Ирина Рябикина - Метаморфоз(СИ) Страница 3

Вывод работников отдела о том, кем была Катрин - был однозначен. Женщина - маг-полукровка, из высшего или среднего общества, скорее всего замужняя и имеющая детей. А все это опять отправляло меня к Троггу-топтуну. Вполне возможно, что у того сохранились вещи снятые с 'потеряшки', во время обнаружения.

Поговорив с вернувшимся Улиссом о планах на эту особу, и отдав ему свои распоряжения, я ушел порталом в учреждение. Последующие дела заставили меня совершенно позабыть о новой служанке.

Глава 2.

Катрин.

Улисс привел меня в небольшую комнату на третьем этаже, наказав спуститься через полчаса к завтраку. Комната была уютной с большим окном и маленькой комнаткой для гигиены. Осмотрев все это великолепие, и присев на краешек кровати, я расплакалась. После глухой кладовки - все это казалось сном.

Своего прошлого я не помнила. Мои самые первые воспоминания касались трактирного сеновала, и собачьей шерсти забившейся в нос. Именно благодаря собакам, согревающим мое тело на сеновале несколько дней, я выжила. Спустя две недели, ожидавшему моей смерти хозяину, пришлось сообщить обо мне прокурорскому надзору. К тому времени было уже немало свидетелей моего существования. Свои первые полгода я помнила урывками. Потом будучи уже в каморке, я узнала свою спасительницу. Ею оказалась сердобольная кухарка Марита, работающая на Трогга. Именно она и сражалась за мою жизнь. Приходящий целитель жалел магии на беспамятную побродяжку. Марите приходилось тратить свои деньги на припарки и лечение. Есть, я не могла, и Марита отпаивала меня бульонами, добавляя в них купленные кусочки лечебной магии. Когда окончательно очнулась, выяснилось, что я не понимаю абсолютно ни одного слова. Марита стала учить меня говорить. Молодая женщина не была замужем и не имела детей, может поэтому, так привязалась ко мне. Когда после лечения моя кожа очистилась, и на свет выступили чистое личико и глазки, мы обе испугались. С тех пор кухарка помогала мне маскироваться, разводя на моем лице страшные маски с помощью свеклы, сметаны и других подручных средств. Почти полтора года нам удавалось отводить глаза Троггу и его посетителям. Но обе мы понимали, что все время так продолжаться не может.

Сейчас, сидя на кровати, я понимала, что со мной произошел тот самый счастливый несчастный случай, который бывает один раз в жизни. После перенесенных страданий и унижений, очень хотелось думать, что меня здесь не обидят. Но жизнь показывала, что расслабляться не стоит. Переодеваться мне было не во что. Надетое на мне платье было моим первым новым настоящим платьем. Все остальные вещи, будучи подержанными, я тоже получила в клинике. Умывшись, спустилась вниз. Улисс, поймав меня в коридоре, провел на кухню. Кухня была просто огромной. Легко было представить, как здесь бегают десятки поварят вокруг толстого шеф-повара. Сегодня же здесь командовала одинокая кухарка, и сидело за столом, всего несколько человек. Улисс познакомил меня со всеми. На кухне завтракали и обедали слуги. Две служанки, кухарка и конюх были приходящими, и после обеда уходили к себе домой. В доме оставались только Улисс и мальчик лет десяти, спавший в пристройке на конюшне. Смышленый темноглазый паренек работал здесь вроде рассыльного. Мальчик был сиротой - бывшим бездомным. Однажды спасенный Улиссом на рынке, он был принят в дом. Звали его Роби.

Появление новой служанки в доме, вызвало у всех необычайный интерес. За столом меня закидали вопросами, но за меня отвечал управляющий. Улисс представил меня своей овдовевшей дальней родственницей, оставшейся без кола и двора, из милости принятой в дом господина. После завтрака Улисс провел меня по дому, обстоятельно все объясняя и показывая. Дом казался огромным. На нижнем этаже располагались приемные и гостиные, а также служебные комнаты. Второй этаж был полностью господским. Здесь были спальни и личные кабинеты господ. Третий - был гостевым. Во всех жилых комнатах находились душевые или ванны. Все в этом доме кричало о роскоши и богатстве. Как объяснил Улисс, на всем доме стояла мощнейшая магическая защита. В личные помещения господина заходить запрещалось всем кроме Улисса. Оглядев меня, Улисс велел запрячь бричку для поездки в город.

* * *

Столица Империи потрясла меня. Центр города Ахен - утопал в зелени. Красивые мостовые, каналы с тонкими ажурными мостиками, фонтаны и памятники на площадях, прекрасные каменные здания и дворцы. Город просто поражал своим великолепием. Видя мой интерес, Улисс с удовольствием все показывал, и объяснял. По улицам катились экипажи и сновали толпы людей самого странного вида и в невообразимых одеждах. Где-то через полтора часа я просто перестала воспринимать обрушившуюся на меня информацию, и Улисс понял, что пора сделать перерыв.

Управляющий остановился на площади и буквально затолкнул меня в небольшой магазинчик. Выскочившему продавцу велел подобрать мне несколько платьев. На мои тихие возражения, объяснил, что не позволит слугам его господина ходить оборванцами, и что плату за личные вещи, у меня вычтут из жалования. Рабочей одеждой оказались два коричневых, закрытых под горлышко платья, с четырьмя белыми фартуками и белыми аккуратными чепцами. Две пары черных туфель, на низком каблуке, простое белье, чулки и утепленный плащ. Все это, совершенно не стесняясь, старик заказал, как униформу для порядочной горничной. Остальное он предложил мне выбрать самой, как свои личные вещи. Подумав, я выбрала себе простое домашнее платье, белье, полотенца, мыло, расческу. Понюхав, выбрала шампунь и другие необходимые женщине мелочи. Старик шел за мной по магазину, внимательно за всем наблюдая, и, кажется, одобряя мой выбор.

Вернувшись в дом, Улисс помог поднять все вещи наверх в комнату, и велел к ужину переодеться.

До ужина я сумела привести свою комнату в порядок, помыть окно и развесить одежду. Переодевшись, подошла к зеркалу. Что-то было для меня необычным в этом новом внешнем облике. Чего во всем этом не хватает, не могла понять. Память не давала никаких подсказок. Еще в больнице целитель объяснил мне, что биться в стену, отделившей мой разум от прошлого - не стоит. Память должна вернуться сама, и помощью в этом могла стать любая мелочь. Знакомая вещь, лицо или похожее событие. Однако вокруг меня не было ничего знакомого. Ничто не отзывалось на взгляд или чувство. Вздохнув и отвернувшись от зеркала, я вышла из комнаты. Единственная вещь, остававшаяся от прошлого, висела у меня на шнурке на шее. Это было тоненькое, золотое колечко. Эту вещь отвоевала для меня Марита, когда находящуюся в беспамятстве меня обыскивал Трогг. Кольцо не снималось с распухшего обмороженного пальца. Жадный Трогг желал снять его чуть ли не с кожей, пока не вступилась Марита. Тогда решив, что с мертвой снять кольцо будет легче, Трогг позабыл о нем. Позже Марита повесила кольцо мне на шею, тем самым спрятав его. Это кольцо - было единственной моей памятью с той стороны рассудка. Оно говорило мне о многом и совсем ничего.