Malice Crash - Мэлис Крэш и философствующие камни Страница 3

— Брак тебе подсунул твой десятикурсник, — сказала я Эриану. На что тот ответил:

— Не так надела, Мэл, — и поправил камушек, прицепив его так, чтобы он висел внутри ушной раковины. Сразу же я услышала тихий шепот: «Займи место за колонной, на которой написано „История — муть“, сегодня будут опрашивать, а ты не подготовилась».

— Ни фига себе прикол! — отреагировала я вполголоса. — Эта ерунда еще и ясновидящая для полного счастья?

— Для полного счастья их две штуки надо, — Эриан прицепил мне вторую клипсу, которая настороженно зашептала: «Ничего страшного, опрос будет по войнам, так что можно будет сориентироваться, но все-таки рисковать не стоит, еще один год — и тебя вполне реально переведут на программу для вундеркиндов, так что не светись как неуч, и все будет в полном ажуре».

— Ну как, меняешься? — потирая руки, спросил наконец Эриан.

— Меняюсь, — меня поразили качества камушков. — Держи свои «Хроники».

Эриан почему-то сразу испарился из поля моей досягаемости вместе с катушкой. Я на всякий случай огляделась на предмет появления препода, но такового даже не намечалось. Вокруг каждой второй парты кипела ожесточенная деятельность по обмену ценных вещей на очень ценные и всякой ерунды на полную чепуху. Ввиду ограниченности времени и высокой квалификации большинства обменщиков перед занятиями могли впарить такую чушь, что потом до конца учебного дня будешь сидеть и разбираться, что тебе подсунули и зачем ты это взял. Я всегда считала, что ориентируюсь в подобных сделках, но через две секунды поняла, что смыслю в понятии не больше, чем Морвен в спектральной магии. Для справки: Лост мне рассказывал, что она до сих пор не в состоянии даже ответить, какой условный цвет соответствует определенному направлению, и нещадно списывает у него самые простые вопросы. Он вообще не понимает, что заставило ее выбрать этот непростой курс (который как раз был среди имеющих альтернативу, у нас не обязательно изучать сразу все предметы), а не какие-нибудь «Курсы кройки и шитья».[6] Правда, долго поминать несчастную Морвен мне не удалось, — камушки пошли в контратаку:

— Мэл, смени имидж, горизонтальные полоски на волосах сейчас куда моднее!

— Не слушай его, посредственность среди идеалов смотрится так же, как и идеал среди посредственностей…

— Ты кого посредственностью назвал? — спросила я вполголоса. Действительно, особой красотой я не блещу, но ведь не окончательная же уродка! Ну, лицо на блин похоже, по форме в смысле, голова великовата, уши торчат, нос не идеальный, зато все остальное вполне терпимо. Включая рыже-черные полосатые волосы, которые хоть и с характером, зато оригинальные… Я мало на ком такие видела. В общем, жить можно, хоть и не модно. Тем более, выслушивать критику от собственных сережек, то есть клипсов, это же сначала шизофренией обзавестись надо! А между тем подсказчики не умолкали:

— У нее свой особый шарм, но личность надо подчеркивать, я так считаю.

— По-моему, больше подчеркнуть уже нечего…

— Заткнитесь оба! — прошипела я. После чего поняла, что путь к спасению только один — снять эту гадость, что и сделала. Потом с ненавистью посмотрела на так мирно выглядящие отдельно от ушей клипсы и стала разыскивать взглядом Эриана. Похоже, он решил от греха подальше смотаться с истории, уже услышав от камушков насчет опроса. Блин, опрос! Я перекинула портфель на заколонную парту и переместилась туда же сама. К счастью, место никто занять не успел. Я бросила взгляд на четкую надпись маркером «Преподы тоже демоны» с обратной стороны колонны и подумала, что не стоит убивать Эриана. Хватит с него и некачественного звукового сопровождения на всученной ему катушке. Хотя я и так его предупреждать не собиралась… Нормальные демоны проверяют сразу, не отходя от кассы. Потом претензии не принимаются.

— Мэлис, — по поставленному на второй слог ударению я сразу поняла, что ко мне обращается Флейм — девчонка не из нашего интерната, имеющая в наличии обоих родителей, менталка по происхождению, обладающая редкими волосами цвета взбесившейся морковки и идиотскими идеями насчет неверности избранного нами пути Тьмы. — Элка с первого курса опять распродает свои работы, я взяла одну для тебя.

— Что за мания все время подходить со спины, — начала было я, но, услышав о новых произведениях Элки, сразу обернулась с криком: — Покажи!

Флейм загадочно улыбнулась, как та баба на портрете[7] в кабинете заведующей нашими курсами, или просто директрисы, и продемонстрировала мне плакатик суперпостерного размера. На плакатике был изображен мужик в маске и красно-голубом костюме со стилизованным изображением паука на груди. Мужик (знаю, что говорю, костюм был облегающий) поверх маски надел красную шапку с помпоном, а в руке держал бутылку водки. Сильно початую.

— Офигеть можно от такого авангарда! — честно поделилась я впечатлением. — Давай на стенку повешу, Сулмор с ума сойдет.

— Э, нет, — Флейм снова улыбнулась. — Сначала я сведу с ума свою маму. Может, переведет меня наконец на «Путь истинного света», когда увидит, что у нас пятилетние дети творят под впечатлением.

— А если ей понравится, как четыре прошлых плаката? — ехидно заметила я. — Твоя мама обожает такие вещи, — но, заметив, что Флейм собирается капитально вешать нос, сменила тему: — Элка вообще потрясающе рисует, у меня до сих пор на потолке приклеена та нестандартная интертрепация образа Вечной, за которую меня чуть не побили наши этернисты.

Насчет нестандартной интерпретации я не покривила отсутствующей душой — нарисовать действующую шефиню в очень интересном виде одновременно с тремя мужьями и двумя бывшими любовниками способна только хорошо начитавшаяся департаментской истории пятилетняя девчонка с задатками великого художника-хулигана. Да и вообще — работы Элки всегда находились между оригинальностью и оскорблением остатков общественной морали. Ей было всего четыре года, когда она начала рисовать, и с тех пор каждую неделю выдавала на-гора пачку новых рисунков. Расходились они мгновенно. Большинство соучеников готово было отдать за свежую картинку что угодно, — именно поэтому мне редко удавалось поймать последние работы. Флейм же ловила их планомерно, намереваясь с их помощью запугать маму и заставить ее дать наконец разрешение перейти в лагерь светлых.[8] Пока все усилия шли насмарку — мама Флейм превратилась в настоящего фаната творчества Элки. Я же считала, что Флейм сошла с ума, так как не понимала, зачем ей переходить к светлым, — там элементарно нечего делать. Я сама параллельно с темным одно время посещала так называемый «Серый курс» — для желающих узнать, чем занимаются как светлые, так и темные. (Только вот светлых я там ни разу не видела. С чего бы?) Трех походов мне хватило с головой, — стоит только послушать, как светлые относятся к элементарным предметам темного курса, как начинает тошнить. Кто им сказал, что мы все психи и садисты, к тому же с полным отсутствием воображения? А между тем именно такое впечатление и создается после лекции «Зверства темных в понимании светлых». После получаса бормотания лектор принимается повторяться, а после сорока пяти минут начинает хотеться выйти на свежий воздух или хотя бы спросить того умника, который писал текст, роняли ли его в детстве головой об пол или он родился придурком? «Мир могут спасти только силы добра, добро всегда побеждает зло», — и так далее, и тому подобное. До тошноты. Лично я всегда считала, что в высказывании «Добро побеждает зло» подлежащее — отнюдь не «добро». Стоит хотя бы прочитать учебник по той же истории стандартных типов реальностей, хоть он и весит три тонны в книжном формате,[9] и сразу это поймешь. Хотя, наверное, для светлых писали другие учебники, такие же бракованные в смысле достоверности, как и они сами.