Рыжая Марика - Тяжело в учении Страница 3

— Хватит! — неожиданно крикнул Чет и остановился. Я тоже удивленно за-тормозила. — Можешь хоть секунду помолчать?

— Хрумчи, ты чего? — спросила я недоуменно.

— Меня Чет зовут, — сквозь зубы процедил Кар-Сэрс, почему-то опуская глаза.

— Да знаю я. Мне так привычнее просто.

Мы прошли уже порядочно, и теперь стояли на развилке. Одна дорога вела в соседнюю деревню Куропатки, другая на рынок, а третья на озеро. Снегопад усилился, подул холодный ветер. Я поежилась, кутаясь в полушубок.

— Хрум… Чет, что с тобой такое? — обеспокоено поинтересовалась я. — Ты как будто сам не свой!

— Повзрослел я потому что, — угрюмо ответил парень, не поднимая глаз. — Че-го и тебе советую.

— В смысле?! — не сообразила я.

— Меня эти глупости про рыбалку и детские игры не интересуют. Ясно тебе? — Чет осмелился поднять глаза, и в них я увидела раздражение. Это как будто оттолкнуло меня, и я отступила на шаг. — Что ты вообще о себе возомнила?.. Выставила меня идиотом перед секретарем! Болтаешь тут, как будто мы друзья закадычные!

— А мы разве не?.. — медленно начала я, но меня перебили.

— Другой я теперь, понятно? — Кар-Сэрс зло сверкнул глазами, повернулся и пошел, скрипя сапогами по снегу. А я стояла и молча смотрела ему вслед. Одна.

5

Нужно было где-то ночевать, и я остановилась на постоялом дворе. Сморщенная старушка с печальными лошадиными глазами выделила мне комнату, принесла еду, забрала монетки и ушла, захлопнув за собой дверь. Есть мне не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Хлюпая носом и вытирая лицо, я залезла под одеяло, свернулась калачиком и уснула.

Утром я проснулась от холода. Незапертые ставни хлопали на ветру, по комнате гулял сквозняк, по углам белели кучки снега, а на одеяле образовалась подмерзшая корка инея. Сев в постели и ступив голыми пятками на холодный пол, я поднялась. Завтрак стоял на столе — гречневая каша и ледяное молоко.

Есть снова не хотелось. С тоской поглядывая на большую дыру в потолке, я быстро оделась и вышла из комнаты во двор.

«А я еще недоумевала, почему комната досталась мне так дешево!» — подумала я с досадой. На улице было пасмурно. За ночь намело порядочно снегу, дорожки были не расчищены, и приходилось прокладывать дорогу самой. Ноги по колено утопали в сугробах, юбка намокла давным-давно, и теперь волочилась за мной сырым и холодным хвостом.

Сегодня вчерашнее происшествие уже не казалось таким уж ужасным. Хрумч-то-есть-Чет представлялся мне теперь надутым самодовольным индюком, решившим с чего-то, что ему все можно. Отлично. Посмотрим, что он будет делать дальше. Сегодня у нас уроки, и он не имеет права на них не явиться.

«Еще посмотрим, кто кого, — мстительно думала я, взбираясь по ступенькам ИООО. — Он, видимо, забыл, кто ему сопли вытирал, когда его мать за украденные плюшки порола. И кто его от шпаны их соседней деревни прятал».

Постучавшись для приличия, я распахнула дверь и вошла. В канцелярии было довольно темно, только на столе горели две белые церковные свечки. На лавке у стены расположились трое неизвестных — две молодые женщины (одна длинноволосая, другая коротко стриженная) и лохматый, на удивление неопрятный мужчина со шрамом во всю левую щеку.

Брумх сидел за столом, глубокомысленно строча что-то на бумаге. Когда хлопнула дверь, он поднял глаза, но, увидев меня, тут же их опустил.

— А, это ты?.. Познакомься, это наши охотники — Луэлла, Торни и Кэпэн.

— Здравствуйте, — поздоровалась я. Мужчина, которого звали Кэпэн, не удо-стоил меня взглядом, зато две охотницы вежливо заулыбались. — Я Маричка. Практикантка… Дядя Брумх, а где Че… то есть, мой новый наставник?

— Придет скоро, — отмахнулся заведующий. — Он обычно приходит позже всех.

— А-а… Ну тогда я его здесь подожду, — бросила я и уселась на одинокую колченогую табуретку, спрятавшуюся за чучелом оборотня обыкновенного.

— Что я слышу? — подивилась Торни. — Кар-Сэрс заделался в учителя?

— Угу, — не отрываясь от своих бумаг, кивнул Брумх. — Вчера, как только практикантка эта приехала.

Он махнул рукой в мою сторону. Торни почему-то хихикнула, а Кэпэн уста-вился на меня так, будто я была чудищем каким-то. В ответ я вежливо улыбнулась и подмигнула. Хихиканье Торни заметно возросло. Луэлла только хмыкнула.

Дверь распахнулась, и тут же подуло холодом. Подошвы сапог застучали по деревянному полу.

— А вот и Кар-Сэрс! — провозгласил Брумх. — Прошу любить и не жаловаться!

— Это чудо еще не здесь? — поинтересовался мой учитель небрежным тоном. Повисла нехорошая пауза, нарушаемая лишь сдавленным хохотом Торни.

— Что? — удивился Чет.

— Обернись, — процедил Брумх сквозь плотно сжатые зубы. Чет послушно обернулся, и лицо его приобрело кислое выражение.

— Здравствуйте, учитель, — еле слышно сказала я, опустив глаза в пол.

6

— Э-э… Привет, — Кар-Сэрс смешался, растерянно глядя на Брумха. Тот лишь хмыкнул в ответ.

— Ну, мы пожалуй пойдем в соседнюю комнату… — наконец, произнес Чет и, помедлив немного, направился к дверному проходу, занавешенному занавеской. Я была вынуждена пойти за ним, ибо выслушивать хихиканье Торни мне уже порядком надоело.

Мы оказались в длинной и узкой, как пенал, комнате, стены которой были обвешаны схемами и наглядными изображениями, выполненными крайне неуклюже и неаккуратно. Однако художник явно представлял, с чем имеет дело. Оглядевшись, я спешно отошла от стены, где висел лист бумаги с надписью «Оборотень освежеванный, свежепойманный» и села на указанную табуретку.

Повисла пауза. Чет в растерянности стоял у окна и грыз ноготь на большом пальце, не зная, с чего начать. Я упрямо смотрела в пол, изредка страдальчески и глубокомысленно вздыхая. Наконец, Кар-Сэрс нарушил гнетущую тишину:

— Ты злишься?

Я в ответ вздохнула так скорбно, что даже самая профессиональная плакальщица мне бы позавидовала.

— Знаю, злишься… Послушай, я не хотел тебя обидеть! — краем глаза я заметила, как Чет покраснел. Ему явно непривычно было чувствовать себя виноватым. — Просто все так неожиданно произошло… Ты же меня дураком выставила, ей-богу! На шею бросаться сразу, вопить, руками размахивать… Да, долго не виделись. Да, друзьями были. Но это же не повод так себя вести?

Я снова промолчала. Это его «друзьями были» меня сильно покоробило и задело. Я уж было собиралась его простить, но за такие слова пускай еще помучается.

— Скажи что-нибудь, — попросил Чет. — Мне непривычно видеть тебя… такой.

Я подняла на него глаза, и взгляд мой был полон укора, возмущения и оскорбленной невинности.