Виктор Гвор - Другие семь дней Страница 3

— Так! Товарищ лейтенант, что такое случилось? Вы же вроде на вахте должны быть?

— Товарищ командир, у НК сбой! Штурман просит подняться в штурманскую, — протараторил на бегу инженер электронавигационной группы (ИЭНГ) и скрылся из виду.

Покачав головой: «Все-таки — интуиция!», Владимир поднялся в ЦП. Вахтенные спокойно наблюдали за своими заведованиями, нигде не заметно было ни малейших следов чего-либо необычного. Увидевший вошедшего командира минер вахтенный офицер капитан-лейтенант Коротин, сделал три шага и, подтянувшись, начал привычный доклад:

— Товарищ командир, ПЛ следует курсом… скорость… дифферент…, работают обе вперед по 30, оба борта на пониженных параметрах ЦНПК на МСК, мощность 15 процентов…

— Вольно, Вячеслав Юрьевич. Ничего не случилось, говорите?

— Так точно. Хотя минут десять назад вроде показалось, будто боцман глубину не удержал, нас качнуло, но все сразу прошло.

— Хорошо, продолжайте нести службу. Я пока к штурману.

И командир прошел к рубке, из-за двери которой понемногу просачивалось бодрое начало малого боцманского загиба. Становилось ясно, что у штурманов произошло что-то очень серьезное.

— Александр Сергеевич, что происходит?

— Товарищ командир, подводный крейсер следует курсом… глубина… метров, работают обе по тридцать оборотов, скорость четыре узла, последнее место… — затараторил было штурман, но Владимир сразу прервал процесс вешания лапши на уши

— Так, заканчивай ерундить. Что там твой лейтенант мне наплел?

— Десять минут назад произошел сбой или возмущения в работе навигационного комплекса, вышли из осреднения каналы ИНС и вроде гидроакустический лаг. На настоящий момент введены в осреднение два канала, ракетная готовность не снималась, но есть сомнения в точности текущего места

— Ракетная готовность не снималась!? — тут Владимир не удержался, слишком уж фантастически выглядел доклад командира БЧ-1.

— Так точно!

— Штурман ты чего? В маги и волшебники переквалифицировался? Как смог?

— Товарищ командир, вы помните, что перед ходовыми испытаниями, когда со среднего ремонта лодку забирали, я к разработчикам в командировку ездил? Там меня весь месяц, дед, который математику для этого комплекса писал, гонял. Вот и научил…

— Так, штурман, хорош хвастать. Из-за чего сбой произошел, выяснил?

— Нет, товарищ командир. Сейчас буду разбираться, Но все равно, рекомендую подвсплыть и определить место…

— Подвсплыть? Ты забыл, мы — в автономке! Меня потом начальники за каждую возможную потерю скрытности драть будут! Ладно, пока разбирайся, и точность места пересчитывай. Может и не придется всплывать. Я в центральном, как разберешься, доложишь.

«Ночь — самое лучшее время суток летом. Это вам каждый скажет, кто в наших краях хоть пару лет прожил. У нас ведь как, летом, если градусник меньше тридцати показывает — то, считай, холода и близкая зима. А на солнце если, то асфальт плавиться на раз-два. Ах, да! Ночь еще чем хороша — море не бликует. Иной раз ведь как бывает: глянешь на гладь морскую, а она, зараза, вся будто огнем пышет — так сверкает. Ну ее в пень. Насмотришься — глаза целый день болят. Разве что спать лечь. Только куда там спать… На Центральном рынке с утра не протолкнешься. А надо рыбу отволочь, на точку сдать, все перевесив не один раз, с „санитаркой“ договориться. Как раз до вечера тягомотины. И второй момент, крайне положительный. Ночь ведь для чего? Чтобы спали все. И Рыбинспекция чтобы спала, и экологи, и Водная милиция пусть сны видит о взятках неполученных. Конечно, на берегу могут пограничники ждать. Те из породы вечнонеспящих созданий, но у них хоть совесть осталась. Много не берут, если не нарываться. Вот если нарвешься, то могут и по ушам надавать. Вон, Андрюха Урусов, тот сразу „расслабляющий“ ботинком в пах шарашит и пистолетом по загривку добавляет. Очень способный юноша, что и говорить… Но и с ним договаривались не раз. Серега Крот, он ведь, не первый год в море ходит. Считай, лет тридцать уже при рыбацком деле. К тому же пеленгас вяленый у него получается лучше всех на Песчанке. Каждый знает! А потому особо и не прессуют, но все равно неприятно…»

Когда мысли в голове хороводом ходят, работа спорится в разы быстрее. Так, за немудреными рассуждениями и не заметил, как вторую версту сетки дотрусил. Конец с легким бульком ушел под воду, а Сергей потянулся, распрямляя затекшую спину…

Со стороны украинского берега вдруг вспыхнуло все. Словно выросла из моря огненная стена. Выросла, и растворилась, разлетелась в невесомые клочки под напором ветра. Резко испортилась погода. А это было очень плохим знаком. Вдобавок ко всему, в той же стороне несколько раз подряд ощутимо грохнуло, будто артбатарея залп дала. Ладно, упремся — разберемся. Главное — в шторм не попасть.

«Прогресс-4» очень хорошая лодка. И тянет до полутонны, и утопить невозможно — пенопластовые накладки удержат на поверхности… Но вот самоотлива нету и в помине, и борта не особо высокие — каждая волна по морде брызгами хлестанет. А значит, надо дергать отсюда, и как можно быстрее!

Грохотать перестало. Он кое-как перелез через наваленные мешки на корму, к мотору. Да, к старенькому «Вихрю» — «тридцатке». А что? Ходит Крот далеко и надолго. Но домой не спешит. Дома жена, три дочки и любовница. Две. А от погранцовского «Калкана» и на «Джонсоне»- «два по сто да полста» не уйдешь. Вот и пользуется проверенным движком. Ровесником старшей дочери. Хрипит, рычит, матом ругается, зато работает. Не подвел движок и сейчас. Правда, отозвался только на третий рывок стартера. Заурчал, затарахтел. Катер ощутимо дернуло вперед. Ну все! Поехали! Как обычно, непослушный катер на первых порах норовил боднуть волну носом, но, чуть разогнавшись, «вышел на редан». А при таком режиме, волнение сразу же теряло свою остроту.

На воде никаких следов стены не осталось. Видимо, и в правду, показалась от общей задолбанности организма. Но, чем ближе катер подходил к городу, тем все больше нехороших подозрений заползало в душу. И скреблось там острыми когтями. Сразу же в глаза бросилось резкое затемнение Мелекино. Обычно набитый отдыхающими поселок, светился днем и ночью, будучи отличным ориентиром при походах «под Россию». Сейчас же, на берегу тускло поблескивал от силы десяток фонарей. А когда катер подошел поближе, то добавился еще один повод для удивления. Нет, блин, даже для изумления. Было похоже, что кто-то очень большой взял не менее великанские ножницы и урезал Мулекино раза в три, выбросив к чертям собачьим всю гроздь пансионатов, тянущихся на добрые пятнадцать километров вдоль берега. А еще Портовского почти не было. Десяток домиков от села, и все. Сергей верующим не был — все же, советской закалки человек. Но перекреститься захотелось и молитву какую вслух прочитать. А руки сами делали привычную работу, и катер, оставляя за собой пенистые «усы» шел все ближе к родной Песчанке. Лишь бы она на месте осталась…