Галина Ли - И был вечер Страница 30

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с подступившими слезами.

Жалко же, черт возьми, саму себя!

— Настя, поешь, — раздался у самого уха голосок Зигфрида.

— Спасибо, не хочу, — отказалась от угощения. Мне и вправду не хотелось. Ни есть, ни думать, ни жить.

Кобальт недовольно посопел, видно не понравилась ему апатия, и неожиданно рявкнул, — А ну сядь, когда с тобой взрослые разговаривают.

Я очумело вскочила, стукнувшись второй раз о твердый потолок, взвыла от боли, и прошипела несколько ругательств.

— Так то лучше, — подобрел кобольд, — Держи.

И вручил мне пресную лепешку и эльфийские орехи. Потом горный дух осмотрел мои кровящие, сине-красные колени, покачал головой и подбодрил, — Потерпи еще немного, потом будет легче.

Шутник.

В ответ даже скептически хмыкнуть не получилось.

Но, не смотря на мое недоверие, кобольд оказался прав, вскоре горизонтальный ход закончился и начался переход на другой ярус. Малыши шли узкими тропами, на которых у взрослого человека получилось бы уместить разве что стопу, поэтому следовать приходилось в распоре по трещине, упираясь одной ногой на дорожку, а второй в противоположную стену.

Наконец то я смогла выпрямиться! И хотя такой способ передвижения грозил падением с высоты эдак метров в пятнадцать, отсутствие страховки пока не пугало. Под землей, особенно если пришлось спуститься по большому колодцу, расстояния искажаются и порой страх почти пропадает. Что значат, каких то жалких пятнадцать метров в сравнении с семьюдесятью?

Да ничего, спустится — раз плюнуть, да и подняться тоже. И забываешь, что такой «маленький» колодец как никак стандартная пятиэтажка, и падать ничуть не мягче, чем на поверхности и столь же опасно.

Почему так получается? Да бог его знает, мне кажется из-за того, что вокруг темно и видимость только в радиусе освещения налобника.

Правда сейчас путь озарял эльфийский огонь, но он все равно не намного сильнее, до дна не достает. А если даже достает, я смотреть не стану. К чему пугаться лишний раз.

Следующий вертикальный шкуродер, который кобольды называли «ущельем» оказался невероятно узким, с выступающими острыми краями которые совершенно безжалостно отнеслись к моей одежде.

Интересно, когда я доберусь до ребят, что на мне останется? Кроме ссадин и синяков, естественно. Эх, и с какой дури я бросила свой капроновый комбинезон по пути к эльфам? Да чего уж тут охать, итак понятно, что сглупила.

Представляю, на что я теперь похожа… Последняя степень оборванства, еще чуть-чуть и нижнее белье в прорехи просвечивать начнет.

В общем, дорога бегства от эльфов оказалась не сахар, вымотала до такой степени, что мне было все равно куда идти и что делать. Имей любезные проводники преступный сговор с демонами, они легко бы завели меня прямо в их лапы, потому что я уподобилась тупой овце, слепо следующей за рогатым отродьем на мясокомбинат.

Я не соображала совершенно и только автоматически считала шаги, постоянно сбиваясь, где-то в районе двадцатого.

А вот потом горные духи все-таки нашли, чем удивить.

Когда мы еще раз спустились по похожим один на другой шкуродерам, то оказались в довольно широкой и высокой (еще метра полтора над головой) галерее. Проникнуть в нее получилось только после того, как Зигфрид скороговоркой произнес заклинание, и камень словно истаял на глазах. Такую шутку предводитель кобольдов проделывал за время нашего пути раза три.

В галерее нас встретило первое свидетельство чудес прогресса крошечного народца, которое заставило меня очнуться и выйти из сомнамбулического состояния: проход вывел к настоящим железным рельсам, уложенным на каменные сваи. Притом железо блестело, следовательно, регулярно использовалось по назначению.

Вот тебе и волшебный народец! Может у них и метро имеется? А с другой стороны, при их стремлении к рытью нор и проходов глупо тонны породы таскать вручную.

— Теперь поедем, — довольно пригладил бороду Зигфрид. Мой неподдельный восторг и удивление доставили ему море удовольствия.

— А в чем, поедем? — поинтересовалась я, озираясь в поиске подходящего средства передвижения.

Почему-то рисовалась дрезина, как в мультфильме про чебурашку. Хотя слабо представлялось, как у меня получится втиснуться в тележку, рассчитанную на кобольдов. Разве оседлать ее, как трехколесный детский велосипед.

— Не боись, есть способ, — ухмыльнулся Зигфрид, отдал команду одному из товарищей и тот скрылся во мраке бокового коридора.

— Ты пока отдохни, — великодушно предложил кобольд.

Да уж, легко сказать — отдохни, а на чем?

Я немного потыркалась во все стороны по залу и нашла довольно чистый деревянный настил, вероятно предназначенный для складирования особо ценных грузов, на который тут же завалилась спать, больше ни на что сил не осталось. Полноценного отдыха, правда тоже не получилось: периодически забывалась и задевала своими «ранеными» конечностями за твердую постель, просыпаясь от боли, да и жестковато было, после стольких то дней на эльфийской перинке. Наконец, усталость взяла свое, и я отключилась, на секунду, потому что стоило мне заснуть, как почти у самого уха принялись галдеть.

— Ты хорошо думаешь что делаешь, братец?

Голос, запальчиво произнесший эту фразу, был звонкий как капель и явно принадлежал женщине.

— Не боись!

Ага, коронное словечко Зигфрида, а потом тихое невнятное бормотание, в котором слова слились в плотный монолит, и разобрать о чем шла речь просто невозможно.

— Как знаешь, — снова женщина, теперь уже грустно.

А потом меня заставили проснуться, бесцеремонно тряхнув плечо.

Глаза послушно открылись, но вот мозг работать отказался, и минуты три я тупо пыталась сообразить, чего от меня хотят, и вяло наблюдала, как на раны накладывается мазь и повязка.

Аромат, схожий по вонючести только мазью Вишневского, в конце концов, добрался до обоняния, придал мыслям ясность не хуже кофеина, и удалось рассмотреть сестру милосердия в лице миловидной маленькой, кругленькой как эльфийская булочка с сыром, женщины-кобольда. Это она бинтовала мое колено, и, не смотря на неприятное амбре, рана почти сразу перестала дергаться и ныть.

Святая женщина, еще бы подушку принесла, ей вообще бы цены не было.

А вот Зигфрид — злодей. Вынудил таки меня подняться и тащиться обратно к платформе, да еще с такой скоростью, словно мы на поезд опаздывали.

А может, и опаздывали, раз на платформе обнаружился самый настоящий вагон. Большой, я могла в нем поместиться, почти не наклоняясь. И длиной метра в три или в четыре. Вполне на первый взгляд комфортный, во всяком случае выглядит намного привлекательней изделий отечественного вагоностроения: лакированный, блестящий, ярко красного цвета, с начищенными медными ручками, правда окон нет, только на дверях имеются стекла, аккуратно нарезанные ромбиками и вставленные в свинцовую оправу.