Ольга Шумилова - Игра в зеркала Страница 3

Так или иначе, ближайший бар работал до утра, и свою порцию толкотни и музыки там можно получить сполна. Этот факт и решил участь вечера. Я переоделась в темный комбинезон и смыла с лица боевую раскраску — для администрации Академии внешний вид сотрудниц был вопросом престижа, в баре же у меня не было никакого желания провести вечер, отбиваясь от любителей знакомств на одну ночь.

Через пятнадцать минут я уже шла по стремительно темнеющей улице, кивая соседям — в этом районе жизнь с темнотой только начиналась, и лишь я была настолько эксцентрична, чтобы ночью, как правило, спать.

Вывеска увеселительного заведения, как всегда, встречала брызгами лазерного шоу и голографий. Огромные двери были широко распахнуты, и посетители не обманывали ожиданий — они валили валом. Эта часть Внешнего Круга была настолько «непристижна», что в местные увеселительные заведения допускались даже жители других Кругов, создающие лишнюю толкотню. Впрочем, для моих целей это подходило как нельзя лучше. Я смешалась с толпой и проскользнула внутрь.

Все четыре стойки и больше трех десятков столиков были заняты под завязку разношерстной публикой. Я попыталась на глаз определить, где же у меня меньше шансов встретить знакомых, и больше — перехватить что-нибудь пожевать, но, очевидно, это было выше моих возможностей. Поэтому я направилась к ближайшему скоплению людей, и, работая локтями, пробилась к стойке. Здесь нужно было держать ухо востро: большинство мужчин уже изрядно приняло на грудь, и далеко не все понимали слово «нет» с первого раза.

Дождавшись своей очереди, я набрала заказ на табло одного из многочисленных роботов-барменов, снующих в истерическом припадке вдоль стоек, спустив свои последние капиталы. Заказ — а это был салатик из местных, а потому относительно дешевых морепродуктов и нежно любимый мной фруктовый сок, правда, синтетический — прибыл довольно быстро, и мне удалось, проявив чудеса ловкости, отвоевать у барной стойки не только место, но и стул. Игнорируя злобные взгляды многочисленных размалеванных старлеток, я не спеша приступила к салату, всем своим видом показывая, что место под моей пятой точкой раньше утра не освободиться.

Сок оказался вполне сносным, несмотря на свое более чем сомнительное происхождение. К сожалению, теперешние обстоятельства не позволяют мне баловаться исключительно натуральными продуктами — даже то, что выращивается на самой планете, слишком дорого, что уж говорить о импортируемых продуктах.

Где-то совсем рядом загрохотала музыка. Я оглянулась и с неудовольствием заметила, что сижу возле самого танцпола. Многочисленные парочки повскакивали с мест и единым бурным потоком потянулись на огромную площадку в центре бара. У стоек и столиков сразу стало посвободнее, а вот мне было неуютно: рядом кружилось и вертелось под музыку такое количество народа, что время от времени какая-нибудь неуклюжая парочка задевала и меня.

Я вплотную занялась салатом, решив не обращать ни на что внимания. Время от времени я ловила на себе взгляды — заинтересованные, небрежные, тяжелые, откровенно пьяные… Слишком громкая музыка била по ушам, туман в голове от лекарств не становился меньше — наоборот, все сложней было удерживать себя от того, чтобы не уставиться в одну точку. Если через полчаса не станет лучше, пойду домой. Это уже начинает становиться…небезопасным.

Дабы проверить себя, я развернулась на стуле и около пяти минут сосредоточенно рассматривала танцующих. Нет, все в порядке. Ничего не расплывается, черные «мушки» перед глазами не мелькают — вполне могу сосредоточиться.

Я заправила выбившийся из хвоста локон за ухо и вернулась к своему соку. Стакан был еще полон на четверть, и без особых раздумий был выпит одним длинным глотком. Наверное, оттого, что он постоял вне пластикового контейнера и согрелся, сок определенно стал вкуснее.

Губы сами собой растянулись в улыбке. Настроение вдруг исправилось, прошло даже легкое нервное подергивание рук, досаждавшее мне всю смену в лаборатории. Суета и шум танцпола перестали раздражать, а стали казаться именно тем, чем и были — воплощением веселья и раскрепощенности. Я поставила стакан на стойку и заметила, что сама начинаю притопывать в такт музыке. Неожиданно это показалось смешным. Нет, конечно, сама я танцевать не пойду. В конце концов у меня — репутация. Синий чулок и все такое. А репутация — страшная сила…

— Скучаем? — послышалось над ухом. Я воззрилась на говорившего, раздраженно приподняв одну бровь. Слегка пошатываясь, на моем жизненном горизонте нарисовался лощеный зеленоглазый красавчик.

— Отваливай, — дружелюбно посоветовала я. Мое благодушное настроение не допускало ничего более грубого. Слегка пошевелив мозгами, мое несостоявшееся на этот вечер счастье последовало мудрому совету. То есть отвалило.

Музыка постепенно перешла от оглушительно грохота к глубоким, будоражащим кровь мелодиям. Сердце начало отбивать ритм вслед за густыми частыми ударными, отдаваясь дробным перестуком в ушах. Непроизвольно я задышала чаще, щеки раскраснелись, — будто я уже была там, на площадке, среди десятков разгоряченных тел, вместе с ними изгибалась в танце. И невероятно, безумно захотелось двигаться, захотелось окунуться в эту странную, ни на что не похожую музыку, которая низкой вибрацией отдавалась во всем теле, мягко окутывая сознание. Слабый, легкий лекарственный туман сменился другим туманом, гораздо более… Горячим. Сладким. Искушающим…

Быстрый, частый пульс, неровное дыхание, расширенные зрачки. И музыка, музыка заполняла каждую клеточку, пылающими язычками пробегала по нервам, эхом своим заполняя разум, поднимая меня на ноги, завлекая в омут бешеных ритмов…

И движение где-то совсем рядом, и мужские руки, подхватывающие меня и увлекающие в самый центр горячего, яркого, бурного круговорота, которым внезапно стал обыкновенный танцпол.

А с бездонных черных небес падали потоки сияющего золотого дождя, распускаясь в волосах огромными огненными звездами. Над головой парили потоки света, создавая сказку: взмывающие прямо в небо изумрудные бабочки сплетались в воздушное филигранное кружево, поднимаясь все выше, выше, выше…и вновь осыпаясь дождем вниз.

Я закрыла глаза, откидываясь назад, подставляя этому дождю лицо, волосы, ладони. Закрыла глаза, предоставив чужим рукам кружить меня в танце, а мужчине, лица которого не видела и не хотела видеть в темноте — увлекать за собой все дальше и дальше в толпу. Музыка захватывала, шептала, искушала, билась в ушах, единым будоражащим потоком несясь в венах вместо крови, заменяя сознание и перехватывая контроль над телом. А потому — есть ли разница, с кем разделить танец?…