Андрэ Нортон - Четыре повести о Колдовском мире Страница 3

— Он, должно быть, был в пыльной женской половине, — заметила кухарка, снимая паутину из его волос — Не иначе как подглядывал за родами. Правильно я говорю, маленький лордик?

— Если бы они узнали, они бы ему задали, — нервно хихикнув, сказала одна из женщин.

— Теперь это неважно, — сказала кухарка. — Мы им ничего не скажем, и они об этом никогда не узнают. Жаль, что бедное дитя так ни разу и не вздохнуло. И госпожа Айрина продешевила. Столько мучилась, чтобы родить этого ребенка. Выходит, в конце концов нашим лордом станет маленький Мэл. По мне, оно и лучше, чем Айринино отродье.

Мэл посмотрел на них и, сидя на коленях кухарки, важно выпрямился. Он знал, что ему есть, что сказать им.

— Ребенок не умер, — сказал он торжественно. — Пришла Мердис, и маленькая леди в бутылке вошла ребенку в нос

— Мердис? — переспросила кухарка, и все женщины встревожено посмотрели друг на друга при упоминании этого имени. — Что за странная история. Может, мальчик просто перепугался. Послушай, Мэл, старая Мердис никогда не ходит в дом. Все двери заперты, а сюда ее никто не впустит. Тебе незачем ее бояться.

Мэл опять свернулся клубочком на полных коленях кухарки и вонзил зубы в другой пирожок. Крошки при этом упали на ее жирный передник. Ему захотелось спать. Он постучал пятками по коленям кухарки, стараясь таким образом не дать себе заснуть, но через несколько минут он уже спал, сжимая в грязной руке надкушенный пирожок.

Глава 2

Мэл видел Эйслин нечасто, когда нянька носила ее, плачущую, взад и вперед по двору, и потом, когда она, став побольше, пошатываясь, ковыляла по грубым плитам большого зала, а нянька неотступно следовала за ней, готовая подхватить ее, чтобы она не упала и не расшиблась. Но нянька не всегда оказывалась столь бдительной, и Мэл в глубине души был доволен, когда Эйслин падала, или же когда она, приласкав большую грязную гончую, пачкала красивое платьице. Мэла постоянно мучил тайный страх, что Руфус теперь, когда появилась Эйслин, выгонит его из дома. Он слышал, как об этом говорили служанки.

По общим отзывам, Эйслин была хорошеньким ребенком, и все женщины ворковали над ней, как только им выдавалась такая возможность. У Мэла это вызывало припадки ревности. Она доставляла много хлопот, а став побольше, чрезвычайно привязалась к Мэлу и повсюду увязывалась за ним. Он же не знал, как от нее избавиться. Ни дождь, ни грязь не являлись для нее преградой. Она ковыляла за ним, не обращая внимания на подол своего вышитого платья и тонкие, расшитые бисером туфельки. Он садился на пони и уезжал от нее. Она же неизменно ждала его возвращения, и когда он оглядывался на нее, то у него появлялось неясное чувство вины.

Когда ей исполнилось шесть, а ему десять, госпожа Айрина бросила тщетные попытки перевоспитать Эйслин. Если Эйслин отправлялась утром в дорогом, украшенном бисером платье из тонкого красивого материала, то она снимала это тяжелое одеяние где-нибудь на лужайке или в хлеву и оставалась в нижнем платьице, не мешавшем ей бегать, взбираться на стены и ездить верхом. Тесную обувь постигла та же участь. Ее либо было не отыскать, либо она дарила ее другому ребенку. К тому же прелестные шлепанцы после шумных игр за день превращались в обноски. К вечеру она сама выглядела, как лесная нимфа, в коротком платьице, опоясанная виноградной лозой. Ее распущенные светлые волосы, украшенные цветами, спутанной гривой спадали на плечи.

Мэл не знал, в какой день он попал под ее влияние. Возможно, это случилось в тот день, когда он разрешил ей сесть сзади него на лошадь — старого Болдхира уже давно сменила спокойная высокая кобыла. Они носились так, что ветер свистел в ушах, и смеялись, когда кобыла перескакивала через ручьи, а ветер уносил вдаль их крики. А может, это случилось в тот день, когда Мэл подкрался к ней в лесу, желая отпугнуть ее и навсегда от нее отвязаться. Он увидел, что она лежит на траве, окруженная мышами-полевками, и другие маленькие пушные зверьки спешили к ней из своих нор, откликаясь на ее зов. Голос ее звучал странно и тихо, а слова, что она произносила, были абсолютно непонятны Мэлу. Когда она заметила, что он подглядывает, то рассмеялась и произнесла одно короткое слово, отчего все зверьки тотчас же скрылись. Потом она опять что-то сказала, и на ее вытянутый палец уселась бабочка, а потом еще одна, пока ее рука не была полностью покрыта бабочками, а целое облачко других кружило над ее головой.

Мэл, покинув свое укрытие, приблизился, чтобы получше рассмотреть яркокрылые создания.

— Как ты это делаешь? — подозрительно спросил он. Эйслин улыбнулась и взмахнула рукой. Бабочки разлетелись.

— Я называю их по именам, и они прилетают ко мне. Мэл, покажи мне место, где Тэвис видел большого кота. А может, ты боишься, что кот еще там?

Мэл, разумеется, не боялся, и они провели целый день в развалинах, пока наконец не увидели промелькнувшего большого серебристого кота, удалявшегося в темное место между поваленными каменными глыбами. Эйлин обратилась к нему со странной монотонной речью, и кот откликнулся так же монотонно и вышел опять на солнце, помаргивая с ленивым любопытством. Он поворачивал голову из стороны в сторону, стараясь отыскать источник звука.

— Стой! — быстро прошептал Мал. Волосы его встали дыбом от ужаса, когда кот, медленно переступая мягкими огромными лапами, двинулся к ним.

— В чем дело? Ты что же, боишься? — в изумлении спросила Эйслин. В ее глазах мелькнула веселая чертовщинка.

— Да! — выпалил Мэл. Снежный барс уже увидел их. Кончик его длинного языка заинтересованно высунулся, а узкие золотые глаза уставились на Мэла.

— Хорошо, я отошлю его, если ты пообещаешь мне, что будешь всегда брать меня с собой, — заявила Эйслин. — Если же не согласишься, я расскажу всем, как ты испугался, когда увидел снежного барса.

— Ну что ж, расскажи, и все будут только смеяться.

— Ладно, не буду. Ты сам можешь рассказать им, что потрогал снежного кота.

Она взяла руку Мэла в свою и повела его за собой. Большой кот пошел к ним, низко свесив огромную голову. Мэл посмотрел на него, и вдруг весь страх, который внушили ему с детства, пропал. Он видел перед собой необыкновенно сильное животное, царя среди животных. Он улегся возле ног Эйслин и смотрел на нее с ленивым добродушием. Мэл почувствовал любопытство животного, когда она дотронулась до его широкой пушистой головы, почувствовал его желание покориться девочке. По настоянию Эйслин Мэл тоже дотронулся до головы снежного кота, при этом он крепко держался за руку Эйслин. На короткое мгновение он испытал досаду оттого, что люди Долины были разлучены со столь могучей и старинной, как сама земля, силой. Ведь когда-то все люди и животные были связаны друг с другом единым знанием. Теперь же Мэл и его сородичи были этого знания лишены.