Ниамару - Стрелы судьбы Страница 3

Тут понял Иван, что даже имени у нее не узнал.

— Тут народу много, отец мой, а невеста моя, — и царевич не сдержал тяжелого вздоха, — застенчива очень. И история тут чудная совсем. Я прошу позволить мне наедине ее тебе представить и обо всем поведать.

Кондрат пожал плечами и ответил:

— Ладно! Коли так — идем во дворец.

Иван последовал за отцом, ведя за руку кикимору. Царь прошел в палату, где послов иноземных обычно принимал, и велел страже одних их оставить, а потом повернулся к сыну и его таинственной спутнице:

— Ну, рассказывай, что там у тебя приключилось! Что за секреты у тебя? И кого тебе послала судьба!

— Я лучше покажу, — мрачно проговорил царевич и глянул на кикимору. А та усмехнулась невесело и скинула с себя ткань.

— Ох! — только и вымолвил царь и присел на стул у длинного стола, за которым переговоры его советники с послами проводили.

— Вот кого мне колдун твой сосватал! — укоризненно буркнул царевич.

— Здравия тебе, царь Кондрат, — подала голос кикимора, — Меня Веленой зовут. А вот доказательство, что я ему судьбою в жены уготована, — и она положила перед Кондратом стрелу.

— И ты здравствуй! — царь уже восстановил самообладание, — Что ж, добро пожаловать в мой дворец, Велена! Покои твои уже готовы. Иди, отдохни, дорога, небось, долгая была.

— Спасибо за заботу, я и вправду устала, — откликнулась кикимора и снова накинула на себя свой зеленый покров.

Царь позвал слуг и велел проводить гостью в приготовленные ей комнаты, а потом снова вернулся к царевичу, который так и стоял на том же месте и мрачно разглядывал узор паркетной мозаики на полу.

— Да-а! Дела! — протянул Кондрат, — Как же так?! У других твоих братьев все лучше некуда! А тут… — и он растерянно развел руками.

— Только не говори, что ты заставишь меня на ней жениться! — Иван резко вскинул голову, в глазах застыло отчаянье. Он ожидал, что отец разгневается на колдуна, как только увидит кикимору, и уж никак не ожидал, что тот ее приветит, да еще и в покоях, предназначенных для его, Ивана, невесты разместит.

— Тут все не просто, сын, — молвил Кондрат, — мы ж с судьбой игру затеяли! Нужно придумать пристойный выход из положения. Сейчас я Еремея позову! Он человек мудрый, недаром я его в советники взял! — и он подошел к двери, распахнул ее и крикнул: — Эй! Позвать мне Еремея сюда!

Долго чесал затылок Еремей, выслушав царя с царевичем, но не зря он был советником назначен — наконец, пришла ему в голову идея:

— Вот что. Надо назначить невестам испытание. Чай не просто невесты — а царских сыновей, значит, пусть пройдут испытание! А будет оно таким, что девушкам это по силам будет, а вот кикиморе с ним ни за что не справиться! И тогда все честно с судьбой будет — не справилась, так недостойна, значит, женою царского отпрыска стать!

— Ну, ты голова, Еремеюшка! — обрадовался Кондрат и похлопал своего верного советника по плечу, — Вот это нам подходит! Вот это, действительно, будет по-честному!

— А какое испытание-то? — спросил царевич, все еще не веря, что горю его можно так просто помочь.

— Ммм, — Еремей на этот раз принялся терзать свою бороду, оставив затылок в покое, — А вот пусть сделают будущему царственному свекру подарок своими руками! Что кикимора своими лапами-то лягушачьими слепить сможет? Да и не учили ее, небось, ничему на своем болоте. А чтоб принцесса наша иноземная не слишком напрягалась — разрешим им по одному помощнику позвать — все равно кикиморе позвать некого. Дадим три дня — с завтрашнего начиная, да поставим условие — из дворца не выходить, но любые средства испрашивать — все доставим. А сляпает кикимора какую-нибудь гадость болотную — будет законный повод государю разгневаться и выгнать ее из дворца обратно в трясину.

— Вот молодец! Вот хитромудрый-то! — радовался Кондрат.

— Хорошо придумано, — улыбнулся, наконец, царевич.

На том и порешили. Об испытании невестам объявили народу, а кикиморе царевич сам пошел рассказывать. Дойдя до покоев, что для его невесты предназначены были, Иван вздохнул, собрался с духом и постучал.

— Входите, не заперто, — послышался из-за двери женский голос, такой обычный, даже красивый. И захотелось царевичу, чтобы в комнате за этой дверью оказалась сейчас обыкновенная девушка, пусть хоть даже и не красавица, только бы не нечисть эта болотная. Он закрыл глаза и дернул за ручку, но открыв их, обнаружил сидящую в кресле перед серебряным зеркалом все ту же кикимору. Она расчесывала волосы золотым гребнем. Кусок ткани, под которым она раньше пряталась, был повязан на ее серо-зеленом теле на манер платья.

— С чем пожаловал? — спросила кикимора, глядя на него необыкновенно синими глазами.

— Да вот…Царь испытание всем невестам назначил. Надо ему подарок своими руками сделать за три дня, начиная с завтра. Условие — из дворца не выходить, просить можно любые средства. И еще помощника одного позвать можно, — Иван почувствовал фальшь в собственном голосе.

— А, ну ясно, — кикимора понимающе кивнула и невесело усмехнулась, — Это все?

Иван кивнул, и она отвернулась к зеркалу. Он постоял, неловко ковыряя носком сапога паркет. Ему стало ее даже как-то жалко — через три дня ее с позором выпроводят на болото, а ведь не она заварила эту кашу со стрелами, да и он бы на ее месте не упустил выпавший шанс перебраться из трясины во дворец. Чем она виновата?

— Ну, как ты тут устроилась? — выдавил он из себя вежливый вопрос.

— Маленько получше, чем на болоте, — насмешливо ответила она.

— А по родным не скучаешь? — Иван попытался вновь напомнить, что болото ей все-таки дом и предстоящее выдворение, наверное, будет правильным. Каждый должен быть на своем месте.

— У меня нет никого, — коротко ответила она.

— Извини. Ну, по подругам тогда, — ляпнул он, чтобы заполнить неловкий момент.

— И подруг тоже нет.

— Ты что ж, одна кикимора на все болото? — удивился Иван.

— Не одна, — она вновь усмехнулась и обратила свой пронзительно синий взгляд на него, — Только не дружила я ни с кем.

— Почему? — Иван присел на краешек стула у стены.

— Потому что ко всем к ним водяной лешак приставал, а меня не трогал — вот и невзлюбили меня.

— А почему он тебя одну не трогал? — царевич почувствовал, что задает какой-то неудобный вопрос.

— А я слово заветное знаю, такое, что всякую охоту ко мне приставать начисто отбивает! — в ее глазах заплясали искорки.

— Понятно, — протянул Иван и подумал, что у него и без всякого заветного слова никакой охоты не имеется. И тут же ему снова стало ее жалко, как только он представил, как над ней будут издеваться другие кикиморы, когда через три дня она приплетется на свое болото, где она тоже чужая, как и здесь — во дворце, где все только и мечтают от нее избавиться, и он сам в первую очередь.