Александр Чернобровкин - Бортник Страница 3

Спина его была исполосована кнутами – живого места не найдешь, а руки, вывернутые в суставах, не шевелились. С помощью дочери он вышел из подвала, добрался до коновязи.

– Кукушкины слезы привезла? – спросил он дочь.

– Да.

– Дай псу.

Он присел перед кобелем, в зубах которого был узелок с травой кукушкины слезы, и представил, как он заходит во двор боярина, быстро подбегает к колодцу и роняет в него узелок, а потом, не вступая в драку с боярскими собаками, выбегает на улицу.

– Открой ему ворота, – сказал он дочери.

Девочка подошла к воротам боярского двора, просунула травинку с двумя четырехугольными листьями в щель калитки. По ту сторону ворот звякнуло железо и испуганно завыли собаки. Калитка малость приоткрылась, пес нырнул в просвет и исчез. Через какое-то время в глубине двора послышался собачий лай, истошный, многоголосый. Лай покатился к воротам. Пес с обрубленными ушами и хвостом выскочил со двора, развернулся, вздыбив шерсть на холке, и с радостным блеском в горящих глазах приготовился к драке, поджидая, когда первая собака выскочит за ворота. Не дождался, потому что девочка провела перед собачьими мордами медвежьей лапой – и в селе опять запала тишина, никто ни за кем не гнался и ни на кого не лаял.

– Этот медведь испугал лошадей, которые везли мои меда боярину, из-за него и разбилась большая бочка, выпив которую, позабыли бы о нас с тобой. Теперь напьются воды из колодца – и все-таки забудут, пока опять не заблудятся на охоте и случайно не наткнутся, – сказал бортник.

Дочь помогла ему сесть в седло, сама пристроилась сзади и, держа левой рукой повод, а правой – отца, поскакала по безлюдной ночной улице. Следом бежал пес, безухий и бесхвостый.