О. Шеремет - Вне времени Страница 3

— И с одной девушкой.

— Иди ты? — удивился я. — Что за дурной тон — валить все неприятности на хрупкие девичьи плечи.

Эрик красиво разложил свои листы рядом с моими, материализовал бокал синильной кислоты и вылил на них. Некоторое время мы наблюдали за тем, как пропадают кривые чернильные строчки и игра в "крестики-нолики". Последнее преобладало.

— Я такое же выражение лица наблюдал по утрам в зеркале, когда у меня были неприятности с Сессен.

Стоило заметить, что только ларру было дано отличать одну свою гримасу от другой, для остальных они были такие же разные, как две капли воды.

— Иди лучше учи психологию крокодилов…

— Потренируюсь на тебе. Итак, кто она?

Я вздохнул. Если не можешь солгать, но не хочешь говорить правду — смешай то и другое и раздели пополам.

— Ты не так понял. Задумался из-за бестолочи — то есть, из-за Лаэли.

— Ага, — сказал Эрик.

— Не перебивай страших. Её проклинают, а она в упор не желает что-то с этим делать… Сердечный приступ, потом опять судороги — пусть это какое-то простенькое проклятие, но ведь прилипчивое.

— Разве тебе есть какое-то дело до рыжей бестолочи?

Мне показалось, или в голосе ларра мелькнул намек на издевку? Определенно, Сессен плохо на него влияет. Чего доброго, еще и улыбаться научится.

— Она встречается с Алхастом, а я за ней как бы… присматриваю. Если девчонка умрет, окажусь крайним, и светлый искупает меня в отбеливателе. Понятно?

— Ага.

— Ничего тебе не понятно… Восстанавливай конспекты.

Как ни странно, но разговор помог хоть чуть освободиться от манной каши в голове: она потеснилась, давая место крокодилам. Один из них почему-то лукаво подмигивал мне бирюзовым глазом с золотым ободком вокруг зрачка.

И всё же — чью ауру я почуял в день Цветочного Бала?.. И потом, когда мы с Алхастом топатались у двери в её палату, снова витал в воздухе этот след — смутно знакомый, инстинктивно отвратительный. А эта безрассудная девчонка только отмахивается от нас с раздражением, как от осенних мух. Единственное, на что согласилась, это покопаться в книгах и подогнать симптомы под теоретическую базу, чтобы знать наверянка, в чем состоит угроза.

— Даррис, это не поможет.

— Что? — промямлил я, вытаскивая изо рта чьи-то непроожеванне останки.

— Ты пытаешься съесть конспект, — сказал Эрик. — Хороший способ. Можно ещё под подушку положить на ночь.

— Да что ты за глупости несешь! — неожиданно вспылил я. — Извини.

Я не могу смотерть, как кто-то пытется отнять её у меня — это не Алхаст, ревность к более счастливому другу не утихает, но не превращается в ненависть. Кто может поднять руку на рыжую девчонку, которая даже комаров ловит бумажным кулечком и выпускает в окошко?..

— Эрик, если я не найду этого проклинателя, у меня проснется совесть. А она со сна всегда голодная.

— Ты хочешь, чтобы я тебе помог? — осведомился товарищ.

— Нет, мне просто нужен статист, который будет выслшивать мои гениальные выкладки с открытым ртом.

Эрик послушно отвесил нижнюю челюсть. Я проинспектировал два ряда превосходных зубов и вынес диагноз о преркасном здоровье и правильном питании.

— Врагов следует искать в тех мирах, гда мы с девчонкой наследили за последние полгода.

— Ты расскажешь ей?

Я подумал, потом решительно покачал головой. Мне ведь нет до неё никакого дела.

ЛАЭЛИ

Инелен весь день смотрела букой. Как же, её верный рыцарь с неправильным прикусом испил чужой крови… Несмотря на наши с Габриелем хоровые пения о том, что не очень-то и хотелось, но обстоятельства не оставляли выбора, девушка упрямо нам не верила. Особенно мне — ибо в её блондинистой головке гнездилась мысль, что никто не может устоять перед аристократичеким обаянием Габриеля. А он, между прочим, даже зубы не почистил перед экзаменом.

Но, в общем-то, я не жалуюсь. Габриель принял на себя часть проклятья, так что Вик успел оказать необходимую помощь. И даже о несчастном отравленном зомби не позабыли — по курсу аж до следующего экзамена ходила байка о том, как дроу двумя витиеватыми ругательствами и пинками вернул к жизни наш рабочий материал. Я потом еще и втык получила за эксперименты с его любимым ядом — раскрываю секреты, видите ли.

— О ками, за что же ты на меня всё насылаешь? — горестно вздыхала я, рисуя на окошке снежинки.

— За красивые глаза.

Я откинулась назад и положила голову на плечо Алхасту. Губы эльфа — как всегда, нежные, на вкус — вода из лесного родника. Другой рукой, свободной от измерения объема моей талии, он взял мою ладонь, обхватил запястье в кольцо.

— Осторожнее, на шее пластырь.

— Вижу.

Алхаст провел пальцем по полосочке телесного цвета.

— Укус? Инелен не заклеивает.

— Для неё — это ордена в битвах на любовном фронте. И она не желает видеть их на чужой шее.

— Моя сестра — мазохистка, — грустно предположил эльф. — Разве нормальная девушка влюбится в вампира…

— Когда рядом есть эльф, — я потянуласьи мурлыкнула. В такие тихие минуты кажется, что больше ничего на свете не нужно — и пусть рушатся города, и океаны выходят из берегов, лишь бы оставался этот подоконник, оконное стекло со снежинками и голубоглазый герой моего романа. Только главный ли?

— Почему ты не готовишься? У тебя завтра экзамен.

— У тебя тоже. И ты, между прочим, отличник, спортсмен и комсомолец — я со своими прогулами и рядом не стою.

Вместо ответа Алхаст прижал меня к себе так крепко, как только мог, боясь причинить боль немощному человеческому телу.

— Я каждый раз боюсь, что ты пропадешь. Растаешь, словно сон.

Посоветовала романтично настроенному магу ущипнуть меня, чтобы проверить на материальность. Это слегка сбило с него мечтательное настроение.

— У меня и так в последние дни бессонница…

— Может, Дар споет тебе колыбельную? — я хлопнула ресницами.

— Тогда тебе потом придется петь мне погребальную.

Эльф устало потер лоб. Он и вправду выглядел неважно. Испуганная внезапной догадкой, я оттолкнула его.

— Это из-за моего проклятья?