Сергей Сергеев - Адепт и гадалка Страница 3

Вот так всегда! Водитель "десятки", не предъявив даже документов, бросив пару фраз обладателю формы, резко стартовал, чтобы вновь кого-то обрызгать. На пару с гаишником Андрей испытал разочарование.

Ничего не попишешь, — двойной стандарт. Выражение в обиход ввели сами власти, причём на самом верху и абсолютно по делу. В международной политике всегда существовал двойной стандарт по отношению к врагам и противникам, но даже когда они становились партнёрами, он всё равно продолжал действовать. Россия стала новым партнёром американцев, и многие страны в мире потеряли иммунитет против демократии по-американски.

В жизни, так же как и в политике, всюду — двойной стандарт. Люди перестали верить властям. Ещё раньше потеряли веру в бога, потом в коммунизм, отсутствие веры разъедает народ изнутри.

Он как-то услышал в новостях о народных поборниках справедливости и порядка в Боливии. Уставший народ от разгула бандитов и разбойников, а также бездействия властей, взялся за оружие и начал отстрел всех тех, кто мешал им жить. Так власти усердно начали бороться с народными мстителями. Но, кто тогда должен наказывать негодяев?

Размышление прервал сигнал сзади. Горел зелёный. Включив передачу, помчался догонять колонну. Теперь обогнали справа, конечно, городской поток не терпит пустоты, но зачем уж так-то. "Три семерки" подрезала его на грани "фола" и помчалась дальше.

"Так недолго и въехать куда-нибудь", — только успел подумать Андрей, как раздался скрежет тормозов и глухой звук удара. "Десятка" торчала в задней части "Газели": "Там же пешеходный переход!"

Тихонько объезжая аварию (вот так и зарождаются пробки) с удовлетворением констатировал: "Семёрки" наконец-то попали туда, куда стремились". Травм, судя по осматривающим ущерб водителям, не было: "Ну и, слава богу, а в остальном, так ему и надо, магия трёх семёрок не сработала".

Пересёк пешеходную зебру. Выехал на кольцо. Справа всех пропускаем, "Газель" фургон ограничивает обзор. Впереди стартовала "шестерка", он за ней, смотрит вправо, удар, машина глохнет. "Ну, вот и я тоже в "заднице", — мелькнула мысль, а вдогонку другая, — не надо другим желать того, чего себе не пожелаешь".

Набрал домашний номер, к ужину пусть не ждут, процедура оформления аварий нудная и длительная, а тут еще и очередь, в ней он пока последний. Выходные пройдут весело и запомнятся надолго. Да и отпуск на берегу моря переносится на следующий год, накопленные деньги поглотит ремонт машины. Лето придётся коротать по привычке: в любимом городе и за работой.

Окончательно придя в себя от светового удара, Андрей начал осматривать доставшийся ему трофей.

Серебристый обруч из необычайно легкого, можно сказать, невесомого металла притягивал взор. Конструктивно, этот ниоткуда взявшийся экспонат, состоял из двух колец, насаженных одно на другое. Внутреннее, соприкасающееся с запястьем, — широкое около трех сантиметров. Внешнее, имеющее три равномерно разнесённые по поверхности кнопки, — дутое и округлое. У каждой кнопки свой геометрический образ. Одна — треугольник, другая — ромб, третья — овал. На первом кольце была метка — треугольник вершиной к малому кольцу.

Левой рукой потрогал верхний обруч. Он легко проворачивался по оси, не требуя значительных усилий, при этом внутренняя часть браслета оставалась неподвижной. Вращение по кругу оставалось бесшумным, пока овальная кнопка не совместилась с треугольной меткой, тогда послышался легкий щелчок. Возникшая сама собой мысль "нажать" преобразовалась в действие. Отчётливо проявилась где-то внутри конструкции вибрация, и браслет разжался, соскользнув с руки.

Окольцованная пташка снова на свободе. Если с птичкой всё ясно, то с хозяином колец, властелином, если хотите, — туман. Почему ничего не отложилось в памяти, как это произошло? Это всё странно и выглядит угрожающе неприятно. Если бы он пил, то можно было съязвить: "Поздравляем, это — белая горячка!" Но Андрей не пил, не пьёт и не потому, что больной, хотя кто в наш век здоровый… не хочет! Имеет право не пить. В молодости ему сделали прививку с антиалкогольной вакциной, и её действие до сих пор не ослабело.

Чувство тревоги — последняя ступенька перед паникой. Такое чувство нарастало у него сейчас, а познакомился он с ним в молодые лейтенантские годы. Тогда, отдыхая в профилактории ВВС в городе Хабаровске, кутили две ночи подряд и докутились. Необъяснимый страх, боязнь чего-то не позволили продолжить разгульный отдых в столь высоком темпе. Он отказался от похода с товарищами в "Белую лошадь", так назывался винный магазин на окраине Хабаровска, с последующим многочасовым стоянием в очереди, а что вы хотели — "перестройка", "сухой закон". Остался один в номере гостиницы, метался по комнате, не знал чем себя занять. Спустился на этаж к дежурной, раздобыл швабру с ведром и вымыл вторично пол. Влажная уборка проводилась ежедневно по утрам персоналом профилактория.

"Так-так-так! Нужно чем-то занять себя: выйти на балкон, подышать воздухом. Ну, нет, один раз уже сходил. Кстати, зачем я туда потащился? Точно, сегодня же очередное собрание во дворе".

Собрание жильцов его подъезда по поводу установки домофонов. Этот вопрос поднимается регулярно с периодичностью полтора два месяца в течение последнего года. Если кто-то проживал в домах полувековой постройки, называемых хрущёвками, где контингент первых поселенцев ещё на одну треть сохранился, поймёт, как сложно провести нововведения, тем более на средства самих обитателей дома. Весь двор был в курсе данного вопроса и ожидал, чем же всё это закончится.

А двор образован двумя пятиэтажными домами по улице Сакко и Ванцетти и двумя кирпичными заборами, которые примыкают к домам. Площадь двора приблизительно около тысячи двести квадратных метров, тридцать пять шагов в ширину и шестьдесят в длину, но из-за разросшихся деревьев вдоль обоих зданий, кажется маленькой асфальтовой поляной. Да и сама улица короткая в три квартала, вот только название звучное и связано с приятными детскими воспоминаниями.

В детстве цветные карандаши по двенадцать или двадцать четыре цвета в коробке с названием "Искусство" были в дефиците, а дефицит — это не только недостаток, но и повышенный интерес. Когда пачка карандашей оказывалась в руках, то осматривалась досконально, а там надпись: "Изготовлено на фабрике художественных принадлежностей им. Сакко и Ванцетти", и казалось, что Сакко и Ванцетти — итальянские художники, которые рисовали такими карандашами.

Разочарование наступило потом, когда изучая историю, узнал, что никакие они не художники, хотя и итальянцы, а американские рабочие-революционеры, казнённые в 1927 году в США по ложному обвинению. Но ассоциация с искусством при произнесении данных фамилий так и осталась на всю жизнь, и когда в середине девяностых переезжали семьёй в этот дом, было приятно вспомнить частичку детства, и двор сразу стал своим. Андрей, когда сообщал свой новый адрес другу, так их и представил: