Николай Зыков - Не время для героев Страница 3

— Послушай, давай я сам буду решать, куда мне стоит лезть, а куда не стоит.

— Делай, как знаешь. У тебя даже вера какая-то своя. Нет. Она христианская, но какая-то неправильная, — зло шептал на ухо рыцарь. — Мне не жалко. Орден по какой-то причине прикрывает тебя, но узнай об этом Папа, тебя казнят.

Мне показалось, что между нами что-то сломалось. Возможно, Рохан давно посматривал на меня косо, но теперь скрываемые взгляды вылились. А может, моё желание выяснить правду о тайных делах ордена было последней каплей.

Я кивнул. Мне нечего было сказать. Поужинав, я отправился к себе в комнату. Помолиться перед сном.

— Я не отступлюсь, — шепнул я Рохану, когда расстался с ним.

Не мог я отступиться. Не мог сдаться.

Рохан махнул рукой. В глазах отразилась злость.

— Делай, как знаешь. Не знаю, кто ты, но благодари Бога за покровительство. Если, конечно, за тобой присматривает он.

Меня как огнём обожгло. Я остановился. Посмотрел вслед Рохану. Он не оборачивался. Я понял, кого имел в виду рыцарь. Дьявола. Он считает, что мне покровительствует сам сатана. Нет. Бред. Он так не считает. Ляпнул в порыве злости. Я отогнал от себя подобные мысли и последовал в комнату. Но не так просто отделаться от такого обвинения. Тем более, если допускаешь его истинность.

Спал я неспокойно. Ещё бы! Допустить мысль, что тебе покровительствует демон. Тебе! Рыцарю святого ордена! Тамплиеру. Несколько раз за ночь я просыпался в холодном поту. Просил Господа ответить, чем я отличаюсь от братьев. Просил помочь. Мысли подводили, в разум то и дело проникали те, что допускали помощь дьявола. На стенах будто проявлялся облик рогатого демона. Я пытался отвлечься. Молился. Лишь ближе к утру удалось уснуть.

— Алекс Де Рапьел! Ты должен немедленно одеться в одежду без отличительных знаков ордена и покинуть дом! — отчеканил голос во сне.

Я проснулся. Не подчиниться голосу было сложно. Не важно, кем был дан приказ, Богом или Дьяволом. Я наспех оделся и покинул территорию дома. Чувствовал, что должен это сделать ради своей же безопасности. Единственная промашка, которую допустил — клинки, помеченные символами ордена. Не смог их оставить.

Отдалившись от дома, я обернулся назад. Что происходило за его стенами? Зачем нужно было бежать? Что делать теперь? Ответы на вопросы нужно было найти как можно быстрее. Покинуть территорию дома без разрешения Дамьена — преступление. Поймают снова, могу не отвертеться от суда.

Знал бы тогда, что через несколько часов после побега в помещения тамплиеров ворвутся солдаты короля и арестуют всех рыцарей ордена. Филипп IV, французский монарх, объявил Орден Храма вне закона, а рыцарей обвинил в ереси. Даже Папа не смог помочь. Он был на стороне короля. Климент V, папа римский, жил в Авиньоне и имел какие-то связи с французским главой. Глупо было надеяться на его поддержку.

Знал бы я тогда, зачем нужно было бежать из дома, предупредил бы других тамплиеров. Голос, привидевшийся мне, не захотел помогать другим. Он не сказал, что опасность грозит всему ордену. Предупредил лишь меня.

За тамплиерами шла охота по всей Франции. Я не знал, что происходит в других странах. Может, сбежал бы, будь там спокойнее, но откуда мне знать, что творилось в Англии, в Испании, в других королевствах Европы.

Я укрылся в дорожном трактире, недалеко от Парижа. Хотел знать всё о том, что происходило с Жаком Де Моле. Хотел быть ближе к нему. Клинки припрятал до поры до времени. Следил за ходом расследования папской инквизиции относительно тамплиеров.

Моя прошлая жизнь рухнула навсегда. Ордена более не существовало. Было очевидно, что обвинения, которые предъявлялись тамплиерам — чушь, но разве кто-нибудь поверит в это.

После того, как была утрачена Святая Земля, репутация ордена пошатнулась. Именно этим воспользовался Филипп.

Прошло несколько дней. Кошмарных суток. Как гром среди ясного неба меня настигла новость о признании. Моле сознался в большинстве обвинений. Я долгое время пробыл в небольшой комнатке, пытаясь понять и осознать это признание. Была ли скрываемая тайна преступлением против веры? Почему признался магистр? Из-за пыток? Или он не смог скрыть правду? Я не знал. Мысли раздирали голову. Я не мог спать ночами. Кошмары преследовали меня.

Деньги заканчивались. Мне нужно было покинуть трактир. Средств оплачивать комнату больше не было. Я ушёл. Нужно было думать, как поступать, как жить.

О жизни рыцаря следовало забыть. Я был разочарован в ордене. Не хотел более иметь с ним ничего общего. Лишь вера. Вера в Бога и стремление к защите этой веры, защите верующих оставались в душе. Теперь звание Тамплиера обрело совсем другой смысл. Теперь в жизни рыцаря Тамплиера не было места обрядам. Лишь битва. Вечная битва со злом, битва с дьяволом.

1314 год, март. Франция.

Я пытался забыть обо всём, что напоминало об ордене. Стремился оборвать малейшую мысль, возникающую в голове, если она была связана с рыцарями. На протяжении нескольких лет я пресекал стремление разузнать хоть что-то о судьбе Жака Де Моле. Хотя, когда до меня дошла весть о казни, я не смог просто отвернуться и продолжить путь. Великого Магистра тамплиеров, наверняка последнего, приговорили к сожжению на костре. Был ли он предателем веры или её верным воином, меня в тот день не интересовало. Я пришёл на площадь, чтобы услышать последние слова человека, чьи дела были всецело посвящены лишь одному — Ордену Храма.

Я прибыл к месту казни заранее, но едва смог пробиться к помосту. Люди всё прибывали и прибывали, чтобы проститься с Великим Магистром несуществующего ордена. Столько народа в одном месте я не видел нигде. Испуганные лица выглядывали даже из окон близлежащих домов. Несколько человек наблюдали за площадью с крыш.

Моле казнили как еретика, хотя большинство рыцарей ордена, признавших вину, были наказаны пожизненным заключением. Неужели он отказался от своих слов?

— Простите, — обратился я к человеку, стоящему рядом, — вы не знаете, почему Магистра Тамплиеров судят без крови?

Мужчина, испуганно оглядевшись по сторонам, проговорил:

— Жак Де Моле отказался от вины, накладываемой на Орден Храма. Он заявил, что обвинение против тамплиеров — гнусное измышление, что готов свидетельствовать перед Богом и людьми, что орден чист и невинен. Церковь признала его повторно впавшим в ересь, — прошептал мужчина. — На что Моле ответил, что скорее умрет, чем еще раз осквернит Орден, подтвердив ложь Папы и Филиппа.

— Он сказал это, зная о том, что его ждёт? — удивился я. Меня толкнули в спину, толпа всё собиралась, и каждый пытался пролезть ближе к помосту.