Оксана Панкеева - Распутья. Добрые соседи Страница 3

После пятого или шестого штурма очередного Оазиса он сбился и даже считать перестал. Смысл происходящего он перестал улавливать еще раньше. Вернее, общий смысл был ясен с самого начала: уничтожить агрессора и вернуть захваченные Оазисы. Но вот более конкретные моменты, вроде планов на ближайшую неделю или причин того или иного распоряжения, становились все менее понятны. По мере того как крепло доверие между союзниками и расширялся их словарный запас, Витьку все реже звали переводить совещания при штабе, и часто оказывалось, что ему известно не больше, чем любому рядовому бойцу. Элмара такое положение дел ничуть не напрягало. Кангрем, предпочитающий точно знать, что делает, нервничал, терялся и не мог избавиться от навязчивого ощущения, что некая неведомая сила несет его, как пыль по ветру. Беспрерывные марши по пустошам и телепорты, тренировки и бои, смертельная усталость и мертвецкий сон на чем попало, чистка доспехов и пересчет патронов, круговорот незнакомых лиц и навязанная роль героя — все слилось в один сплошной поток, который катился во времени и пространстве, подбрасывая на волнах и кружа в водоворотах маленькую невесомую щепку по имени Виктор Кангрем.

Он потерял ощущение времени настолько, что не успел заметить, как пролетели два цикла, и, когда безумная скачка внезапно кончилась, даже не понял, что случилось. Просто показалось, будто он с разгону врезался в невесть откуда взявшуюся стену. Головой. Во всяком случае, очень было похоже — искры из глаз, разрывающая череп боль и темнота… Словом, не самый приятный способ останавливаться.

Правда, все это Витька вспомнил лишь несколько дней спустя, а поначалу, очнувшись в лазарете, не мог даже сообразить, где находится и как сюда попал. Единственной связной мыслью, посетившей его ушибленную голову, было что-то вроде «ну конечно же это должно было случиться именно со мной, как же иначе…».

И тут же, словно мироздание решило в придачу еще и поиздеваться, рядом жизнерадостно возгласили:

— Ну ты счастливчик!

Дотянуться до шутника и огреть его чем-нибудь тяжелым, как Витьке того хотелось, не было никакой возможности, поэтому он попытался хотя бы разглядеть обладателя извращенного чувства юмора.

Незнакомый молодой врач с искренним восторгом взирал на пациента, даже не подозревая о его нехороших намерениях. Быстро и деловито убедившись, что «счастливчик» видит, слышит, понимает обращенную к нему речь, помнит, как его зовут, и в состоянии сосчитать до пяти, он возрадовался еще сильнее и повторил свое неуместное замечание. Причем, похоже, без всяких намерений поглумиться, а просто от полноты чувств.

— М-да? — недоверчиво простонал Витька, надеясь, что до энтузиаста все-таки дойдет, какой бред он несет.

— Да ты сам посмотри!

Перед его носом возник некий предмет, в котором Кангрем с трудом опознал собственный шлем, тот, что на него когда-то чуть ли не силком напялил дружище Элмар. В верхней части шлема красовалась здоровенная вмятина.

— Получить пулю в башку, сверзиться с грака и отделаться сотрясением, вывихом и парой ушибов — это ж какое везение надо иметь!

Привычные размышления о соотношении удачи и невезения в своей жизни были сейчас для Витьки непосильной задачей, поэтому он просто прикрыл глаза и неуверенно пробормотал:

— Наверное… не помню…

Как выяснилось впоследствии, что-либо вспомнить у него и не было шанса. Летящую пулю он, разумеется, видеть не мог, когда падал — был уже без сознания, только и осталось в памяти странное чувство, будто налетел с разгону на стену. Зато две следующие недели оказались удивительно своевременной возможностью оглянуться назад и утрясти в памяти сумасшедшие два цикла.

В лазарете он провел всего пару дней. Как только доктора великодушно разрешили «счастливчику» вставать, примчались братцы-принцы и сообщили, что сейчас дорогой друг отправляется к ним в гости. Ему все равно еще дней десять валяться, так почему бы не заниматься этим достойным делом в более комфортных условиях. Подышит чистым воздухом, отдохнет на нормальной человеческой кровати, а заодно познакомится наконец с кузеном Шелларом, а то ведь потом опять времени не будет. Разумеется, поинтересоваться его мнением ребята по привычке сочли излишним, но не спорить же с ними, тем более когда они правы.

Насчет воздуха их высочества не соврали — даже дома не дышалось так легко, что уж говорить о Каппе. Небольшая, окруженная высоким прочным забором вилла, которую Мафей скромно назвал «дядиным охотничьим домиком», находилась, судя по всему, в лесу, вдали от городов, и на первый взгляд казалась пустой. Но не успели гости ступить на порог, как где-то на другом конце двора раздалось громогласное «бабах!» и дом в тот же миг ожил и наполнился звуками.

Сначала взревел аварийной сиреной разбуженный младенец, и Витькина ушибленная голова немедленно напомнила о себе. Затем послышался встревоженный женский крик, и почти одновременно радостный девичий визг: «Ой, как бумкнуло! Я знаю, это называется алхимия!» Потом последовала отрывистая команда «Всем оставаться в комнатах!» и топот. Еще пару секунд спустя хлопнуло, открываясь, окно и ровный мужской голос, не затронутый всеобщей паникой, вопросил:

— Мартин, это ты?

— Извините… — отозвался невидимый мальчишка откуда-то издалека. — Я, кажется, переложил селитры…

— Ты не поранился?

— Нет.

— Что-нибудь загорелось?

— Нет…

— Отбой тревоги, — невозмутимо скомандовал мужчина, и окно опять захлопнулось.

Женский голос, мгновенно сменив волнение на возмущение, воззвал к незадачливому пиротехнику, требуя немедленно идти сюда и самостоятельно укачивать это чудовище, а также угрожая все рассказать матери.

— И почему Шеллару кажется, что здесь скучно? — хихикнул Мафей.

— Потому что ему и правда скучно, — проворчал Элмар. — Думаешь, проделки этого Хорхе-Джошуа-Марти-на-и-как-там-его-еще могут развлечь Шеллара?

Это не проделки, а эксперименты, — вступился за юного шкодника Мафей, сам только недавно вышедший из возраста, когда что-то вроде «бросить в костер горсть патронов и посмотреть, что будет» считается интереснейшим экспериментом.

— Ага, вроде твоего стола, — поддел брата Элмар и кивнул на дверь. Пойдемте.

Кангрем покрепче вцепился в его плечо и поковылял вперед. Боль в голове усиливалась, в глазах все плыло, и, похоже, знакомство предстояло отложить до более удобного случая.

В коридоре их встретила девушка с ворохом грязного тряпья в руках. Чем-то смутно знакомая, но в таком состоянии Витька не смог бы ручаться за свою память.