Галина Гончарова - Сестра (СИ) Страница 30

— Авдотья…

— Софья…

Пятнадцать девочек, пятнадцать историй о жизни Софья еще расспросит их, всех вместе и каждую по отдельности. Ей еще предстоит превратить эту компанию в команду. А пока она просто кивает на стол, где стоят подносы с различной снедью.

— Девочки, угощайтесь. Это для вас принесли…

И смотрит, как жадно, едва не давясь, поглощают пищу девчонки. Да, учить их и учить. Работы предстоит много, но главное — чтобы работа оказалась благодарной.

Ей нельзя в школу, поэтому она создаст ее на дому. А там…

Девочки будут уходить, выходить замуж, она их пристроит, даст приданное… разберемся.

А вечером, когда девочки засыпают, она отдается в ласковые руки кормилицы. С утра ей вести все это стадо на молитву, потом завтрак, потом мыльня… пусть привыкают. Чистота — наше все.

Хотя с мыльней сейчас сложно. Но…

Софья довольно улыбнулась. Случай помог, случай. И на кой черт им свинцовый водопровод?

Что нужно для войны?

А вот то и надобно. Порох. Пушки. А еще — пули. А это — свинец. Легче легкого было рассказать об этом братику, а потом посетовать. Мол, деревянный водопровод не хуже свинцового, а вот бы свинец заменить да на нужды войны отдать?

Алексей, не долго думая, и сказал об этом отцу.

Царь — батюшка подумал над этим вопросом…

Да, строить выходило дорого, ну так ведь уже построено. Надо только повторить. А деревянные трубы… а почему нет? Если так подумать — ведь можно их изготовить и дерево есть подходящее, корабельное, заменять их постепенно — никто и неудобств не почувствует. Ежели летом, когда царь в Коломенском жить изволит — вообще великолепно.

А пока мастера осматривали водопровод, бак, где копилась за ночь вода (обшит свинцом изнутри!!!), измеряли, прикидывали, как заменить…

Софья была довольна. Даже если замена займет не один год — ее пока так и так в Кремле не будет, зато остальные будут меньше страдать и болеть. Эх, ее бы к мастерам! Она бы и про насосы поговорила, и про водонапорную башню, и про…

Нельзя. Ничего нельзя.

Остается только воспитывать девчонок… пока.

Поздно лег спать и царевич Алексей.

Был мальчик неглуп и понимал, что их с Софьей затея ему вельми полезна. Именно ему.

Он сбегает из терема, где постоянно няньки и мамки, где не дают ступить и шага, где приходится носить безумно роскошные и такие же неудобные одежды, где к нему постоянно пытаются пролезть дети бояр…

Софья откровенно таких высмеивала.

Посмотри, братик, это Анне Никифоровне боярин Хованский денюжку малую сунул, чтобы своего сынка тебе представили. Он человек гордый, год как боярином сделался, а свербит. Хочется ему род свой продвинуть, если не через батюшку, то через тебя. Вдруг да подружишься ты с Андреем Хованским…

Откуда она все это знает?

Невдомек было мальчику, что Софья расспрашивала, просила узнать кое‑что свою кормилицу, прислушивалась к малейшим словам, искала зацепки, а в остальном — излом веков стоял за ней. Стык двадцатого и двадцать первого веков с их жестокостью, звериной хищностью, коварством…

Когда в каждом видишь врага, а за спиной не оставляешь никого, потому что предают всегда свои. Всегда те, кому ты доверяешь. У чужих‑то шансов на предательство нет.

Алексей лежал в постели, смотрел на звезды и мечтал, как он поедет в Дьяковское, как будет жить с Сонюшкой и тетушкой, как будет учиться… конечно, он будет первым, он же царевич! Иначе ему никак нельзя…

И папа будет им гордиться…

Алексей Михайлович Романов тоже думал о наследнике. И думал, что расставаться с ним не хочется. А с другой стороны — все в воле божьей. Если судьба захочет — и на печи не убережешься.

а если все будет в божьей воле — то станет его сынок еще и королем в Речи Посполитой. Если войну им удастся выиграть…

И для такого дела никаких денег не жалко.

Да и сынок у него, хоть и мало ему лет, да разумник какой!

Про свинец подсказал. А еще…

Алексей Алексеевич и знать не знал, что именно ляпнул, когда протянул — мол, раз писать челобитные все равно будут, так почему бы не продавать бумагу для них? С орлом царским, по копейке за лист? Софья подсказала, когда они с братом друг другу письма писали.

Точнее сначала они писали — ради смеха, потом Софья сказала — вот бы специальная бумага была, царская, с орлом, а потом между делом обмолвилась — на ней бы челобитные все и писали. А казна б ее продавала и тем дела поправила. Слово там, слово тут — царевич Алексей и был свято уверен, что он это сам придумал.

А его отец это оценил — и высоко. Ребенку — седьмой год, а он о таком думает… неужто смилостивился господь за все его страдания — и станет Алешенька гордостью земли русской, православной?

Господи, не для себя прошу, за сына своего…

Молитвенный порыв бросает царя на колени перед иконами.

Горит лампадка перед киотом, сладко пахнет ладаном, катятся по щекам полного русоволосого человека медленные слезы…

Иван Федорович Стрешнев тоже не спал. Он прикидывал свои выгоды. А в последнее время надо было этим озаботиться, ой как надо.

Иван Федорович приходился двоюродным братом царице Евдокии Лукьяновне. Но ушла царица — и забыли о его семействе. Место близ трона заняли Милославские. Иван Милославский — хитрый, злобный, хищный, оттирал от царя всех, кто мог как‑то повлиять или конкурировать с ним за царские милости. А и то…

Бог шельму метит.

Уже единожды он едва уберегся во время бунта, хотели, было, стрельцы и его убить. А Бориска Морозов и того паче… царь за него народ просил, чтобы не разодрали дядьку в клочья…

Ворье проклятое.

А у него семьи нет, детей нет, не для себя старается — для государства, да только не ценит этого царь — батюшка.

Или… ценит, только не так, как хочется ему?

Ведь близость к наследнику — она многое дает. Как‑никак будущий царь. Сумеет Иван ему угодить — сумеет и в милость войти. А ведь не стар он еще, может и послужить, и пожить… почему нет?

И никто за ними в Дьяковское не потащится — побоятся место близ царя утерять. И выскочки Милославские, и Морозов, и…

Боярин потер ладони — и тоже степенно направился к образам — помолиться. Пусть даст господь ему удачи…

Часть 2

— А ну, прибавь! Васька, давай, не раскисай, я все вижу!!!

Голос казака словно плетью прибавил прыти. Васька рванулся, повис на канате, подтянулся к узлу, к следующему, перелез через стену, упираясь ногами, спрыгнул с другой стороны, больно ушибив пятки — и рванулся напрямик по бревну. Босые ноги держали цепко, не позволяя упасть в грязную лужу.

— Есть!

Казак посмотрел на песочные часы.

— Уложился.