женой перед лицом Бога, короля Оровалле и Золотой знати. Он опрыскивает нас святой водой, добытой из подземного озера, и затем поворачивает лицом друг к другу, говоря что-то о моей вуали. Я поворачиваюсь к своему новоиспеченному мужу. Мои щеки горят; они точно будут все в пятнах и блестящими от пота, когда он поднимет вуаль с моего лица.

Он отпускает мою руку. Я сжимаю ее другой рукой, чтобы не вытереть непроизвольно о платье. Я вижу его пальцы на кайме моей вуали. Они смуглые и большие с короткими, чистыми ногтями. Не похожи на руки школяра или руки магистра Геральдо. Он поднимает вуаль, и я моргаю, когда прохладный ветер овевает мои щеки. Я смотрю на лицо своего мужа, на черные ниспадающие волосы, на его карие глаза, теплее, чем корица, и на губы, такие же мужественные, как и его пальцы.

Что-то пробегает по его чертам лица. Нервозность? Разочарование? Но затем он улыбается мне — не жалкой и не голодной улыбкой, а дружелюбно, — и я слегка ахаю, мое сердце наполняется беспомощным теплом.

Король Алехандро де Вега — самый красивый человек, которого я когда-либо видела.

Я должна улыбнуться в ответ, но мои щеки мне не повинуются. Он наклоняется ко мне, и его губы прикасаются к моим — целомудренный и нежный поцелуй. Большим пальцем он слегка гладит мою щеку и шепчет так тихо, что могу слышать только я:

— Приятно познакомиться, Лючера-Элиза.

Тарелки с едой покрывают длинный стол. Мы сидим бок о бок на скамье, и наконец-то у меня есть какое-то занятие, помимо попыток избежать его взгляда. Наши плечи соприкасаются, когда я тянусь за кальмаром или бокалом вина. Я быстро жую, на ходу выбирая — зеленые чили, фаршированные сыром, или рубленая свинина под соусом из грецких орехов? Перед нами, на нижнем этаже, с кубками в руках кружится Золотая знать. Хуана-Алодия среди них, стройная и улыбающаяся. Они запросто смеются с ней. Я замечаю быстрые взгляды, которые бросают на мужчину рядом со мной. Почему они не подходят, чтобы представиться? Это не похоже на Золотую знать — упускать возможность обаять короля.

Я чувствую его взгляд на себе. Он только что наблюдал, как я засовываю в рот жареные анчоусы. Это меня смущает, но я не могу не обернуться, чтобы встретиться с ним взглядом.

Алехандро по-прежнему дружелюбно улыбается.

— Любишь рыбу?

С набитым ртом я произношу:

— Угу.

Его улыбка становится шире. У него красивые зубы.

— Я тоже.

Он протягивает руку и кладет в рот анчоус. Он жует и смотрит на меня, вокруг глаз собираются морщинки.

— Нам много чего нужно обсудить, тебе и мне, — говорит он тихим голосом, не проглотив еще свою рыбу.

Я сглатываю и киваю. Эти слова должны бы напугать меня. Но нет, напротив, радость разливается у меня в животе, потому что король Джойи Д'Арена думает, что я тот человек, с которым можно что-то обсуждать.

Банкет проходит слишком быстро. Мы немного разговариваем, но в основном я тупо молчу, потому что все, что я могу, это смотреть на его губы, пока они двигаются, и слушать его голос.

Он спрашивает о моем обучении. Я выбалтываю ему о моей столетней копии «Войны прекрасной». В его глазах вспыхивает интерес, когда он говорит:

— Да, твоя сестрица говорила мне, что ты сведуща в искусстве войны.

Даже не знаю, что сказать на это. Я не хочу говорить о Хуане-Алодии, я понимаю, как нелепо выгляжу — похожая на сосиску невеста-дитя, которая ни разу жизни не взбиралась на лошадь и использовала кинжал только для резки мяса. И все же меня завораживает война, и в истории своей страны я изучила каждое столкновение.

Тишина повисает над столпившимися дворянами. Я смотрю туда, куда смотрят все они — на небольшую деревянную сцену. Музыканты ушли — а я не помню, как стихли виолы, — и на их месте стоят мой отец и сестра. Обнаженной рукой с бронзового цвета кожей она поднимает кубок и произносит чистым звонким голосом:

— Сегодня мы стали свидетелями нового союза между Джойей Д'Арена и Оровалле. Да благословит Господь этот союз миром и пониманием, процветанием, красотой и, — она широко улыбается, — многими, многими детьми!

Весь зал взрывается смехом, будто это было самое остроумное благословление в мире. Мои щеки горят, и я ненавижу свою сестру сильнее, чем когда-либо.

— А сейчас пришло время пожелать счастливой парочке спокойной ночи, — продолжает она. Я была на тысяче свадеб. И все же я подпрыгиваю, когда леди Аньяхи сжимает мое плечо. С ней явилась стайка слуг, одетых в белое, с венками из бумажных цветов, чтобы проводить нас в супружеские покои.

Мы встаем, я и король, хотя я не понимаю как, так как мои затекшие ноги гудят. Мои запястья онемели, сердце бешено стучит. О боже. Я не знаю, что делать. Я быстро моргаю, чтобы не заплакать.

Слуги, хихикая и ухмыляясь, окружают нас и ведут из банкетного зала, а Золотая знать кричит вдогонку благословения. Я ловлю взгляд своего мужа. В первый раз с тех пор, как он поднял вуаль с моего лица, он избегает моего взгляда.

Глава 2

Наша спальня залита теплым светом и наполнена медовым ароматом свечей из пчелиного воска. Они сверкают по всей комнате, на подоконнике, на каменном очаге, на столиках красного дерева, стоящих около постели с балдахином.

Постель…

Справа таким же неподвижным изваянием, как и я, стоит мой муж, темная колонна в темноте, на которую я не решаюсь посмотреть, так что рассматриваю занавеси балдахина, недавно окрашенный красный хлопок. Слуги снуют взад-вперед и распахивают балдахин, привязывая его к столбикам постели. Огромное изображение де Рикезы в венце из солнечных лучей ухмыляется с одеяла. Я смотрю на условные черты лица, на языки желтого пламени, расположенные в углах, но леди Аньяхи засыпает одеяло розовыми лепестками, расправляет их пальцами, и я понимаю, что пялюсь в никуда.

Ярко-розовые лепестки роз добавляют свой аромат к густому медовому запаху комнаты, и я думаю о нашей усыпанной розами церемонии и том, как быстро его губы прикоснулись к моим.

Вот бы он снова меня поцеловал.