Эльдар Сафин - Кровавые сны владык Страница 3

Она встала и вошла внутрь шатра, намереваясь освободить Дайрута.

Айра еще не знала, как это сделает — убьет ли его, или же, наоборот, поможет подняться и отправит вдоль берега моря или за перешеек, сообщив пароль, с которым его пропустят в Дорас.

Но откинув полог, она обнаружила, что белая стенка шатра разрезана, а самого недавнего повелителя Орды на месте нет, только видны кровавые пятна там, где он лежал еще недавно.

Выглянув в разрез, Айра увидела, как в сотне шагов от нее, пошатываясь и едва не падая, бредет прочь Дайрут.

Она могла бы догнать его и убить, или помочь, но почему-то апатия и нежелание что-либо делать навалились на нее. Ей ничего не хотелось — все должно идти так, как идет, словно кто-то занес эти события на скрижали вечности, и люди могли изменить что-то незначительное, а на такие вот вещи, трагические и страшные, они никак воздействовать не могли.

И эта мысль стала основой для оправдания — это не она рубила руки Дайруту, это судьба. Боги направляли ее, они помогли взять наручи, они посредством Голоса подсказали выход, защитивший ее от гнева бывших друзей безрукого безумца.

А он медленно, но упорно удалялся от белого шатра, в котором, глядя сквозь разрез, все также стояла Айра.

Прошло немало времени, прежде чем Дайрут скрылся, и она облегченно вздохнула. Затем бывшая королева Дораса выбралась из шатра и теперь смотрела на стену, представляя, что за ней происходит.

Как герцог Сечей спорит с Параем Недером — оба они стали с ее уходом регентами, и именно на них лег груз ответственности за Зону и Дорас, пока Айра находится за пределами страны. Как в городах объявляют, что королева Айриэлла пожертвовала собой ради любимого народа и отдала себя на милость жуткого хана Дайрута, как проводят в ее честь службы в храмах Светлого Владыки и сжигают пшено и благовония в храмах Владыки Дегеррая.

Она смотрела на Дорас — такой близкий и такой далекий — и думала о том, что можно сейчас бросить все и побежать туда; надо только успеть, а что будет потом — лучше не думать.

«А потом будут смерть и Хаос, — грустно промолвил так долго молчавший Голос. — Орда распадется на несколько частей, и начнется новый круг войн, они покатятся по миру и вновь доберутся до Дораса. Ты получишь передышку, несколько мирных месяцев, и все. Если ты останешься здесь, то сможешь наладить торговлю между Ордой и своим королевством, благодаря тебе подданные будут сытыми и счастливыми, купцы набьют карманы себе и пополнят казну. Если же ты сбежишь, то твоя земля станет проклятой, начнется голод, за ним придут бунты и эпидемии. Тебе нужно остаться и приложить все силы к тому, чтобы Орда сохранилась как могучая сила».

Айра не успела ответить — хотя ей было что сказать. Сказать о том, что она отвела угрозу, о том, что она не хочет жить во лжи и жестокости, о том, что ей уже сейчас стыдно вспоминать, на что она пошла ради своего королевства — а если так будет продолжаться и дальше, то проще утопиться, чем делать подобные вещи.

Но она не успела, потому что к стоявшему на отшибе шатру хана подъехали Ритан и Имур.

— Я убью хана Дайрута сам, — сказал последний. — Он заслужил смерть от руки друга.

— Я отпустила его, — ответила Айра. — Он ушел в Дорас — там он безопасен и для нас, и для себя. Там он не сможет никому сказать о том, кем был — иначе тут же умрет.

Она не знала, почему солгала, почему не сказала, что он просто сбежал?

Имур сдержанно кивнул, лицо Ритана перекосило от ярости, он скрипнул зубами и хлестнул коня плетью по крупу, отчего скакун взвился свечой и обиженно заржал, роняя пену.

— Я пошлю в Дорас людей из Ган-Деза, найму там кого-нибудь из гильдии, — сказал Ритан свирепо. — Они отыщут Дайрута где угодно и убьют, и никто не сможет защитить его.

Невдалеке море расслабленно накатывалось на берег, с другой стороны шумел лагерь Орды.

— Сегодня же мы снимемся с места и пойдем в сторону Жако, — негромко заметил Имур. — Оттуда правил Разужа, там собирался осесть Дайрут. По легенде, когда-то очень, очень давно там жили ханы, которым принадлежал весь мир.

— Императоры, — поправила его Айра. — Там жили и правили миром императоры. Это было тогда, когда весь мир находился под властью Империи, до того, как от нее откололись почти все окраины. Но это происходило так давно, что с тех пор изменились и языки, и люди, и орки. А то, что осталось так далеко в прошлом — этого, можно считать, что и не случалось.

— Значит, когда-нибудь люди забудут и о том, что мы сделали со своим ханом, — грустно усмехнулся Имур.

Громадное кресло стояло посреди пустого грязного зала с заколоченными окнами, на стенах висели обрывки гобеленов, пол из красного дерева от грязи и пыли казался обшарпанным.

Но Мартус Рамен находился в превосходном расположении духа; он восседал в кресле так, словно был императором, и убогая обстановка не смущала бывшего распорядителя игр на Арене Тар-Меха.

Вместе со зданием в его руки попали все вещи прошлого владельца, не ставшие добычей побывавших здесь грабителей. Варвары и кочевники не смогли найти искусно укрытые тайники с ценностями, а вот Мартус с этой задачей справился, и сейчас он был достаточно богат.

Ограбив небольшой обоз Орды, их отряд потерял почти всех воинов, но золота хватило на то, чтобы дать взятку наместнику Жараю. А тот подтвердил право Рамена на дом удравшего из Жако перед знаменитой резней вельможи, пустой и заброшенный, никому не нужный.

— Дивиан! — заорал Мартус. — Где ты, Хаос тебе в печень и слизень в задницу!

Ответа не было, и Мартус, которому надоело сидеть на подобии трона, слез с кресла и подошел к окну. Попытался отодрать закрывавшую доступ солнечному свету доску, но она оказалась прибита на совесть.

— Дивиан, мать твоя девственница! — вновь завопил он. — Если ты не явишься ко мне сейчас же, я отправлю тебя в Орду по кускам!

— Ну, хватит орать. — Дивиан вошел в залу через небольшую дверцу для прислуги. — Я брился. Я не люблю торопиться, когда делаю это, а то можно случайно получить вторую улыбку ниже подбородка.

После прогулки по нескольким лавкам он выглядел великолепно — черная шелковая рубаха с громадным воротником облегала его широкие плечи, длинные, но узкие серые штаны скорее подчеркивали, чем скрывали мускулистые ноги, а на поясе висел кинжал, разрешенный к ношению в городе.

— У меня достаточно денег для того, чтобы моего помощника брил цирюльник, — заявил Рамен. — И недостаточно терпения, чтобы ждать его так долго!

Дивиан усмехнулся:

— Я еще не настолько проникся этим городом, чтобы стать таким же беззаботным и доверить свое горло первому попавшемуся мошеннику с наточенной железкой в руке. Чего ты хотел, Мартус?