Владимир Моисеев - Боконист Страница 3

– Об этом нельзя по телефону! – испуганно выкрикнул Калугин.

– Вот как… Случилось что-то плохое? Я могу тебе помочь?

– Если знать, что в прикупе, можно не работать. Не телефонный это разговор. Мне бы с тобой встретиться? Можно?

– Пожалуйста, завтра во время обеденного перерыва я свободен. Я работаю в страховой компании…

– Я знаю. Так я приду?

– А в чем дело?

– Не знаю, как и сказать: то ли у меня неприятности, то ли счастье подвалило – никак не пойму. По общему мнению, помочь мне может только волшебник. А ты ведь у нас волшебник, Виктор, настоящий волшебник… Об этом всем известно!

– Ты это в переносном смысле?

– Почему в переносном? В самом прямом!

– Да кто тебе дал право так говорить? Доказательства попрошу, – после Айрис слышать про волшебника было невыносимо.

– Какие доказательства? О чем ты, собственно?

– Ты только что обвинил меня в том…

– Какое обвинение? Ничего не понимаю…

– Ты только что назвал меня волшебником. Что это значит?

– Ничего не значит… Не надо было говорить? Понял. Не беспокойся, дальше меня не пойдет. Завтра в обеденный перерыв я подъеду к тебе на работу, потолкуем. Может быть, мы пригодимся друг другу.

– Ты знаешь, где я работаю?

– Да. До завтра.

Калугин бросил телефонную трубку, а Виктор криво ухмыльнулся. Началось, определенно, началось. Но повода для веселья не обнаружилось. Какой из него волшебник… Но об этом сказала сначала подруга, а вот теперь Калугин. Сговор между ними исключался. Таких ребят, как Андрюха, Айрис к себе на пушечный выстрел не подпускала.

Чувствовал себя Виктор крайне глупо – и не мудрено, следовало признать, что он попал в дурацкое положение. Пришла пора устроиться в удобном, приспособленном для умственной работы месте, и в тишине и неге скрупулезно обдумать все как следует, не наследил ли случайно, не проявил ли способности, скажем, к экстрасенсорике? Сам он за собой ничего подобного не замечал, но может быть другим со стороны виднее?

Поразмыслив, Виктор понял, что должен быть бесконечно благодарен Калугину. Внезапно появившись из далекого, казалось бы, давно забытого прошлого, он умудрился самим фактом своего появления принести неоценимую пользу его усилиям по реализации нуль-транспортировки. Оказалось, что для успеха крайне важно разделаться со своим прошлым. В теории это звучит просто – стереть свое прошлое, а на практике выясняется, что речь идет о вполне конкретных вещах – необходимо проследить, чтобы в прошлом не оставалось мучительных проблем, кровоточащих нравственных заноз. Проблемы должны быть решены. Недопустимо, чтобы человек просыпался ночью в ужасе и поту, когда его внезапно настигнет кошмар, предательски сохраненный подсознанием. Не должно оставаться поводов для сожалений и сомнений в своем выборе.

Настоящий боконист спит и ждет, когда с ним начнут происходить необъяснимые события, считается, что только в этом случае его жизнь обретает смысл. Но когда они действительно начались, Виктор растерялся. Он не знал, что делать. Учение требовало от адепта, попавшего в подобную ситуацию, терпеливости и радостного ожидания, а также скрупулезного исполнения основных правил.

Виктор подошел к зеркалу и стал внимательно рассматривать свое совсем уже не юное лицо, бросающиеся в глаза седые волоски. Что-то рано начал седеть… "Утешимся тем, что седина – признак мудрости и жизненного опыта. А может быть, и способности к волшебству"? – подумал он, усмехнувшись. И этого крохотного проявления самоиронии оказалось достаточно, чтобы ощущение тревоги немедленно отступило. Свойственный ему оптимизм взял свое – а вдруг его новые возможности и в самом деле проявятся, и это поможет в реализации нуль-траспортировки! Ради этого стоило поиграть в волшебника!

До сих пор Виктор знал за собой только одно умение, которым мог гордиться – он любил находить закономерности в куче разрозненных фактов и анализировать данные, представленные в виде числовых рядов. Этому его научили в университете. По молодости ему казалось, что смысл астрономии в этом и состоит. Сейчас он по-прежнему обрабатывал бесконечные потоки числовых данных, хотя его работа уже не имела ни малейшего отношения к астрономии. Впрочем, она приносила деньги, пусть небольшие, но деньги. Нашлась страховая компания, оплачивающая его услуги. Иногда, по утрам, ему стоило огромного труда заставить себя отправиться на заработки в офис, но он не унывал, продолжая смотреть в будущее с оптимизмом.

Жена Ксения вынуждена была смириться с тем, что Виктор не проявляет к своей новой работе особого рвения. Он никогда не скрывал, что по-настоящему его интересует только реализация нуль-транспортировки – красивая задача, но, в принципе, не способная обеспечивать семью материально. Однажды, давным-давно, Ксения предприняла лихую атаку, пытаясь вправить своему мужу мозги, но встретив неожиданно жесткий отпор, моментально успокоилась, сообразив, что добиться своей цели – а благополучие семьи вполне достойная цель – можно и не прибегая к прямым наскокам. Отныне она учитывала, что ее муж по-детски не переносит, когда кто-нибудь осмеливается сомневаться в целесообразности его занятий и старалась не доводить дело до скандала.

Виктору не нравились люди, которые считали себя вправе обсуждать достоинства его исследований, не удосужившись при этом даже ознакомиться с их результатом. А еще его бесило, когда его трудом открыто пренебрегают. Он немедленно выходил из себя, начинал грубить, в частности, с вызовом, нарочито шумно, передвигать стулья, стремясь, хотя бы громким скрежетом оскорбить обидчика и так выразить свой протест. И дружба с Маховым была прервана именно потому, что Виктору показалось, что тот относится к его занятиям с пренебрежением.

Впрочем, волновался он зря, никому из тех, кто был посвящен в тайну его занятий, никогда не приходило в голову мешать, противиться или выставлять на смех его стремление реализовать нуль-транспортировку. Родственники и знакомые относились к его занятиям без энтузиазма, но тактично, с пониманием, – лампочки в парадных не бьет, в лифтах не гадит – и то хорошо.

Но иногда Виктору казалось, что равнодушие намного обиднее дурацких шуточек и перемигивания. И тогда он выдавал всем подряд без разбора по первое число. Разрядившись, Виктор быстро успокаивался. Но ощущение стыда оставалось. Несдержанность боконисту ни к лицу. Он неоднократно давал жене слово спокойнее относиться к окружающим людям, но стоило ему прикоснуться к рукописи своего капитального труда – обещания немедленно забывались, и оставалась только звериная решимость защищать свое детище до последней капли крови…