Дженни Ниммо - Лазурный питон Страница 3

– М-м-м… – На более вразумительный ответ Чарли не хватило. Он сонно захлопал глазами.

Бабушка Бон, крупная костистая старуха, принялась расхаживать по кухне, и тощая седая косица, похожая на крысиный хвостик, прыгала у нее за плечами. Старуха с грохотом водрузила чайник на плиту, потом с грохотом захлопнула дверцу холодильника и умудрилась с грохотом бросить на стол твердый брикет масла. Внезапно бабушка Бон крутанулась на пятках, потянула носом и подозрительно уставилась на внука.

– Здесь пахнет псиной, – прокурорским тоном заявила она. – Собакой.

– С-с-собакой? – Чарли в ужасе вспомнил про Спринтера-Боба. К счастью, кухонный стол был застелен тяжелой скатертью, свисавшей до полу и весьма удачно скрывавшей затаившегося пса.

– К тебе что, приходил твой приятель? От него вечно псиной несет.

– Бенджи? А… Да, он забегал. Попрощаться, – поспешно добавил Чарли. – Он улетает в Гонконг.

– Скатертью дорога, – сквозь зубы высказалась старуха, не терпевшая ни Бенджи, ни его пса.

Когда она удалилась в кладовку, Чарли быстренько ухватил Спринтера-Боба за ошейник и потащил на второй этаж.

– Прямо не знаю, что мне с тобой делать, – вздохнул он, заталкивая пса в свою комнату. – Мне в понедельник в школу, и вернусь я только в пятницу. Понимаешь, я там ночую. Всю неделю!

Но Спринтер-Боб жизнерадостно вспрыгнул на кровать Чарли и завилял хвостом. В этой комнате он провел немало счастливых часов.

Чарли посмотрел на довольного незаконного гостя и решил, что без помощи дяди Патона ему не обойтись. Выскользнув на площадку, он на цыпочках подкрался к двери дядиного кабинета, украшенной неизменной табличкой, которая призывала «не беспокоить» обитателя комнаты. Чарли постучался, но ответа не получил.

Тогда мальчик осторожно приоткрыл дверь и заглянул в кабинет. Дядя отсутствовал. Странно, это на него не похоже – уходить из дому с утра пораньше, когда уже светает. На столе, заваленном книгами и бумагами, – точнее, на самой высокой стопке книг – белел конверт. Чарли вытянул шею, потом подошел к столу: на конверте значилось его, Чарли, имя.

Мальчик быстро вытащил записку и пробежал ее глазами. Почерк был крупный и явно торопливый.

Дорогой Чарли, мои сестрицы опять строят какие-то козни. Услышал, как они совещались рано утром. Должен срочно принять меры. Если их не остановить, в наш дом неминуемо придет беда. Потом все объясню. Рассчитываю вернуться через несколько дней.

Искренне твой, дядя П.

P. S. Палочку взял с собой.

– Ну что-о-о же это такое! – простонал Чарли. – Может, хватит на сегодня неприятностей?

Но неприятности только начинались.

Чарли глубоко вздохнул, плотно прикрыл за собой дверь дядиной комнаты, повернулся и… налетел на стопку полотенец.

– Ай! – вскрикнули полотенца и разлетелись по полу.

Вторая бабушка Чарли, Мейзи Джонс, которая, собственно, и несла их, попятилась и, не удержав равновесия, плюхнулась на пол.

– Осторожнее, Чарли! – укоризненно воскликнула она.

Чарли не без труда помог своей довольно упитанной бабушке подняться и, собирая рассыпанные полотенца, вкратце поведал о дядиной записке и о задачке, которую ему подкинул Бенджи вместе и псом.

– Не волнуйся, Чарли. – Поскольку по лестнице поднималась старуха Бон, Мейзи перешла на шепот: – Я пригляжу за бедным песиком. А насчет дяди… думаю, все образуется.

Чарли побежал к себе переодеваться и сказал Спринтеру-Бобу:

– Мы тебя обязательно покормим, не куксись. Не сейчас, так потом. Главное – дождаться, пока бабушка Бон куда-нибудь уйдет.

Когда именно настанет этот момент и настанет ли он вообще, Чарли и сам не знал, но пес выслушал его довольно спокойно, потом свернулся на кровати и уснул. Убедившись, что Боб доволен, Чарли спустился вниз.

Весь дом уже был на ногах: Мейзи затевала стирку, а мама допивала вторую чашку кофе. Быстро чмокнув сына в щеку, она пожелала ему удачи и умчалась на службу в зеленную лавку. «Что-то она слишком принаряжена для картошки и капусты», – подумалось Чарли. В самом деле, мамины золотисто-каштановые волосы были схвачены черным бархатным бантом и светлое пальто выглядело новеньким и модным. Только бы у мамы не завелся поклонник! Чарли продолжал верить, что его отец не погиб, а исчез и что в один прекрасный день он вернется.

Через пять минут после того, как мама убежала на работу, бабушка Бон тоже засобиралась. Она облачилась в черное пальто, а седые волосы спрятала под черную шляпку. Затем выдала Чарли привычное указание «немедленно причесаться» и удалилась, причем на тонких губах у старухи играла недобрая улыбочка, которая ее внуку очень, очень не понравилась.

Как только дверь за бабушкой Бон затворилась, Чарли метнулся к холодильнику и вытащил миску с остатками вчерашнего бараньего жаркого. Мейзи усмехнулась и покачала головой, но разрешила Чарли отнести немного жаркого на тарелке томившемуся в заточении псу.

– Надо обязательно успеть его выгулять, пока мадам Бон не вернулась, – посоветовала она.

Чарли согласился и, едва Спринтер-Боб расправился с жарким (а проделал он это мгновенно), вывел его на зады дома, в садик, где оба с удовольствием поиграли в «поймай тапок», причем мальчик пожертвовал псу тапок из особо нелюбимой пары – на нем было вышито «Чарли».

В результате от ненавистного тапка мало что осталось, но в запасе имелся второй такой же. Спринтер-Боб как раз дожевывал последние клочки тапка, когда Мейзи высунулась в окошко и предупредила:

– Чарли, тревога! Сюда идут сестрицы Юбим!

– Сиди тут, Боб. Место, место, – велел Чарли псу. – И веди себя тихо, если можешь.

Сам он пулей пронесся в кухню через черный ход и уселся за столом, сделав вид, будто листает журнал. С парадного крыльца уже квохтали тетки. Щелкнул ключ, и все четыре вступили в прихожую – три сестрицы Юбим и с ними старуха Бон, в девичестве тоже Юбим. И все они разговаривали одновременно.

Разоблачившись, сестрицы во всем великолепии новых весенних нарядов вплыли в кухню: Юстасия и Лукреция сменили свои унылые черные одежды на сдержанно-серые костюмы, но тетка Венеция вырядилась в фиолетовое; кроме того, она взгромоздилась на высоченные каблуки, а шнурки у ее лиловых туфель были золотые, ни больше ни меньше. При всем при том вид у теток был еще более зловещий и угрожающий, чем обычно, – они пренеприятно усмехались и ели Чарли одинаковыми темными глазами.

– Вот ты где, племянничек! – пробасила тетка Лукреция. После бабушки Бон она была старшей и вдобавок служила надзирательницей в академии Блура, где учился Чарли.

– Да, я вот тут… сижу, – нервно подтвердил Чарли.