Игорь Горностаев - Норик Страница 3

Продолжился день тем, что Дох проходя по кромке сельской дороги (та выглядела как чёрная река) неловко поставил ногу на скользкую от дождя траву и, стараясь сохранить равновесие, взмахом руки запустил свою сумку в небо. После чего она звонко шлепнулась в черную дорожную грязь. Пока сельчане добродушно гоготали, мол, ученика надо было заводить для «грязных дел», Норик смело, а главное шустро, бросился в теплую жижу и, утопая в ней по колено босыми ногами, спас торбу от насмешек.

Закончилась чреда удачных событий так: отдавая Доху его имущество, Норик набрался смелости и спросил, не возьмет ли уважаемый Добрый Хрипун из Зеленого Урочища Радужного леса его в ученики. О том, что со стороны родителей возражений не последует, Норик не сомневался. Приданое сестры вырастет в два раза, а значит, свадьбы этой осенью точно не избежать. Коли колдун отшутится (Норику показалось, что колдуну немного не понравилось, что его сумку доставали из грязи ногами), ну, подразнят ребята «колдуном» какое-то время, переживем.

Сейчас Норик торопится за Дохом и тащит за плечами наскоро собранный матерью холщовый мешок с лямками, а Дох присуседил к деньгам Корпата и Токи еще половину большой монеты Бобана.

Торопится Норик как ногами, так и головой. О чем думает-мечтает? Ну, например, о посохе.

Вот какая хитрая вещица, оказывается. Раз! И разобрал на две части. И не посох уже вовсе, а трости с ременными петельками. Пустяк? А при длинной дороге спина меньше устает.

Кроме той думки что время пройдет, глядишь, и у него будет такая штука, Норик мечтал, что вскорости сможет узнать про все то, о чем по вечерам, когда ребята собирались то в одном, то в другом доме, только сказки рассказывали.

Про белых гномов, которые от людей малым ростом и жуткой силой отличаются. А еще они как ежи и кроты в зимнюю спячку впадают. И правда ли, что бурые гномы уже и пропали вовсе. Про эльфов, столь нежных созданий, что видеть человека не могут. Да что видеть: даже далекий или уже почти вовсе выветрившийся запах человека подавляет их природу. Подавляет до того, что у эльфиек в утробах начинают развиваться человеческие дети. От это женщины-эльфы вместе с не родившимися младенцами умирают. А если ребенок и рождается, то от эльфа в нем ни капельки нет.

А тролли? Они превращаются в камень только от солнечного света, или на самом деле, есть такая трава, которая горит как солнце? А колдуны способны приказывать гоблинам, или это враки? А кто сильнее тролль или пять гоблинов? А орки и гоблины едят друг друга? А у меня глаза в детстве были голубые, как у кошки, а теперь как у всех в нашей деревне — коричневые, почему? А драконы… Правда, что они бывают размером с летучую мышь и кормятся гнилыми яблоками, которые сначала поджаривают, выпуская огонь из пасти? Брат говорил, что видел такого… Не врет?

Орка Норик сам видел. В Радужном лесу целая семья объявилась, мужики из окрестных деревень собрались, пошли в лес и забили всех, баронов не беспокоя. Одного притащили в Черноземку. Так себе. Мелкий, худой, волосатый, с клыками ощеренными. Сжигали потом. А вот дракона не довелось. Рассказывали, что драконы горят лучше, красивым голубым пламенем.

Серебро от любой нечисти помогает? И всякое ли серебро? Говорил отец, что есть особое серебро. Которое расплавить только колдуны могут, и от которого огонь горячее может делаться. Мол, только из такого серебра наконечники для болтов делать надо.

А сам колдун? Высокий, сухопарый, длиннолицый. Страха совсем не внушает. Уважать его уважают. Но не так, как дружинника барона. И не как лекаря. Урони дружинник что в грязь — никто не заметит. А над лекарем, поди, смеялись бы зло, не как над Добрым Хрипуном.

Много мыслей билось у Норика в голове. Но главной среди них не находилась. Новая заслоняла прежнюю, и любой вопрос отступал пред свежими собратьями.

Все время размышлять о приятном да сказочном не получилось. Дох с Нориком добрались до места, по которому на пастбище гоняли коров из соседней деревни. Тропинка превратилась в многополосную тропу, каждая линия которой была лишена какой либо растительности. Жирная грязюка, щедро удобренная простодушными дойными животными, нападала на ноги пешеходов и не желала с них сползать. Норик все же подустал вытаскивать ноги и переставлять их по мелкой (до щиколотки) трясине. Наконец, путь двух человек отклонился от курса ежедневных утренних и вечерних прогулок многоголового и разноголосого деревенского стада.

Если бы кто обладающий острым взглядом, ну, например, коршун, заинтересовался двигающейся парочкой, то он смог бы разглядеть на мордашке мальчика легкое изумление, а на лике старика — присутствие глубокого безмятежного сна. Что колдун спит на ходу Норику было не известно, так как взирая на спину идущего впереди — даже заподозрить это невозможно. Удивление паренька, с которого знаменитый художник Эллоральф мог запросто писать своего «Заинтригованного ангела», у Норика вызвало нечто иное.

Удивило пренебрежительное отношение Доха к тому, что на языке военных называется «внешний вид». Двигающийся впереди Норика человек не только не снял сапоги, выйдя из деревни, как это сделал бы любой небогатый здешний селянин или сам мальчик (он то как раз обувь не снял, поскольку не полагалось по возрасту такое богатство). Колдун даже не очищал сапоги от налипшей грязи, которая и на поросшей меленькой травой тропинке не хотела соскакивать. «Как ноги-то передвигает?»- изумлялся Норик, на вскидку оценивая увеличение массы обуви в треть пуда на единицу. Откуда деревенскому было знать, что сапоги Доброго Хрипуна заговорены особым заклинанием?

Внезапно Дох остановился, и интервал между ним и мальчиком сократился до одного метра. (Это колдун почувствовал приближение идущего навстречу человека, проснулся и теперь стал вытирать сапоги о траву, сильно косолапя ступни.) Потом спохватился и приказал Норику выполнить данное действие вручную.

Пареньку это дело было не в первой (он сегодня уже успел лично привести в порядок заплечную кладь колдуна после столь удачно завершившегося для Норика полета торбы на середину раздолбанной телегами и лошадьми дороги) и потому энтузиазма не вызвало. Ведь именно этим занятием и закончилась полоса везения.

Да-да, именно этим.

Добрый Хрипун согласился взять Норика в ученики, и тут же начались трудовые будни. День сложился удачно, чего не скажешь о вечере. Начался вечер с первого поручения — очистить торбу. Потом срочные сборы, попреки отца за пол монеты (а радости в глазах не скроешь!), и продолжился пешим походом. Нет уж, если шагать пешком из замка в деревню, то не затем, что бы потом плестись обратно. Да так ли уж высока плата — грязная работа… «Нелегко подвенечное платье принцессы,» — вздохнул про себя Норик и начал рвать траву, чтобы сделать из нее пучок для предстоящей работы.