Терри Доулинг - Волшебцы Страница 3

У Сэма гора свалилась с плеч. Он поставил свой бокал на столик рядом с креслом и, не колеблясь, спросил:

— В чем разница между волшебником и волшебцем?

— Сразу берешь быка за рога? Хорошо. Это важная тема, и я благодарен тебе за нее. История знает большое количество настоящих волшебников — наделенных даром мужчин и женщин. Но тех, кто в полной мере себя реализовал, совсем немного. Большинство так называемых волшебников владели лишь обрывками дара. Готов поручиться, что ты можешь назвать кое-кого из настоящих волшебников.

— Прежде всего Мерлин, так?

— Да, Сэм, это определенно один из счастливчиков, очень и очень немногих.

— Вы. Луций Прандт, — добавил Сэм, решив, что это будет уместно.

Луций одарил его своей чудесной улыбкой.

— Очень мило с твоей стороны, Сэм, но нет. Я всего лишь иллюзионист, как и большинство современных волшебников: это люди, создающие прекрасные иллюзии, достаточно профессиональные и использующие людское восприятие в своих целях. Конечно, это несопоставимо с истинной магией. Это всего лишь манипуляции, искусные фокусы, знание законов оптики и ловкость рук — но иногда приходится обходиться и этим. Я был подлинным волшебником, Сэм, но недолго. Судя по всему, у многих из нас капля дара проявляет себя лишь в течение короткого срока — своего рода рудимент эволюции, оставшийся с тех времен, когда разум горел иначе. Можно подумать, будто эволюция начала вести нас по одному пути, а потом передумала и свернула на другой, — Луций сделал паузу и наполнил бокалы заново. — Но дела обстоят так, что большинство из нас теряют всякие следы этого дара, когда становятся взрослыми, и даже и не помнят, что обладали им. Он отчетливо виден в чрезвычайных ситуациях: ребенок поднимает упавшее дерево, придавившее его товарища по играм. Прежде он не мог даже сдвинуть такую тяжесть. И вдруг ему это удается. Другой ребенок перемещает припаркованную машину, чтобы освободить попавшего в ловушку зверька. И сам не знает, как это сделал. Еще один рисует руку человека, погребенного под оползнем в горах, находясь в половине континента от того места, где произошла трагедия, и, быть может, вовремя показывает свою работу. Информацию проверяют, и человека находят еще живым — на поверхности торчит одна лишь рука. Это врожденный дар, сила, с которой некоторые из нас приходят в этот мир и которая потом пропадает.

— Но вы ею обладали.

— Именно. На протяжении семнадцати драгоценных и поразительных лет. Это невероятно долго. Мне повезло. Память о том времени подтолкнула меня в стремлении стать иллюзионистом. Но я был волшебником, Сэм! Подлинным волшебником!

— А я? — поинтересовался Сэм. Иначе зачем он здесь?

— И снова ты смотришь в корень, Сэм. Отлично. Ты волшебник. В небольшой степени и ненадолго. Возможно, ты об этом не догадывался, пока не попал в Дессиду, но дела обстоят именно так.

— Все тесты перед приемом в школу…

— Доказали это, под видом заданий на проверку индивидуальных способностей. Школьный совет и министерство образования одобряют их, но даже не догадываются об их истинном назначении. Только в этом году мы проверили всех учеников в трехстах пятидесяти двух школах. Ты единственный, кого мы нашли.

Сэм был поражен.

— Единственный?!

— Другие, обладающие каплей дара, имели неуравновешенный характер или сложности в семье. Их лучше было оставить, не развивая дар и не сообщая о нем. Для их же блага. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— А как же насчет моего обучения здесь? Шести месяцев учебы?

— Ты хочешь быть иллюзионистом?

— Нет — раз я волшебник!

— Прекрасный ответ! Да, мы сделали правильный выбор. Что ж, давай вернемся к твоему вопросу. Волшебник с большой буквы «В» обладает даром всю жизнь, как Мерлин, или Санкреох, или Квен Даргентис — черный маг Константинополя. Но большинство — это волшебцы, люди с крохотной частицей дара, вспышку которого можно использовать один-единственный раз в жизни, — понимаешь? На языке волшебников они называются одинцами. Или волшебцами.

— И я одинец? Волшебец?

— Да, Сэм. Ты содержишь в себе одно магическое действие. Единственное великолепное заклинание. Одну мощную вспышку силы. Однажды она вырвется на волю — а затем уйдет.

— Тогда… тогда мне следует подождать. Придержать ее до того момента, когда она мне и вправду понадобится.

— Увы, не выйдет. С возрастом дар постепенно угаснет. Большинство волшебцев теряют силу еще до двадцатилетия.

— Но… Но, Луций…

Договорить Сэм не смог.

— Да, Сэм. Поверь мне на слово — именно так обстоят дела. Я много лет посвятил исследованиям.

— Исследованиям волшебцев?

— Верно.

— Так вы говорите, что вскоре я должен использовать свой дар?

— Да. Но есть альтернатива. Предложение, с которым я собираюсь к тебе обратиться.

— И что же это?

— Сэм, передай свою магию мне.

— Передать вам? — изумился Сэм.

— У тебя ее очень немного — самое большее на одно заклинание, на единственное действие, и то, возможно, довольно ограниченное — но какова бы она ни была и сколько бы ее ни было, я хочу, чтобы ты отдал ее мне.

Эти слова ошеломили Сэма. Он ощутил тяжесть, на него нахлынуло новое чувство. Сэм быстро узнал его: разочарование, крушение иллюзий.

— Именно для этого меня сюда и привезли, да? Как и всех нас?

Луций кивнул.

— Да, Сэм, это так.

— Но он же мой! — воскликнул Сэм. — Мой дар. Как я могу отказаться от него? Как такое возможно?

А за этими словами таилось непроизнесенное: с какой стати? Как вообще можно просить об этом?

— Тут я не могу тебе помочь, Сэм. Это должно быть твоим собственным решением. Я просто считаю, что тебе лучше знать правду. Я был бы рад, если бы ты сделал это для меня.

Разочарование уничтожило для Сэма все обаяние этого кабинета, все волнение и радостное предвкушение этого дня. Ему захотелось оказаться как можно дальше от школы.

— Так значит, я могу в любой момент уйти? Я не обязан тут оставаться?

— Сэм, Дессида не тюрьма. Ты можешь покинуть ее, когда сочтешь нужным. Мы тебя отвезем на станцию в Мильтон и даже выдадим сертификат о том, что ты закончил некоторые важные профессиональные курсы.

— Но я потеряю свой шанс.

— Только шанс быть здесь. Посещать наши занятия. Возможность получить помощь в использовании своего дара.

— И возможность отдать свой дар, — не удержавшись, с горечью добавил Сэм. — А занятия ваши — не для настоящих магов.

— Увы, Сэм, именно так. Как только магия израсходована, иллюзия остается единственным нашим утешением.