Варди Соларстейн - Из вереска напиток забыт давным-давно... Страница 3

— Вот мой приказ, Фрейя из рода ваннов! Повинуйся! — Один вырвал копье из земли и простер над головой. — Ни один человек не должен знать, как варить напиток из вереска, превращающий простых людей в бессмертных! Они пока не готовы к этому знанию!

Над поляной из аспидно-черной земли, в центре которой стояла богиня, образованной начавшим пульсировать молочным туманом, повисла тишина. Потекли томительные секунды самого важного в жизни выбора. Ведь если ты почитаем людьми и они в тебя верят, неважно, бог ты или смертный, то нельзя предавать, ибо будешь проклят, а дела твои и заслуги, неважно, насколько важные, обесценятся и будут преданы забвенью. Фрейя, взглянув на бездыханные останки своих прислужниц, приняла тяжелое, непростое решение.

— Я повинуюсь главному над нами, — прошептала она чуть слышно. — Да будет так, как сказал Один.

Слезы, одна за другой, закапали по ее щекам. Застывая на лету, они превращались в капельки красного золота и, звеня на стылой земле друг о друга, служили поминальным звоном о сокровенной мечте человечества.

— Да! — суровый владыка богов подтвердил, что услышал ее слова. — Пусть здесь грянет славная битва! А после нее множество новых героев-эйнхериев пополнят наши дружины! Мы наберем их с поля сражения! На Земле не так много мест, где можно пополнить число слуг и напитать нашу силу. Поэтому, пока есть боги и люди, Ирландия никогда не будет знать мира!

Один громоподобно засмеялся, кто-то из богов ему даже вторил, легко помахивая огромным молотом с непропорционально короткой ручкой.

Верховный бог наклонился с седла прямо к раздавленной горем и унижением несчастной женщине, а когда его губы оказались рядом с ее ухом, с угрозой прошептал: «Я убью всякого, кого ты полюбишь. Любого, кому ты подаришь свой поцелуй. И это самая моя малая месть за то, что в свое время ты сделала мне!»

— А теперь стой и смотри, как свершается воля Одина! — провозгласил всадник, вновь воссев в царственной позе на своем Слейпнире. Туман поблек, стал прозрачным, а сами боги оказались высоко над землей, парящими в облаках, переместившись туда магическим образом.

Время для наказанной Фрейи ускорилось, и она видела, как собрались в бой дружины, как викинги высадились на берегу, и после, возле Клонтарфа, обе армии сошлись в жестоком бою. В этой бескомпромиссной битве не было, как потом скажут, «благородных ирландцев, бьющихся против захватчиков-викингов». Сейчас кельты шли против кельтов, скандинавы против скандинавов, родич бился против родича. Просто вожди двух самых крупных кланов, связанные родственными узами, не поделили власть. Все как всегда в кровавой истории человечества. Сражение шло с переменным успехом, казалось никто не возьмет победу. Но тут к полю боя подошел крупный отряд из ирландцев, ранее заявивших о своем нейтралитете. И нанес удар в спину «скандинавам», в рядах которых сражался Хеорт со своими сыновьями. Казалось, все кончено, но тут, прикрывшись щитами, отчаянные сорвиголовы лихим маневром через лес прорубились сквозь врагов и атаковали шатер Бриана, короля «ирландцев». Ответственный за охрану своего отца Ульв Забияка почему-то отвел воинов в сторону под надуманным предлогом. Сражение было проиграно скандинавами, но и вражеский король Бриан пал под ударами секиры в результате этой безумной по своему бесстрашию контратаки.

Смельчаков, Хеорта и сыновей, окружили по приказу Ульва Забияки, в одночасье ставшим главным человеком во всей Ирландии, взяли живыми, накинув на них сети. Ульв знал, кто попал ему в плен, ведал он и про напиток, дающий людям бессмертие, а богам радость. Пригрозив пытками Хеорту Медовару, он потребовал выдачи рецепта. Зельевар, подумав, признался, что ему стыдно будет выдавать рецепт такому ублюдку[5], как Ульв, при живых сыновьях. Раззадоренный тем, что тайна бессмертия вот-вот перед ним раскроется, Ульв не долго колебался. Светловолосых сыновей викинга-медовара немедленно казнили, но перед тем как зарубить, вложили в ладони связанных рук рукояти мечей, как требовала традиция, дабы перед ними могли раскрыться врата, ведущие в заоблачный мир павших героев. Лодин и Стурла умерли с честью.

Но, совершенно неожиданно для ушлого Ульва, пленный викинг обманул своего недалекого врага и, расхохотавшись ему в лицо, отказался выполнять обещание.

Новоявленный королек, уже ощущавший себя гением интриги, тут осознал, что его обвели вокруг пальца, как полного несмышленыша. Ульв пришел в дикую ярость от неприкрытой насмешки и в запале, потеряв здравый смысл, приказал убить Хеорта самым жутким из всех ему известных способом.

Викинг достойно принял самую страшную смерть, какую только можно представить — ему «вырезали орла» на спине. Но тайну верескового меда зельевар унес собой в Хель, смеясь над незадачливым королем Ирландии.

Ульв Забияка также не смог насладиться властью. Он потерял лицо перед своими соратниками, предал отца, и скоро его совсем бесславно, как свинью, прирезали собственные подданные, начавшие очередную свару за власть. Так Хеорт убил своего врага, отомстив за смерть сыновей, использовав не сталь меча, но собственный ум, расчет и хитрость.

Сумерки накрыли поле битвы, и боги сошли на Землю, чтобы забрать героев в Асгард. Фрейя шла по полю боя и пристально всматривалась в лица убитых. Верховный бог Один, верхом на Слейпнире, в сопровождении дюжины конных валькирий, со злобной ухмылкой наблюдал за тем, как богиня первая выбирает бойцов в свою дружину. На вересковом поле у Клонтарфа было из кого выбрать — не меньше десяти тысяч лучших на Севере бойцов сейчас лежало убитыми в прошедшем жестоком сражении. По закону ей полагалась половина, но бог коварства и колдовства, устроивший это побоище, знал, что сил Фрейи после произошедшего хватит не больше чем на несколько человек. Один и это просчитал, так что теперь все, кто здесь погиб, за исключением нескольких, которых заберет к себе богиня, пополнят его дружину, а их души усилят магическую силу.

Фрейя подошла к изуродованному телу зельевара и склонилась над ним, не сдерживая слез.

— Он теперь утешает в Хель дочь Локи! Красавицу-хозяйку! — заорал, не сдерживая так и прущую из него радость, верховный бог. Конные валькирии, стоящие полумесяцем вокруг повелителя Асгарда, дисциплинированно загоготали. Начальник шутит — положено смеяться. А то осерчает и, как Брюнхильду, положит на триста лет в круг огня.

Фрейя тем временем подошла к убитым сыновьям своего возлюбленного. У Лодина, как всегда, были взлохмачены волосы, а неугомонный при жизни Стурла, казалось, сейчас вскочит и куда-то побежит. Богиня простерла над ними руки, и синий свет с вкраплениями мерцающих блесток, вытекая из ее ладоней, коснулся павших братьев.