Роберт Сальваторе - Павшая крепость Страница 3

– До меня дошло, что ты хотел поговорить со мной? – вместо объяснений сказал Кэддерли, повышая тон, чтобы превратить вопрос в утверждение и таким образом переменить тему.

– Да, – негромко ответил Билаго. Его голова наконец перестала качаться, а глаза расширились, встретившись со спокойным взглядом молодого жреца. – О да! – воскликнул он, словно только что вспомнив о подобном факте. – Ну конечно, конечно хотел!

Очевидно смущенный, худой человечек протанцевал обратно к небольшому шкафчику. Перебирая связку ключей на громадном кольце, он все время бормотал что-то себе под нос.

– Ты стал героем, – заметила Даника, наблюдая за действиями алхимика.

Кэддерли не мог ничего возразить девушке. Никогда прежде Вайсеро Билаго не переполняла такая радость при виде молодого жреца. Кэддерли всегда был требовательным покупателем, чьи запросы частенько выходили за границы талантов Билаго. Однажды из-за рискованной задачки, которую Кэддерли задал алхимику, лавочку алхимика разнесло взрывом.

Впрочем, это было давно, еще до боя в Шилмисте, до подвигов Кэддерли в Кэррадуне, городе на восточном побережье озера Импреск.

До того, как Кэддерли стал героем.

Герой.

«Забавно, неужели это я?» – подумал юный жрец.

В Кэррадуне он сделал не больше, чем Даника или даже братья-дворфы, Айвен и Пайкел. И он, в отличие от своих выносливых друзей, бежал от битвы в Шилмисте, бежал, потому что не мог вынести ее ужасов.

Он снова посмотрел на Данику, и взгляд ее карих глаз успокоил его, как это получалось только у нее. Как же она красива, в который раз восхитился Кэддерли: хрупкая на вид, как новорожденный олененок, с взъерошенными волосами, свободно падающими на узкие плечи. Прекрасна и дика, решил он, а в этих особенных, миндалевидных ясных глазах ярко сияет огромная внутренняя сила.

Билаго вернулся и снова встал перед ним, заметно, нервничая и пряча руки за спиной.

– Ты оставил это тут, когда пришел из эльфийского леса, – объяснил он, протягивая левую руку. Пальцы алхимика сжимали кожаный пояс с чехлом, предназначенным для небольшого арбалета.

– Я не представлял, зачем он может мне понадобиться в мирном Кэррадуне, – легко ответил Кэддерли и взял пояс, чтобы сразу надеть его.

Даника с любопытством взглянула на молодого жреца. Арбалет стал для Кэддерли символом насилия – и символом отвращения Кэддерли к насилию для тех, кто хорошо знал юношу. При виде того, как он нарочито небрежно пристраивает на место пояс с оружием, сердце Даники сжалось.

Кэддерли почувствовал и взгляд женщины, и ее замешательство, заставив себя принять их, думая, что в будущем ему наверняка придется разрушить еще много представлений о себе. Ведь Кэддерли видит опасности, нависшие над Библиотекой Назиданий, так, как не видят их остальные.

– Я заметил, что ты почти израсходовал запас арбалетных стрел, – запинаясь, пробормотал Билаго. – То есть… я хочу сказать… это бесплатно. – Из-за спины алхимика показалась вторая рука, держащая патронташ, наполненный специальными болтами для крошечного арбалета. – Я посчитал, что в долгу у тебя, – мы все в долгу у тебя, Кэддерли.

Кэддерли счел это утверждение абсурдным и едва не расхохотался, но из уважения сдержался и принял этот весьма дорогой подарок алхимика с серьезным и одобрительным кивком. Болты действительно были особые, полые – в отверстие как раз входил пузырек, наполненный летучей взрывной жидкостью – активированным маслом.

– Благодарю за подарок, – сказал молодой жрец. – Будь уверен, что ты помог Библиотеке в непрекращающейся битве со злом Замка Тринити.

Билаго, кажется, польстило это замечание. Склонив голову еще раз, он с воодушевлением ответил на рукопожатие Кэддерли. И когда юноша и Даника выходили в коридор, алхимик так и стоял на том же месте с улыбкой до ушей.

Кэддерли по-прежнему ощущал беспокойство Даники и видел замешательство в ее лице. Молодой жрец прищурился и ответил на невысказанный вопрос девушки:

– Я выбросил из головы мысль о вине, потому что для нее во мне нет места, – вот и все объяснение, которое он предложил. – Не сейчас, когда еще столько предстоит сделать. Но я не забыл о Барджине и о том роковом дне в катакомбах.

Даника смотрела куда-то в глубину коридора, но взяла Кэддерли под руку, показывая, что верит ему – и в него.

Она направлялись к комнате Даники в южном крыле здания, когда перед ними возникла хорошо сложенная, определенно женская фигура. Ощутив слишком сильный запах экзотических духов, Даника еще крепче стиснула ладонь Кэддерли.

– Приветствую тебя, бравый Кэддерли, – промурлыкала пышнотелая жрица в малиновом платье. – Ты даже не представляешь, как я рада твоему возвращению.

Даника так сжала руку Кэддерли, что почти перекрыла доступ крови к пальцам. Он почувствовал, как мурашки начали покалывать кожу. Юноша знал, что его щеки сейчас пылают багрово-алым, соперничая с нарядом жрицы Хистры. Разумом он осознавал, что это самый скромный наряд, который когда-либо надевала сладострастная жрица богини любви Сьюн, но по меркам жреца Денира платье это никак нельзя было назвать пристойным. Треугольный вырез декольте был так глубок, что Кэддерли чувствовал, что, если привстать на цыпочки, можно увидеть пупок Хистры, и, хотя одеяние и было длинным, разрез доходил до середины бедра, открывая точеную ножку жрицы, которую она, как обычно, соблазнительно выставила на всеобщее обозрение.

Хистра ничуть не огорчилась, видя, как смутился Кэддерли, а Даника нахмурилась. Она согнула ногу в колене, и округлое бедро полностью выскользнуло из легких складок платья.

Кэддерли словно со стороны услышал, как сглатывает слюну, не осознавая, что с глупым видом таращится на бесстыжее представление, пока маленькие ноготки Даники не вонзились глубоко в его предплечье.

– Заглядывай в гости, милый молодой Кэддерли, – проворковала Хистра, одарив презрительным взглядом женщину рядом со жрецом. – Конечно, когда тебя не будут держать на такой крепкой привязи.

Хистра медленной, дразнящей походкой вплыла в свою комнату, и тихий щелчок закрывшейся двери заглушил повторный глоток Кэддерли.

– Я… – выдавил он, взглянув, наконец, в глаза Даники.

Даника рассмеялась и потащила его дальше по коридору.

– Не бойся, – сказала она более чем снисходительным тоном. – Я понимаю твои отношения со жрицей Сьюн. Действительно, она достойна жалости.

Слова девушки поставили Кэддерли в туник. Если Даника говорит правду, то что означают тонкие ручейки крови, уже побежавшие вниз по его мускулистой руке?

– Я совершенно не ревную тебя к Хистре, – продолжила Даника. – Я доверяю тебе всем сердцем.