Беркем Атоми - Чиста пацанская сказка - 3 Страница 3

…А и хрен с ним. Накачу, да и попру потихоньку куда-нибудь в другое место. Главное подлечиться, чтоб руки не дрожали, а то я сейчас, попадись клиент, элементарного шифера не оберну… — выдохнул досаду Марат. — …Да и не думаю, что до следующего такого же заведения придется очень уж долго переть. Может, следующая пивнушка будет даже поудачнее этого пустого сарая. Ладно, сейчас кабатчик освободится, и пойду возьму половинку, что ж теперь делать… Так, а кого это там принесло?..

Выразительно пнув дребезглявую дверь, зал пересекали два развинчено двигающихся обсоска, один пухлый, как шоколадный ангелок с пасхального тортика; второй больше напоминал увеличенную втрое костлявую макаку, которой отрубили хвост, скомпенсировав потерю шестимесячной химией на голове. Впервые увидевший Темных Эльфов Марат умиленно наблюдал, как гордо и снебрежа шествуют к стойке два этих клоуна, одевшихся словно на бал у Главпетуха какой-нибудь дурки.

Несмотря на полностью идиотский вид, клоуны, однако, вовсе не относились к числу здешних завсегдатаев — не шее у каждого болталось по нескольку фунтов разномастных цепур, на каждую из которых можно было не напрягаясь отгужевать неделю в заведении почище этой бомжовской рыгаловки. Подойдя к стойке, клоуны приняли непередаваемо царственные позы и с ногтя подозвали трактирщика.

Не сдерживая слез умиления, Марат от начала до конца просмотрел вечную и неизменную для всех времен и народов репризу «крыша заезжает к коммерсу за лавандосом», в удивительно экспрессивном исполнении Темных Эльфов. Самого разговора слышно не было, но немая фильма вышла настолько выразительной, что не требовала никакой озвучки, все и так было понятно до донышка. Разговаривали через губу, тыкали кормильцу в морду совершенно ненужные распальцовки; а когда взяли законную доляху, попытались, видать, тряхануть чисто себе на прокорм — но получили трусовато исполненную, но достаточно жесткую оборотку.

…Н-да; однако порядки тут в бригадах… — брезгливо вытянулось круглое лицо Авторитета. — Ага, сваливают. Блин, надо же, до чего только природа не додумается…

Подойдя к стойке, Марат выложил стопку монет и окликнул трактирщика, явно задумавшегося о чем-то вроде растворимости крысиного яда в пиве.

— Тебе—то еще что с меня потребовалось? — с едва прикрытым раздражением повернулся трактирщик.

— Бар, чамми. — щегольнул местными словечками Марат. — Точнее, половину.

У кабатчика выпал из рук шейкер, отвисла челюсть и забегали глазки. …Че это он так напрягся? — удивился Марат. — Неужто так жаба давит, полкружки налить?..

— Давай, брателло, не жопься. Я ж у тебя не под запись прошу, а за наличку покупаю. — Марат двинул кабатчику по стойке сложенные стопочкой медяки, и уже собрался уточнить, что светлого, но был совершенно невежливо перебит:

— О Всеблагий Кул-Тху, да что ж сегодня за день! — тоскливо проныл кабатчик, и вдруг пронзительно заверещал: — Му, Усейсме! Тормозните мальца — тут вот пассажир с какого-то перепуга на полбара меня выставляет, прямо в вашем присутствии, так сказать. И называет меня «брателло», отмечу. Хотя кое-кто совсем недавно говорил, что порамсил все непонятки с вермишельниками… Все, чам, вот тебе те люди, с которыми надо решать такие вопросы, а от меня отстаньте, все отстаньте… Что за день! Что за времена, что за люди!

…Не, я, конечно, в курсе за то, что заположняки везде разные. — язвительно подумал Марат, чувствуя, как растущее раздражение смешивается с неотошедшей злобой на морячков и помаленьку подкачивает в кровь адреналина. — Но сука решать за половину кружки с крышей заведения — это уже сон разума, мля… Хотя гавно вопрос. Надо с крышей — потележим с крышей. Надо с мусором — потрем и с мусором.

Я, конешна, не в курсах, почему требование половины кружки вызывает у вас такие нервные расстройства, но с темы я не спрыгну, уж простите. У меня мокрая одежда, у меня болит голова, у меня во рту насрали кошки. Мне нужно глотнуть и расслабиться. Я хочу получить свой, как вы тут говорите, «бар» — и я его сука получу…

Перехватив настороженный взгляд прижухшего за столиком мусорка, Марат обернулся к дверям: на него шли оба вернувшихся с порога темных эльфа, очень искренне и жизнерадостно ухмыляясь.

— Хай, мен! — радостно улыбнулся Кучерявый.

— Тебе того же. — ровно ответил Марат, чуток передразнивая тягучее произношение обсоска.

— Ты же нормальный мен, ага? — придурковато подмигнул Пухлый.

— Есть сомнения, бадди? — слащаво улыбнулся Марат.

— Ха! Нет, ты понял, браза? — почти натурально расхохотался Пухлый, демонстративно обращаясь к напарнику. — Мен интересуется, знаю ли я, о чем говорю!

— Точно, браза! — подхватил Кучерявый, незаметно, как ему казалось, раскладывая в кармане несерьезную хулиганскую мойку. — Веселый мен, ин нейча! Ты кто ващще, мен? Ты не от этого косоглазого ублюдка Щакаку Ябу, нет?

— Скорее, браза, он из этих поганцев, что ходят под старой мартышкой и целуют ему обоссаные клешни. Ты же слышал, он говорит «брателло». Так коверкают нормальный базар только грязные вермишельники. Тьфу, ублюдки.

— Это фточку, браза. — сморщившись, пробурчал Пухлый. — Косят под крутых, а сами лижут грабки своему сморщенному старперу… Тьфу. Что о них говорить, они даже не могут заработать на нормальные цацки.

Горделиво встряхнув пучком цепур на впалой фанере, Кучерявый перехватил в кармане мойку и подшагнул поближе к Марату, прикрыв перемещение очередной порцией еще более наглой порожнины:

— Тебе нужен бар? Расскажи нам, мен, зачем тебе эта обоссанная конура, где старина Нед банчит своими разведенными ссаками, и может, мы пойдем тебе навстречу. Точно, браза?

До Марата дошло. Однако не Авторитету же спрыгивать и дрожать ветвями перед откровенными декабристами, какая бы непонятка не вышла. Если уж и случилось непонятное, то оно решается, и решается за долю терпилы. А кто тут терпила, Марату было понятно до донышка: таких обсосков на Маратовом микрорайоне гонял бы ссаною тряпкой самый чахлый фуцан. Тем более, что обсоски мало того, что мацали в карманах за железное, но и явно гнали в бездорожь, не вкуривая, кого и чем они тут грузят, и до чего могут довести такие неосмотрительные движения:

— Да полюбас! Нам что, жаль для такого веселого бразы сраной точки, которая отродясь не приносила ничего, кроме головняков? Мен, занесешь нашему Папе пару больших Крыльев, и тряси толстяка Неда хоть каждый вечер.

— Успевай, мен! А если сделаешь Большому Гдесу немного… — тут Кучерявый довольно артистично изобразил руками половой акт, произведенный оральным способом. — Гдесу всяко сделает тебе скидку, он у нас прется с экзотичных парней типа тебя.