Сергей Чичин - Гнев генерала Панка Страница 3

Но вот Топь осталась, как и весь прочий путь, позади, и генерал чуть более поспешно, чем планировал, влетел в распахнутые настежь и в таком виде заклиненные насмерть ворота родного замка.

За прошедшие годы внутреннее устройство замка, в отличие от внешнего, изменилось разительно. Если неприхотливые и мало склонные к архитектуре гоблины селились как придется, наспех и вразнобой возводя бревенчатые или — реже — каменные бараки, то вселившиеся на их место хумансы по вечному своему обыкновению разбили внутренности замка на небольшие, идеально ровные кварталы, на полученные от гномьей управы средства старательно и аккуратно выстроили небольшие домики и, дойдя до крайнего обалдения, даже развесили на улочках таблички с их названиями. Хундертауэр вообще для замка был велик чрезвычайно, башен в его стенах и впрямь было сто — скорее уж небольшой городок посреди леса. Была в нём даже главная площадь — в самом центре, вокруг Башни Лорда, которую занял лично Наместник, отреставрировав предварительно в лучших традициях Подгорного Королевства. Предлагалось мастерам-дварфам заняться и стенами, но непревзойдённые каменщики долго разглядывали неведомую им кладку, озадаченно переговаривались, стукали гранитные глыбы молотками, вслушиваясь в неслышные другим отзвуки, — и наконец отказались, хоть Наместник и обещал не поскупиться. Легендарный оплот гоблинов, даром что покинутый своими создателями, хранил ещё немало секретов… Но все они мирно спали, никем не потревоженные, а новые жители вели свою размеренную и спокойную жизнь. Было теперь в замке очень тихо и чисто, не было заметно никаких пережитков гоблинского присутствия, и даже бригада плотников, подновлявшая здание у самых ворот, производила шума меньше, нежели один глухонемой гоблин преклонных лет. Впрочем, генерал в это с ходу не въехал, будучи занят личной проблемой. Широкая лента, повязанная по новой моде, дабы показаться провинциальным дамочкам столичной штучкой, внезапно сползла со лба на глаза и полностью скрыла от них окружающий мир. Не подумайте, будто у умудрённого жизнью Панка не хватило ума поправить повязку! Это пришло ему в голову четыре раза подряд. Но увы… обе руки знаменитого полководца судорожно цеплялись за переднюю луку седла, ибо ездить верхом генерал не любил и почти не умел, а разогнавшийся конь скакал так резво, что содержимое генеральского желудка впало в панику. Генерал тихо ахал и морщил в раздумьях и без того невысокий лоб.

«Вот влип-то, — думал он. — Давненько уже эдак не попадал… Пожалуй, что с самого Туманного Ущелья… Вот уж где влип так влип, аж вспомнить приятно — кругом враги, и даже меча нету… А тут — вот он, меч-то, эвон как ни уху колотит. Щас выну и… Хмммм!»

Мысль зашла в тупик. Генерал с досады сморщился так, что повязка сползла ещё ниже — на нос. И очень вовремя — бестолковый конь явно собирался махнуть через телегу, перегородившую путь. Ай да чудо-зверь лошадка: башка как колода, а мозгов хоть у гоблина занимай! В поводу второй конь трусит, в седле офицер мается, как сноп сена, а он скачет, что твой суслик. Панк нащупал узду, потом плюнул и ухватил коня за голову неслабыми своими лапищами. Конь содрогнулся в ужасе, взвился на дыбы — генерал удержался в седле только милостью Железнохвостого Мотаро.

— Тпггу, твою бать, — просипел он очень в нос, поскольку повязка теперь закупорила ему ноздри. — Бобгыгай у бедя, сдейкбедаб бгодаб да колбасу!! Бодял, дет?

Конь его, как ни странно, понял — даже не задумавшись, где хозяин планирует отыскать снейкмена, да ещё такого дурня, чтобы купил у гоблина лошадь, да и колбасу, если по большому счету, змеелюди никогда не производили. Глупая скотина ржанула для порядка и приняла конскую стойку «вольно» — упор на три ноги, четвёртая бьет копытом. Генерал убедился, что держаться больше не надо, и яростно рванул проклятую повязку вниз. Чуть не оторвал ухо, в носу что-то скрипнуло, он яростно чертыхнулся и содрал-таки её через макушку. Сразу стало легче дышать. Окружающие дома были Панку незнакомы — впрочем, это ничего, мелочи, в былые дни Хундертауэр отстраивался по-новому едва ли не каждый месяц — зато хорошо знакома была ближайшая вывеска. Что значат причудливые фигурки, выписанные чёрным, генерал не знал; не смог бы он даже сказать, буквы ли это, резы, руны или иероглифы. Читать бравый генерал, понятное дело, не умел, зато умел писать своё имя на Всеобщем и почему-то китонском языках. Но зрительная память у него была дай бог каждому, особенно на вывески питейных заведений. Лоснящийся красный кувшин под буквицами — это у нас, стало быть, таверна Ордена Гулга или, как сами хозяева ее обзывают, кантина. Генерал умеренно помрачнел. Орден Гулга — организация чисто гномья, и какого чёрта они ставят свои заведения в самом сердце Гобляндии — это требовало немедленного разъяснения. Гном — это небось не то страшное в тумане, это серьёзно. Зазеваешься — и, глядь, уже отращиваешь бороду на их манер и бьёшь поклоны этому их нечестивому Шан Цунгу. Видывал Панк в походах всякое… С другой стороны, цены в гномьей пивнухе всегда были умеренные, напитки крепкие, да и вот ещё чего — крушить по пьяни лучше гномье, нежели своё, народное.

Генерал с облегчением ссыпался с седла на брусчатку — пятки приятно ударились в твёрдое. Хорошо же стоять на своих двоих (трёх, четырёх), не опасаясь дикого фортеля подседельной скотины! Для карьеры Панк избрал авиацию, а точнее, воздушно-десантные войска, и летал по долгу службы главным образом на больших боевых драконах, а это зверюга, которая крылами накроет средних размеров село, на таком хоть пляши вприсядку. Ко всякой твари, неспособной поднять дюжину воинов зараз, генерал относился с пренебрежением, даже собираясь на родину, долго перетряхивал мошну, тщетно надеясь наскрести монет на прокат привычного зверя. Не наскрёб, а сейчас вот смекнул, что оно и к лучшему — совсем забыл, что сажать дракона тут негде, а ежели забрать севернее, в горы, так почует вольный дух и дёрнет дальше на север, на историческую родину, в Земли Вечного Холода, тут уж точно не расплатишься. Пришлось ехать на конях, хотя предприимчивый после пятого кувшина Морт Талмон искушал смотаться недалече на юг, в метрополию — купить слона, зверя куда как более солидного. Генерал, мужик неглупый, от слона однако отказался. Лошадь не так жалко, ежели чего повредит и придется бросить, к тому же ее в крайнем случае можно, поднатужившись, и на плечи взвалить — всё же гоблин, не хлипкий эльф.

У коновязи при кантине вяло хрупали овсом три лохматых приземистых зверя — конь не конь, волк не волк, но зубы такие, что за неимением овса сожрут сами ясли, перегрызут коновязь, перережут всё городское население и убегут в родную Гзурию. Кони к таким страшилам подходить не пожелали, упёрлись — забыли со страху, что у самих зубы ничуть не хуже, а уж копыта вообще на зависть.