Елена Ларичева - Вся правда про эльфов Страница 3

Дальше девочка нехотя извлекла из левого уха наушник, переспросила и отрицательно качнув головой в ответ, отвернулась от старшей. Окончательно расстроенная, Ли-дви-ра схватила малолетнее дарование за руку и потянула к притормозившей рядом машине. На безлюдной улице ей никто не помешает. А даже если и не на безлюдной. Люди так устроены, что если не обратиться к конкретному человеку лично, будут вести себя, словно чужой призыв о помощи их не касается. Не все такие, большинство.

Девочка, вместо того, чтобы испугаться и подчиниться, дернулась, изо всей силы стукнула острым каблуком туфли по голым пальцам ноги старшей, свободной рукой заехала той под глаз и бросилась бежать. Но не по переулку, а обратно, к перекрестку, в многолюдный магазин. По дороге она упала, разбив коленку, но быстро поднялась, и влетела в едва приоткрывшиеся автоматические стеклянные двери. Это случилось настолько неожиданно, что расслабившийся Са-а-ар не смог помочь Ли-дви-ре.

Та выругалась, потирая ушибленные пальцы.

- Вот мерзавка! - шипела она. - Поймаю тебя…

- Уверена, что быстро отыщешь ту, которая так легко разорвала твои заклинания? - не удержался разведчик.

- Заткнись, Са, - прихрамывая, женщина доковыляла до машины. - Хватит с меня на сегодня и одной шпильки! Я найду ее, даже если мне придется заглянуть в каждое окно этого отвратительного человеческого муравейника!

- Не думаю. С такими лучше не связываться, а доложить князьям.

- Ни за что! - продолжала шипеть Ли-дви-ра. Но Са-а-ар знал - она не приступит закон, покипит и первой побежит докладывать Владыкам о происшествии, ожидая похвалы и поощрения, ведь ребенок - потенциальный арбитр.

Когда старшая склонилась над своим испорченным маникюром в бессильной попытке его исправить, Са-а-ар позволил себе улыбнуться. Все-таки хорошо, что неизвестная девочка-подросток указала гордячке на ее место!

Женя Щукин

В шлепках на босу ногу Элька ступила в очередную глубокую лужу, как, наверно, утята впервые вступают в озерную гладь, чтобы научиться плавать. Но девчонка, зайдя в воду по щиколотку, лишь замедлила шаг, с рассеянным удивлением посмотрела под ноги и, не найдя ничего занимательного в мутной жиже, пошлепала дальше.

Элька только приехала в наш дом и пока не стремилась знакомиться с окрестной ребятней. В каком классе она учится - было неясно. Почти на голову выше меня, она казалась младше как минимум на год, и я тогда решил - ей тринадцать.

В тот день она возвращалась с ежедневной прогулки раньше обычного. Закинув объемную сумку на плечо, она шла явно чем-то расстроенная, наподдавая носком шлепанца ни в чем не повинную жестяную банку из-под колы. Перед лужей девчонка не рассчитала усилия, и банка улетела слишком далеко. Сворачивать с намеченного пути Эльке оказалось лень, и она с маневренностью асфальтоукладочного катка забрела в лужу, после ночного ливня занимавшую почти четверть детской площадки.

Чудная она, новая соседка. Выгоревшие рыжевато-желтые волосы собраны в фонтанчик на макушке. На кофточке, которую моя Анютка непременно назвала бы "выходной", болтаются разноцветные нити бус, на вид слишком тяжелых, чтобы быть пластиковыми. Точно каменные, позаимствованные у матери. Коричневые бриджи закатаны выше колен. На левой коленке цветет свежее пятно зеленки.

Я пропустил Эльку вперед, спрыгнул со своего наблюдательного поста - детской горки, и, засунув руки в карманы, пошел следом, упорно делая вид, что мне нет дела до Эльки и до всех прочих обитателей двора. Правда, пару раз пришлось выйти из образа, вежливо покивать: "Здрасьте, тетя Даша", "Здрасьте, дядя Арсений", "Привет, Колян!" Но меня с намеченного маршрута не сбить даже новеньким Колькиным скейтбордом. Я жуть как хотел научиться также лихо скользить по дорожкам и бордюрам, легко подпрыгивать, переворачивать в воздухе скейт, вызывая восторг у всех окрестных девчонок. Но родители были категорически против. И мать, едва завидев мои попытки покататься на чужой доске, очень обидно оттаскала при всех за ухо. Поэтому я усиленно делал вид, что "грубые и опасные развлечения не для воспитанных мальчиков", коим я, несомненно, являлся в маминых глазах.

Элька тем временем дошла до подъезда нашей пятиэтажки, уселась на скамейку, уложив на колени сумку, и принялась в ней рыться.

- Ключ потеряла? - плюхнулся я рядом и принялся болтать ногами. И чего я лезу к долговязой Эльке? Своих дел мало?

Она удивленно подняла на меня чайно-карие с проблесками зелени глаза, чуть раскосые, очень выразительные, и наморщила нос, отчего пятнышки веснушек поползли друг к другу, стремясь обняться.

- Ты кто? - она тут же поспешно захлопнула сумку и немного отодвинулась.

- Сосед твой со второго подъезда, Женька.

- А-а-а, ясно, - протянула она, и задумалась о своем. Рука ее продолжала шарить в темном нутре сумки. Точно ключи посеяла, теперь боится, что от матери влетит - и за ключи, и за бусы, и за кофточку. У меня на такое нюх еще похлеще, чем у Анютки.

- Я знаю, ты Элька. Мне про тебя теть Даша говорила. Вернее не мне, - смутился я, - маме моей.

Она не откликнулась, погруженная в свои мысли. Пришлось ее дернуть за желто-рыжую чуть вьющуюся прядь.

- Эй, не висни, как старый компьютер. Я с тобой разговариваю.

- И что? - по-прежнему недружелюбно поинтересовалась она, не глядя в мою сторону.

- Да так, - еще сильнее смутился я. - Ты в какую школу пойдешь? В восемнадцатую?

Она пожала плечами, нахмурила лоб и с удвоенным усердием зашуршала в сумке.

- Если ключ потеряла, пошли ко мне, - вдруг предложил я, сам удивляясь такому повороту событий. - К нам бабуля из деревни приехала. Блины печет с кабачками. Выгнала меня гулять, чтобы поджаристые краешки не ощипывал. А с тобой приду - обоих накормит. Еще и варенья вишневого нальет. С косточками. Знаешь, как прикольно косточками из варенья плеваться?

Зачем я ей это все рассказываю? Элька погрустнела, подергала свой фонтанчик на голове, поправляя ослабевшую резинку, и неожиданно клюнула на мой детский довод, кивнула:

- Веди к бабуле.

Вот так мы и познакомились. В тот день она ничего не рассказала ни мне, ни бабусе моей, которая, как я предполагаю, могла смело вербоваться в любую разведку мира. Бывая у нас в гостях от силы два раза в месяц, она умудрялась оставаться в курсе всех окрестных новостей, точно никуда не уезжала. Но Элька оказалась не поддающимся на провокации партизаном. По ее слабо загорелому, не смотря на излет лета, лицу блуждала загадочная улыбка, точно у нашей исторички Алины Альбертовны в преддверии контрольной.

О, чудо! Моя бабушка сразу принялась опекать Эльку, точно старую знакомую, заинтересованно разглядывая ее наряд, вымазанную зеленкой коленку, волосы цвета осенней листвы, пышными кудрями разлетевшиеся по плечам. Подливала варенье, что-то рассказывала о своей юности… Эк, ее понесло! Ни одна мамина подруга не удостаивалась такой чести! На любые попытки чужого любопытства бабуся моя ощетинивалась противотанковым ежом и не терпящим возражений голосом заявляла, мол, личная жизнь на то и называется личной, чтобы в нее не совались всякие тут… Зато в чужие жизни она лезла с уверенностью судьи и прокурора в одном лице.