Роберт Асприн - Воровское небо Страница 3

— И что мне с ней делать? — тут же спросил Стрика человек, которого тот назвал Скартом. Он махнул в сторону, куда ушла Тая. Его хромота вдруг куда-то исчезла, и он с неожиданной грацией облокотился о спинку стула, с которого недавно встала молодая женщина.

Маг в синих одеждах, за столом, устеленном синей скатертью, объяснил.

— Гм. — Еще один взмах морщинистой коричневой руки. — Никаких проблем. А если дамочку попытается завалить кто-нибудь из этих молодых жеребцов, я сам завалю его вот этой дубинкой, даю слово!

Стрик поморщился.

— В следующий раз выбери более подходящую личину и возьми парочку уроков у Фелтерина.

— Э-э.., у актера, что ли? Гм, а что, это идея. Ты что-нибудь узнал о Таркле?

Стрик вздохнул и помрачнел.

— Пока ничего.

Человек по имени Скарт прорычал неожиданно молодым и звучным для такой дряхлой внешности голосом:

— Др-рянь!

— Подожди. — Легкая улыбка тронула губы Стрика, когда он вложил в дряблую коричневую руку небольшой тигровый глаз в желтую и черную полоску.

— Стекляшка! — удивленно бросил Скарт. Стрик рассмеялся.

— Да. Но на сегодня это — условный знак. Отдашь его Эбохорру и расспросишь того обо всем, что тебе нужно. К полуночи либо он, либо Ахдио узнают, где прячется Таркл.

Выйдя из дома Стрика, Скарт предложил руку девушке в дурацкой личине. Она отшатнулась. И быстро засеменила вперед, а он двинулся следом неверной походкой, пошатываясь, как моряк, и стуча своим посохом по утоптанным улицам города.

За все время путешествия по тихим улочкам Санктуария, куда не задувал ветер, Тая смогла добиться от спутника только одной фразы. Она спросила, почему в таком преклонном возрасте у него черные усы.

— Краска, — прохрипел Скарт. — Это единственный способ для С'данзо получить рыжий цвет волос.

Тая поджала мягкие чувственные губки и больше не заговаривала со своим грубым проводником.

Когда они наконец вступили в район, прозванный Лабиринтом, в уши хлынул лай собак и крики дерущихся и спорящих людей, а в нос ударил крепкий аромат пищи, пота и собачьей шерсти. Тая вздрогнула и сжалась, стремясь спрятаться в складках своих одежд, а может, даже внутри себя. Что-то ударилось о ее плечо, и она схватила за руку Скарта. Но тот отдернул руку.

— Еще краску сдерешь,» — проворчал он и повел ее дальше, к таверне с шутливой и бесстыдной вывеской, на которой невероятное животное совершало с самим собой невероятное действо.

Марип, бывший учеником мага Маркмора до его недавней кончины, стоял и смотрел на небольшую кучку белого пепла на дне серебряной вазы. Лицо Марипа было спокойно, брови чуть приподняты, а глаза расширены и задумчивы.

— Ты прожил короткую и достойную жизнь, но слажал под конец, а, Марип? — бормотал он. — Как только я убрался с дороги, ты отобрал этот чудесный дворец у хитрого торговца кррфом, навсегда попавшегося в ловушку не-жизни.., втянул в дело эту идиотку Эмоли, даже не зная толком планов своего господина.., и все ради того, чтобы серьга старого прохиндея уплыла в лапы самого необыкновенного из всех обыкновенных воров! Да, потом ты вспомнил, чему я тебя учил: вернул меня обратно, хитроумно отомстил этому ворюге.., и все же подставил нас обоих под удар чародея, у которого брюхо с добрый бочонок пива. Подставил и опозорил меня.., и! И заставил меня выдать свое истинное имя этому чародею и еще двум. А потом удивлялся, почему это твоя сущность покидает твое тело, Марип. Почему я занял твое тело, а тебя засунул в свое и не успокоился, пока не убедился, что ты мертв, мертв бесповоротно.., так-то вот. Эти трое колдунов унизили и опозорили меня, они посмеялись надо мной. И до сих пор смеются. А этого, дорогой мой ученик, я никогда не прощу и впредь прощать не намерен.

Глядя на то, что некогда было Марипом и Маркмором одновременно, Марип, который был отнюдь не Марип, глубоко вздохнул. Он все не сводил глаз с кучки пепла, в которую превратилось его тело и душа его ученика. Рядом, в золоченой клетке, обедал маленький веселый мышонок. Он на миг оторвался от кормушки, быстро умыл мордочку и усы и вернулся к еде.

— Твой первоначальный план, мальчик, был недурен. Ранканская империя слабеет и клонится к закату. Борьба двух властолюбивых женщин едва не разрушила город, а Кадакитис слаб.

Поздно, слишком поздно, он не удержится у власти! Чего проще — окружить его ядовитыми речами и отравить его мысли. Чего проще — увидеть его бывшую жену мертвой и объявить о его полном поражении. А потом взять власть в свои руки! Например, в Фираке правят волшебники, и неплохо правят… Почему бы волшебникам не встать у руля в Санктуарии?!

Прекрасное лицо Марипа озарила улыбка. Он перевел взгляд на другой из трех рабочих столов кабинета, где возвышалась золоченая клетка. В ней резво расправлялся с тщательно отобранными деликатесами маленький серый мышонок с коротким хвостиком. В этом бесценном грызуне скрывалась душа Маркмора, в противном случае он не смог бы завладеть телом своего ученика. Маркмор был мертв давно, Марип вернул его к жизни только для того, чтобы избежать преследований клеевара Чолландера.

Теперь Марип был мертв, а мощный интеллект Маркмора захватил его тело. Что было ненормально, поскольку тело не в состоянии вместить сразу две души, а без души Марипа оно не могло существовать. Маркмору вовсе не улыбалось наблюдать, как чудесное юное тело, которое он занял, будет разлагаться на глазах, превращаясь в вонючие останки.

Разум Маркмора повелевал теперь телом своего ученика и сына своего бывшего главного соперника, который уже много лет покоился в могиле. А в тельце мыши пребывала теперь душа Марипа. Это была счастливая, беззаботная мышь, которая жила в холе и неге под неусыпным надзором в этом магически защищенном кабинете.

— От этого бродяги Ганса мы уже отделались, — сказал Маркмор, останавливаясь перед зеркалом, чтобы посмотреть на лицо Марипа и понаблюдать, как шевелятся его губы. — Без денег город не захватить, а деньги поплывут ко мне благодаря твоему плану.

Он улыбнулся, и отражение Марипа улыбнулось тоже.

Давным-давно Маркмор нашел способ изготовления золота.

Хорошего, настоящего золота. Он не верил, что другой чародей когда-либо преуспел в этом деле. Но если он просто создаст груду золота, способную помочь ему подмять под себя Санктуарии, ему понадобится еще и еще, и рано или поздно вся экономика города пойдет прахом. Нет, деньги нужно не создавать, деньги нужно делать. Выкачивать из других мест, завозить в Санктуарии, чтобы не разрушить экономику, а, напротив, — поднять ее. В этом и состоял великолепный план Марипа. Хоть он и поступил глупо, но невеждой не был, и в известной смекалке ему не откажешь.