Брендон Сандерсон - В Лесах Ада Страница 3

— Мы убьём их, не так ли? — спросила Уильям Энн.

— Да.

— Сколько за них заплатят?

— Иногда бывают такие ситуации, дитя, что неважно, сколько платят за человека, — в своём голосе Сайленс сама же услышала притворство. Времена становились всё более тяжёлыми, цены на серебро росли и в Бастион Хилл, и в Ластпорте.

Иногда, действительно, не важно, сколько дают за человека. Но не в этот раз.

— Я подсыплю им яда, — Уильям Энн отошла от глазка и пересекла комнату.

— Что-нибудь не сильнодействующее, дитя, — предостерегла её Сайленс. — Они опасные люди. И заметят, если что-то будет не так.

— Я не дура, матушка, — сказала Уильям Энн сухо. — Я возьму болотную траву. Они даже не почувствуют её вкус в пиве.

— Полдозы. Не хочу, чтобы они отключились за столом.

Уильям Энн кивнула, вошла в старый чулан и, закрыв за собой дверь, начала поднимать половицы, чтобы добраться до ядов. Болотная трава не убьёт, но затуманит разум и вызовет головокружение.

Сайленс не рискнула подсыпать что-нибудь более смертоносное. Если подозрения когда-либо приведут к ней на постоялый двор, её карьера и, вероятно, жизнь закончатся. В памяти путешественников она должна быть своенравной, но справедливой хозяйкой, не задающей лишних вопросов. Её постоялый двор всегда считался безопасным местом, в том числе и для самых отъявленных преступников. Каждую ночь она ложилась в кровать с сердцем, полным страха, что кто-то заметит, что подозрительно большое количество преступников, пойманных Белым Лисом, останавливались на постоялом дворе Сайленс за пару дней до своей гибели.

Она вошла в кладовую, чтобы положить на место сумку с книгой. Здесь стены тоже были начисто вычищены, на свеже-выскобленных полках — ни пылинки. Что за дитя. Разве это слыхано, чтобы ребенок предпочел уборку игре? Конечно, учитывая то, что пришлось пережить Себруки…

Сайленс не могла удержаться от того, чтобы не дотянуться до верхней полки, где она хранила арбалет и болты с серебряными наконечниками. Она держала его для духов, но ещё ни разу не использовала против людей. Проливать кровь в Лесах было слишком опасно. Но Сайленс по-прежнему успокаивало то, что при возникновении настоящей угрозы у неё есть оружие под рукой.

Убрав книгу с розыскными листами, она пошла проверить Себруки. Девочка действительно кормила свиней. Сайленс считала, что нужно содержать здоровый скот. Конечно, не для еды. Ходило поверье, что свиньи защищали от духов. Она использовала любые возможные средства, чтобы постоялый двор казался как можно безопаснее.

Невысокая смуглая девочка с длинными чёрными волосами стояла на коленях в свинарнике. Никто и не принял бы её за дочь Сайленс, даже если бы и знал о прискорбной истории Себруки. Малышка, напевая себе под нос, отскребала стенки загона.

— Дитя? — позвала Сайленс.

Себруки повернулась к ней и улыбнулась. Как сильно она изменилась за год. Когда-то Сайленс могла поклясться, что этот ребёнок больше никогда не улыбнётся. Первые три месяца на постоялом дворе Сербуки просто смотрела на стены.

Где бы Сайленс её не оставляла, девочка подходила к ближайшей стене, садилась и молча глядела на неё весь день. А глаза были пустые, как у духов…

— Тётя Сайленс? — спросила Себруки. — С вами всё в порядке?

— Со мной всё хорошо, дитя. Просто мучают воспоминания. Ты… теперь чистишь свинарник?

— Стенки нужно хорошенько отскрести, — сказала Себруки. — Хрюшки тоже хотят быть чистыми. Ну, по крайней мере, Джером и Иезекииль точно. Остальных, похоже, это не волнует.

— Не обязательно так тщательно вычищать их, дитя.

— Мне нравится этим заниматься, — ответила Себруки. — Становится лучше. Это всё, чем я могу помочь.

Что ж, лучше чистить стены, чем безучастно пялиться на них весь день. Сейчас Сайленс была счастлива, что хоть что-то занимает ребенка. Пускай чистит, лишь бы пока не заходила в общий зал.

— Думаю, свиньи будут довольны, — сказала Сайленс. — Давай ещё тут приберешься немного?

Себруки посмотрела на неё.

— Что-то случилось?

Тени, как же она наблюдательна.

— В общем зале некоторые не стесняются в выражениях, — сообщила Сайленс. — Я не хочу, чтоб ты набралась от них сквернословий.

— Я уже не ребёнок, тётя Сайленс.

— А кто? — ответила Сайленс твёрдо. — И будешь слушаться. Не думай, что я не отшлёпаю тебя по заднице.

Себруки закатила глаза, но, тем не менее, приступила к работе и начала напевать. Сайленс иногда использовала бабушкин метод воспитания, когда говорила с Себруки. На строгость девочка реагировала нормально. Иногда даже казалось, что она этого и ждала… Возможно, ей казалось это признаком того, что кто-то держит ситуацию под контролем.

Как же Сайленс хотелось, чтобы она уверенно, по-настоящему контролировала ситуацию. Ведь она Фоскаут — такую фамилию взяли ее дедушка с бабушкой. В своё время они наряду с другими отважными первопроходчиками решились покинуть Родину и отправились на исследование континента. Да, она — Фоскаут. Но будь Сайленс проклята, если кто-либо узнает, какой абсолютно бессильной она чувствовала себя большую часть времени.

Сайленс пересекла задний двор таверны, заметив Уильям Энн на кухне, готовившую порошок, чтобы растворить в пиве. Она прошла мимо неё и заглянула на конюшню. Неудивительно, Честертон говорил, что они уедут после ужина. В то время как большинство людей искало ночлег в относительной безопасности постоялых дворов, Честерстон со своей бандой привык ночевать в Лесах. Даже в окружении духов им будет гораздо комфортнее в самодельном лагере, чем в кровати постоялого двора.

В стойлах, старый конюший Доб только что закончил чистить лошадей. Он не поил их. Сайленс распорядилась не делать этого до последнего.

— Молодец, Доб, — похвалила Сайленс. — Может отдохнешь пока?

Он кивнул в ответ и пробормотал:

— Спасибо, мэм.

Как и обычно, Доб вышел на крыльцо и достал трубку. Конюх не блистал умом, он не имел ни малейшего понятия, чем на самом деле занималась Сайленс на постоялом дворе. Но он работал на неё ещё до смерти Уильяма и был самым преданным человеком из всех, кого она смогла бы найти.

Сайленс закрыла за ним дверь. Затем сходила в комнатку в дальней части конюшни, которую постоянно держала под замком, и принесла оттуда несколько мешочков. Проверив каждый в тусклом свете, сложила их на столе конюха, потом подняла седло и водрузила его на спину лошади.

Женщина почти закончила седлать, когда дверь тихонько распахнулась. Она замерла, сразу же вспомнив о мешочках на столе. Почему она не засунула их в свой передник? Растяпа!