Александр Абердин - Кир Торсен против Черного Мага Страница 3

— Милорд, это какой-то очень странный тип. Лицо красивое и волосы длинные, чистые. Пахнет от него хорошо, а в левом ухе золотая серьга, как у благородного господина. — Кирилл остался доволен его ответом и подумал: — "Ещё бы от меня плохо пахло. Одеколон «Армани», это тебе не какой-то там паршивый «Шипр». Калюта же продолжил доклад — А вот морда небрита, милорд, и одет он, словно шут из балагана бродячих циркачей, да, и башмаки у него, право слово, самые что ни на есть шутовские.

Кирилл мысленно огрызнулся: — "Сам ты шут гороховый, Калюта несчастный, раз считаешь костюм "Леви Страус" и кроссовки «Найки» шутовским нарядом". Однако, увы, но огрызнуться он смог только мысленно, так как по-прежнему не мог ни пошевелиться, ни даже вздохнуть толком.

Калюту вместо него строго одернул какой-то милорд с весёлым звонким голосом, пославший осмотреть его, который насмешливым голосом прикрикнул:

— Ты не очень-то болтай хулительные слова о благородных господах, Калюта, а доложи честь по чести, кто это лежит перед нами на дороге. Благородный рыцарь, какой-нибудь придворный щеголь или того паче, могущественный маг из далёкой страны.

Из этого замечания Кирилл тотчас сделал вывод, что тот парень, которого Калюта назвал милордом, уважал рыцарей, не очень-то жаловал придворных и с опаской относился к магам. Калюту же это, в общем-то не такое уж и резкое, замечание почему-то обидело и он возмущенно завопил во весь свой богатырский голос:

— Ваша светлость, вы ещё спросите у меня, чего это их благородие валяется на дороге и дышит едва-едва. Над нами тут в последнее время кто только не летает на крылатых лодках и постоянно у этих раззяв что-нибудь на землю падает. Так порой и подмывает стрельнуть по ним из триструна зажигательной стрелой. Две недели назад, аккурат в день святого Бонифация, в Лепёхах с крылатой лодки какой-то пьяный маг свалился. Прямо на навозную кучу. Два дня лежал в коровьем навозе недвижимо и храпел, словно боров, а потом очухался и улетел прямо в небеса к своей крылатой лодке.

В сознании Кирилла стала понемногу складываться более или менее стройная картина происходящего. Правда, в двух вариантах. Согласно первого лысый водила просто загипнотизировал его и теперь ему мерещатся все эти запахи, звуки и разговоры. По второму варианту всё было намного сложнее, поскольку этот тип, возможно, перенёс его в какой-то другой мир. Как именно, это неважно, может быть произошло что-то вроде прохода в другое измерение. Важно было другое. В этом мире имелись удивительные, если не просто фантастические, вещи, такие, например, как крылатые лодки и маги, способные возноситься в небеса. К тому же тут разъезжали верхом на лошадях милорды, благоволящие к благородным рыцарям и относящиеся с презрением к придворным щёголям. Всё это было весьма забавно, но Кирилл подумал: — "Ну, лысый, встречу где-нибудь, голову откручу к чертовой матери!" Калюта, между тем, продолжал вопить:

— Так что вам, ваша светлость, лучше позвать кого-то другого. Хотя бы вашего нового мага-лекаря. А я что, я всего лишь капитан лучников вашей светлости и не моё это дело разбираться, кто это вашему коню под ноги свалился…

— Ладно, Калюта, угомонись. Хватит болтать попусту — Остановил длинный поток излияний капитана лучников их светлость и немедленно распорядился вполголоса — Эй, кто-нибудь, позвать ко мне Тетюра-лекаря! Быстро!

Послышались громкие крики, шум, топот ног. Из этой суматохи Кирилл понял, что милорд и Калюта ехали во главе большого отряда кавалеристов. Ещё он понял, что в этих краях царила эпоха средневековья или около того потому, что он отчётливо слышал звон доспехов и холодного оружия, когда кто-то со всех ног бросился исполнять приказ милорда, истошно вопя:

— Лекаря! Позвать лекаря! Эй, в обозе, срочно велите лекарю Тетюру идти к его светлости графу Барилону.

Грядущая встреча с лекарем и, вполне возможно, с настоящим средневековым графом, настроила Кирилла на весёлый лад. Правда, его уже начала тяготить эта странная неподвижность, похожая на полный паралич. Он изо всех сил пытался пошевелиться или издать хоть какой-нибудь звук, но у него ничего не получалось. Впрочем, чувствовал он себя вполне комфортно и боли не испытывал. Это стало надоедать ему и он принялся с нетерпением поджидать мага-лекаря со смешным, каким-то птичьим именем — Тетюр, надеясь, что тот сможет вывести его из этого дурацкого состояния.

Наконец, привели Тетюра и тот заговорил с графом Барилоном. При первых же словах мага-лекаря, Кирилл чуть было не заорал от возмущения, так как сразу узнал голос лысого водилы из «Ягуара», виновного во всех его страданиях и беспомощном лежании посреди дороги. Но с другой стороны, если всё это было не наваждением, то ругаться с этим лысым аферистом пока что не имело смысла, хотя, при случае, ему всё-таки стоило хорошенько набить морду. Ну, а шустрый маг-лекарь, тем временем показал себя отменным нахалом, так как, поприветствовав графа, не мешкая поинтересовался:

— Зачем вам понадобился Тетюр-врачеватель, ваша светлость и какова будет предложена плата на сей раз?

Кирилл снова сделал попытку выругаться, возмущаясь такой бесцеремонности. Граф, однако, имел на этот счет свое собственное мнение. Его совершенно не возмутило полное отсутствие альтруизма у лекаря, который, судя по всему, не имел никакого понятия о клятве Гиппократа и потому погряз в стяжательстве. Он невозмутимо поинтересовался у того:

— Любезный Тетюр, не возьмёшься ли ты за два шиллинга осмотреть одного господина и привести его в чувство, если это окажется тебе по силам?

Тот немного помедлил и ответил:

— Милорд, мои магические кристаллы показывают, что они готовы к врачеванию благодаря вашей щедрости. — После этого весьма странного диалога Тетюр быстрой походкой приблизился к Кириллу и строгим голосом приказал капитану лучников, грузно топтавшемуся рядом — Калюта, перенеси благородного рыцаря с дороги на траву. Да, вели постелить под него плащ.

Капитан лучников воспринял чужой приказ с полным спокойствием и немедленно отдал свой приказ двум солдатам, от которых перегаром несло так, что Кириллу едва не сделалось дурно. Впрочем, жаловаться ему было не на что. Его бережно подняли с дороги, перенесли на несколько шагов и положили на мягкую, тёплую траву. Солдаты торопливо отбежали куда-то в сторону и он почувствовал запах незнакомых ему цветов, совершенно не похожих на те, которые ему когда-либо доводилось нюхать. После этого к нему снова приблизился Тетюр-врачеватель и положил на его веки что-то прохладное и гладкое, отчего ему сразу же стало легко и весело, после чего принялся деловито докладывать графу Барилону: