Евгения Гордеева - Лоцман и Берегиня Страница 3

— А можно пока только на экскурсию?

— А память?

— Потом решу.

— Тогда придётся давать обет.

— А если я потом выберу сон или стирку?

— Тогда обет автоматически аннулируется.

— Окей! То есть, хорошо! Я выбираю экскурсию и обет, и обед, если можно.

— Можно! У нас всё можно… — он последний раз взглянул в тетрадь, — и последний — Хмельной муж! — осуждающе произнёс Кузьма.

Я попыталась растолкать парня, но он спал, как медведь зимой.

— А может его обратно отправить, всё равно же ничего не вспомнит, — посоветовал Прозоров.

— Невозможно! Мы не знаем номер его створа, — огорчённо ответил лектор.

— Как это? Илья, что, не заметил его на проходе?

— Нет, не заметил! — ещё больше помрачнел Кузьма, — он ВЫПОЛЗ из прохода!

— Как это, выполз?

— Выполз! В таком состоянии организм не переносит вертикального положения, да и энергетический удар при наличии алкоголя ощутимый! А монитор настроен на верхнюю часть створа. Он выполз и уснул между 340, 341, 360 и 361 проходами. Вот мы и не знаем, в какой именно его возвращать. Ошибиться то нельзя!

— Совсем рядом со мной, — прошептала я, — земляк!

— Его Пересвет нашёл, после того как Варвару сюда проводил. И что теперь с ним делать? — Колодный покачал головой.

— Оставьте его на экскурсию, а потом видно будет, — и кто меня за язык тянул.

— И то верно, а завтра он проспится и сам решит! Хотя, очень хочется его не в гостиницу отправить, а в холодный чертог к Погребнику, чтоб хмель выморозило, — Кузьма перевёл дух и продолжил. — Все, записавшиеся на экскурсию и командированные идут ночевать в гостиницу. Просьба, соблюдать правила поведения в общественных местах, чистоту и порядок (как банально, нет, чтобы соблюдать кодекс «бусидо» например). Остальные — за мной на стирку. Все свободны! Всего хорошего.

Ну, и лекция! Ничего более познавательного не слышала! Я почти разочаровалась.

Слушатели стали расходиться. За «Хмельным мужем» пришли две импозантные личности, богатырского телосложения и добрыми лицами, очень напоминающие санитаров из психиатрической клиники. Мне почему-то подумалось, что не избежать парню холодного карцера. Рада Рубеновна согласилась проводить меня до гостиницы, которая располагалась в другом крыле этого же здания и по дороге поведала, что тех, кто выбрал стирку и сон прямо сейчас проводят по домам. Выбравшие стирку завтра проснуться с небольшой головной болью. Вторжение в память все-таки не игрушки, а те, кто выбрал сон, будут считать всё произошедшее сновидением. Бориска же, после экскурсии и последующей стирки на подсознательном уровне, будет вспоминать — вспоминать, да так до следующего раза ничего и не вспомнит. Уж сколько раз ему советовали хотя бы на сон согласиться! Нет, упрямится! А потом снова приходит сюда, и как только дорогу узнаёт?

Я проснулась от какого-то шума за стеной. Ну что за люди! Даже в субботу не дают человеку выспаться! А такой замечательный сон снился, на экскурсию по Порубежью собиралась… Я села в кровати, сладко зевнула и открыла глаза…

— Мама! — залитая светом горница, расшитые занавесочки на окнах, самотканые половички, одеяло в стиле пэчворк, на мне длинная льняная рубаха… — Так я ещё не проснулась?

Я огляделась. На лавке лежали мои джинсы и майка, рядом — сотовый телефон. Под лавкой стояли мои розовые домашние тапочки. Я ущипнула себя за ногу. Больно! Но горница с содержимым не исчезла. Да что же это такое! На стене висело зеркало. Я подошла к нему. В своих снах я всегда видела себя в разных обличиях, но никогда это не было моим лицом. Совершенно разные субъекты, но я знала, что это я, даже в мужском виде. А сейчас в зеркале стояла древнерусская барышня в вышитой красными петухами рубахе, с распущенными волосами (бывший не любил девушек с длинными волосами, вот ему назло я и отрастила косу до пояса), но лицо было МОЁ! В дверь постучали.

— Да! — машинально ответила я, не отводя глаз от сюрреалистической картины в зеркале.

Дверь осторожно приоткрылась и из-за неё высунулась знакомая физиономия «Хмельного мужа».

— Девушка, скажите, где я? — он с таким ужасом уставился на мою расписную рубаху, как будто она была прозрачная, а под ней проецировался мой скелет.

Я машинально одёрнула одежонку. Рубаха доходила мне до колен. Не думаю, что его смутили мои оголённые ноги.

— Что-то не так? — поинтересовалась я.

— Всё не так, — сказал парень и весь вошёл ко мне в комнату.

Теперь наступила моя очередь таращиться на его облачение. На нём была одета рубаха — близнец моей. Ростом он был повыше. Да что там повыше. На целую голову! Рубаха сидела на нём, как миленькое мини — платьице. Меня тоже мало могли смутить волосатые мужские ножки, но в сочетании с красными петухами по подолу…Слёзы радости брызнули из моих глаз при лицезрении собрата по несчастью. Я хохотала не в силах остановиться. Парень продержался не долго и присоединился ко мне. Это длилось минут пять, но до коликов в животе. Потом мы немного успокоились, но стоило нам взглянуть друг на друга, мы начинали хихикать с новой силой. Разумеется, это опять переросло в дружное ржание. Самое правильное, было отвернуться друг от друга, что мы и сделали. Перевели дух и немного успокоились.

— У них что, это одежда унисекс? — я утирала слёзы.

— Пижамка! — всхлипнул парень.

— Варвара Ярилина, — я решила, что столь пикантная встреча уже может служить поводом к знакомству, и представилась девичьей фамилией.

— Андрей Майков, — в свою очередь отрекомендовался парень, — друзья зовут меня Майк.

— Кузьма вчера назвал Вас «Хмельным мужем». Кстати, как Вы себя чувствуете?

— Да ничего! Я с похмелья почти не болею, да и выпил вчера всего ничего.

— Сколько же это «всего ничего», если Вы могли только ползать?

— Ползать? — Андрей опять расхохотался. — Вот незадача! У друга вчера сын родился, в конце рабочего дня прибежал ко мне в офис с бутылкой коньяка и апельсином, выпили пару рюмок, но практически без закуски, он дальше умчался. Меня ребята с работы до дому подкинули, свою машину я у офиса на стоянке оставил.

— Коньяк и цитрус я вчера ясно унюхала! На голодный желудок пить опасно!

— Вот-вот! Дома я себе бутербродов наделал, собирался поужинать. Пошёл за сигаретами, в двери зажигалку обронил… Потом ничего не помню. Проснулся в чужой комнате, в пижаме этой. Варвара, а где мы?

— В гостинице. Как называется — не знаю. Я в неё изнутри попала.

— Изнутри, это как? — он явно мне не поверил.

— Я, как и Вы, прошла через дверной проём в своей квартире, — начала я обстоятельный рассказ, — оказавшийся пространственным энергетическим проходом в другие миры. Местность эта зовётся Порубежье. Предлагались разные варианты развития событий. Потом объясню. Я согласилась на экскурсию добровольно, а Вы, ввиду непреодолимых обстоятельств, принудительно (парень поморщился). Так как была ночь, нас разместили в гостинице. Вас в номер очень бережно оттранспортировали два милых громилы. На улице я ещё не была. По-этому, что там с наружи, понятия не имею. Память об этом событии может быть сохранена, но нужно дать обет. Есть ещё вариант, что это будет вспоминаться, как сон. А ещё, по желанию, память могут стереть, некоторые почему-то выбрали именно это, — закончила я.