Денис Луженский - Айболит 2012, или Спасти дракона Страница 3

Самозваный рыцарь опустил голову.

— У меня нет палицы, — признался он. — И я скверный боец.

— Что ж… Тогда у нас и правда проблема, — сипло подытожил Доррграуморт.

— «Неуверенно» нужно писать слитно, — машинально поправляет аккуратный по части правописания Лит. — А «не дождался» — раздельно.

Писатель, даром что взволнован, слегка краснеет.

— Это черновик… я… с-спасибо. А по существу дела, д-доктор?

— Да что тут скажешь. Не О’Генри вы, и не Куприн. И мне всё ещё невдомёк, на кой чёрт я вам сдался.

— Сейчас объясню, доктор! Вкратце история т-такая: Альвиц Тубалкейн фон Г-гаспит — паренёк из мелкопоместных н-небогатых дворян Красногории, поступает в столичную м-медицинскую академию. Случайно вместе со знакомым п-попадает на новогодний бал в королевском д-дворце, где выдаёт себя за р-рыцаря. И влюбляется в Анфилину — наследную п-принцессу. Как п-положено, с первого взгляда. Они танцуют, потом выходят на б-балкон есть мороженое, и тут её уносит в когтях внезапно налетевший д-дракон. Все в ужасе и в панике — дракон много лет жил на г-горе неподалёку и людей не беспокоил. К тому же д-драконы — большая редкость: они живут по триста лет и славятся как большие му… мудрецы. В прошлом их почти истребили, п-поэтому теперь уцелевшие оберегаются по всему м-миру, как величайшая ценность. И вот к-король лично просит молодого рыцаря, весь п-праздник ухаживавшего за принцессой, пойти в логово п-похитителя и… ну, как-то договориться с драконом, ведь тот — с-создание разумное. Влюблённый Тубалкейн соглашается и идёт. И узнаёт, что д-дракон болен, п-понимаете?

— Это я уже прочитал, — ворчливо отзывается Лит. — Дыхание затруднено, чешуя отслаивается… Как он вообще летал, да ещё и таскал кого-то?

— Из п-последних сил. Он восемь лет б-болеет, и ему становится всё хуже. От отчаяния б-бедняга решился на крайние меры.

— Взял принцессу в заложницы?

— Нет. Собирается её с-съесть.

— Ор-р-ригинально! — Айрам Борисович, глядя на писателя, приподнимает бровь — левую.

— Да-да! Видите ли, среди д-драконов бытует поверье, будто бы человеческая д-девственница благородных кровей может исцелить даже т-тяжёлые, смертельные раны. Доррграуморт — дракон молодой, п-прогрессивный и не верит в байки ст-тариков, но болезнь измучила его, он умирает и п-потому отчаялся.

— Занятная история, — признаёт нехотя Лит.

— Небанальная, правда?! — глаза Гены восторженно блестят. — Драконов убивают, д-драконов седлают, с ними даже торгуют, но никто их ещё н-не лечил!

— Или вы об этом ещё не читали, — втыкает шпильку мстительный врач. — Но всё-таки, зачем вам я?

— Вылечите его! — пальцы писателя вновь сцепляются, взгляд становится умоляющим. — Я не знаю, чем он б-болен! У меня нет развязки, нет ф-финала! Сутки сидел, ломал голову — либо б-банальщина прёт, либо полный б-бред! А вы — диагност от бога, сп-пециалист, настоящий профи! Спасите моего д-дракона!

— Вы с ума сошли, — беззлобно отвечает Айрам Борисович. — Я даже не ветеринар, я людей лечу. Живых, не придуманных. Нет, любезный, я на вас не злюсь, даже где-то сочувствую вашей беде, но помочь — увы. У вас есть ещё пара дней, что-нибудь да сочините.

— Отказываетесь…

Лит разводит руками — не обессудьте, мол. Тогда лицо у Гены делается необычайно решительным и он заявляет проникновенно:

— Доктор, я на своей фантазии не п-первый день женат, знаю её, как об-блупленную. Если уж она с-сказала «стоп» — тут хоть уб-бейся, толку не выйдет. Если на неделю рассказ за-а… заброшу, тогда что-нибудь, наверное, п-придумаю, но у меня этой недели нет — и значит рассказу к-каюк. И Доррграуморту к-каюк. И моим шансам в «Полночи» напечататься — т-тоже. А вы, Айрам Борисович, не просто ненормальному ч-чудаку сейчас отказываете, вы, быть может, на всём моём п-писательстве, крест ставите.

Откровенно говоря, Лита, как человека начитанного и обладающего хорошим вкусом, не слишком пугает перспектива загубить карьеру молодому фантасту. Между нами говоря, он даже считает, что борьба с графоманией — есть святая обязанность каждой культурной личности. Убедил хотя бы одного начинающего писателя или поэта бросить сочинительство до того, как его писанина впервые уйдёт в печать — можешь считать свою жизнь прожитой не зря. Но будучи вместе с тем человеком добрым и отзывчивым, Айрам Борисович никогда в этом не признается. И потому сейчас даёт слабину.

— Чёрт знает, что такое… Да господь с вами, юноша, вы делаете из мухи слона. У вас же фантазия, так придумайте любое название с любыми симптомами! Кто возьмётся опровергать, будто у драконов такой болезни нет? Напишите: драконье бешенство. Или какой-нибудь… ползучий ящур — отлично звучит.

— Нет, доктор, не в-выйдет, — Гену аж перекашивает от отвращения к себе.

— Отчего же?

— Логика… чтоб её. Логика п-повествования. Тубалкейн тоже не в-ветеринар, он тоже людей лечить б-будет. И в драконьих болячках — ни бум-бум. А потом, сами п-посудите, уж если драконы за восемь лет не подсказали Доррграум-морту средство излечения, то это едва ли б-болезнь известная. Нет, здесь что-то другое.

— Наследственное, — ворчит Айрам Борисович. — Достались бедняге гены дурные… от одного писателя.

А Гена так расстроен, что даже не возражает. И глядя на него, Лит вдруг начинает кое-что понимать.

— Послушайте, — говорит он, — если гора не идёт к Магомету, то, может, это и правда гора, а не слон? Вам ведь, в сущности, не нужен диагноз, чтобы написать финал. Пойдите другим путём.

— Каким? — с надеждой спрашивает писатель.

— А вот таким: народное средство может же и впрямь оказаться действенным. Дракон ест принцессу — и чудесным образом выздоравливает. Финал.

— Да что вы такое г-говорите! Вы же врач!

— Именно. И задачу свою, как врач, я выполняю. Спасаю вашего придуманного дракона. Придуманную девушку вы спасать не предлагали.

— Но Доррграуморт не хочет её есть! Ему даже х-хуже стало — потому, что не х-хочет он!

— Вот Тубалкейн ваш, как будущий врач, и должен наступить на горло собственным эмоциям, убедить больного. Девушку жалко, но дракона — ещё жальче. Он — редкость, вы сами сказали, государственное достояние. Его сберечь нужно. Между прочим, под этим соусом можно отличную драму завернуть — про ответственность врача, про тяжесть выбора. Если в вашей «Полночи» не дураки сидят, они такую историю у вас с руками оторвут.

— Ну, как же так… Ведь н-новогодний рассказ… — бормочет Гена, но в голосе его звучит неуверенность.

— Новогодний — не значит весёлый, — нравоучительно возвещает Лит. — Получится трагично, но красиво: очнувшаяся принцесса проникается ситуацией и сама предлагает себя в жертву. Как вариант — тронутый её словами дракон отказывается эту жертву принять и умирает на руках у рыдающих героев. Каждый делает свой выбор — вот вам и развязка, и финал.