Урсула Ле Гуин - Курган Страница 3

Вдруг священник поднял голову и вздрогнул: голубые глаза графа неотрывно смотрели прямо на него.

— Почему вы не спите?

— Не спится, граф.

— Лучше бы вам спалось!

Гость испуганно захлопал глазами и решил притвориться спящим. Но все-таки порой поглядывал из-под прикрытых век на Фрейгу и, не двигая губами, шептал свои молитвы.

Фрейге он казался похожим на жирного черного паука. Лучи тьмы расходились у него из-за спины подобно паутине, окутывавшей замок.

Ветер постепенно стихал, и в моменты затишья Фрейга слышал слабые короткие стоны жены.

Огонь в камине погас. Паутина тьмы, теперь больше похожая на клубок спутанных веревок, становилась все гуще вокруг человека-паука, притаившегося в уголке у камина. Из-под его опущенных век поблескивала порой узенькая полосочка бессонных глаз. Подбородок священника непрестанно, хотя и еле заметно, двигался. Он что-то шептал, наводя свои чары, и паутина тьмы все крепче опутывала замок, проникала все глубже… Ветер совсем улегся. Воцарилась мертвая тишина.

Фрейга встал. Священник с ужасом смотрел на его широкие плечи, на мощный торс в золотистых доспехах, светящихся во тьме, и, когда Фрейга сказал: «Пошли», — он настолько перепугался, что не в силах был двинуть ни рукой, ни ногой. Фрейга схватил его за плечо и рывком поставил рядом с собой.

— Граф, граф, что вам угодно? — шептал чужеземец, пытаясь высвободиться.

— Пошли, — снова отрывисто сказал Фрейга и повел его по каменным плитам пола, по темным коридорам к дверям замка.

На Фрейге был длинный меховой жилет из овчины; на священнике — только шерстяная ряса.

— Граф, — в ужасе задохнулся он, семеня рядом с Фрейгой, шагавшим через двор к воротам, — но ведь там мороз! Можно насмерть замерзнуть! И, кроме того, там могут быть волки…

Фрейга одним рывком сдвинул тяжеленный, в руку толщиной, засов на воротах замка и приоткрыл одну створку.

— Вперед, — сказал он, указывая на заснеженную дорогу мечом в ножнах.

— Нет, — возразил священник и замер как вкопанный.

Фрейга вытащил меч из ножен — короткий тяжелый клинок. Потом, ткнув иноземного гостя острием меча в жирный огузок, погнал его за ворота, вниз по деревенской улице, потом вверх по дороге, ведущей в горы. Они шли медленно, потому что снег был глубоким, а корка, покрывавшая его, проваливалась при каждом шаге. Стояло полное безветрие. Фрейга посмотрел на небо. Прямо над головой между высокими легкими облачками виднелось созвездие, напоминавшее человека с мечом на перевязи, обозначенной тремя яркими звездами. Некоторые люди предпочитали называть это созвездие Воином, другие — Одне-Молчаливым.

Священник бормотал одну молитву за другой, слова падали ровно, монотонно, точно капли дождя; лишь порой он со свистом втягивал воздух, переводя дыхание. А один раз споткнулся и упал лицом в снег, но Фрейга тут же рывком поставил его на ноги. Священник посмотрел молодому графу в лицо, но ничего не сказал, волоча ноги, зашаркал дальше, тихо и непрерывно бормоча молитвы.

Главная башня замка Вермейр и сама деревня темнели где-то за спиной. Вокруг были пустынные холмы да заснеженные равнины, бледные в звездном свете. Возле дороги виднелся небольшой холм, метра два высотой, похожий на могильник. Возле него очищенный от снега ветрами стоял невысокий приземистый то ли алтарь, то ли жертвенник, сложенный из необработанных камней. Фрейга взял священника за плечо и заставил свернуть с дороги к жертвеннику возле Кургана.

— Граф, граф, — залепетал задыхаясь тот, но Фрейга сильным движением взял его за голову и откинул ее назад. Глаза священника казались белыми при свете звезд, разверстый, как в крике, рот застыл — послышалось лишь бульканье и хрип, когда молодой граф перерезал ему горло.

Фрейга швырнул мертвое тело на жертвенник лицом вниз, разрезал и сорвал со священника толстую шерстяную рясу и вспорол ему живот снизу доверху. Кровь и внутренности хлынули на сухие камни жертвенника, задымились в легком снегу. Выпотрошенный труп соскользнул с жертвенника, словно пустое платье с бессильно обвисшими рукавами.

Живой человек тоже рухнул без сил на покрытые тонким слоем сдуваемого ветром снега камни возле Кургана. Он по-прежнему сжимал в руке меч, чувствуя, как качается под ним земля, слыша чей-то плач, постепенно замолкающий вдали, во тьме.

Когда он наконец поднял голову и огляделся, все вокруг успело перемениться. Светлое, бледное небо, с которого уже исчезли все звезды, вздымалось над ним высоким куполом. На его фоне ясно были видны холмы и дальние горы, скрывавшая их дымка рассеялась. Бесформенное тело у подножия Кургана и снег вокруг него казались черными, руки Фрейги и его клинок тоже были покрыты черной коркой. Он попытался обтереть руки снегом, и это обжигающее прикосновение окончательно привело его в чувство. Фрейга встал, чувствуя головокружение, и на ватных ногах поплелся назад в Вермейр. Теперь ветер дул с запада, он был теплый и влажный и с наступающим рассветом становился все сильнее, готовый принести долгожданное таяние снегов.

У большого камина он обнаружил Ранни, которая стояла, греясь у огня. Мальчик Гилберт подбрасывал дрова. Лицо Ранни было опухшим и серым. Она насмешливо сказала Фрейге:

— Давно бы пора вам вернуться, граф!

Еле переводя дух, он остановился и тупо молчал.

— Ну да уж ладно, пойдемте, — смилостивилась повивальная бабка и стала подниматься по лестнице с неровными ступенями. Фрейга последовал за ней. Солому, которой были застелены полы наверху, уже смели в сторонку, поближе к очагу. Галла снова лежала на их брачной постели — широкой, похожей на огромный сундук. Закрытые глаза молодой женщины утонули в темных тенях. Она крепко спала, слегка похрапывая.

— Ш-шш! Тихо! — прошипела Ранни, когда Фрейга рванулся к жене.

— Не беспокойте ее! Посмотрите-ка лучше сюда.

Она держала в руках какой-то плотный сверток.

Он продолжал тупо молчать, так что через минуту она свирепо глянула на него и прошептала:

— Мальчик! Хороший, большой!

Фрейга потянулся к свертку рукой. Ногти у него были покрыты темно-коричневой коркой запекшейся крови.

Ранни тут же отдернула младенца и прижала его к себе.

— Вы же холодный! — сказала она все тем же яростным презрительным шепотом. — Вот, смотрите. — Она на мгновение приподняла краешек пеленки и показала ему крошечное красноватое личико.

Фрейга подошел к изножию кровати, опустился на колени и так низко опустил голову, что коснулся лбом каменных плит пола, шепча: «Благодарю Тебя, о Господи, да славится имя Твое…»

Архиепископ Солярия так никогда и не узнал, что приключилось с его посланником на северо-западе страны. Возможно, будучи чересчур усердным слугой Господа, он осмелился забраться слишком высоко в горы и был убит язычниками, которые все еще живут там.