Саймон Браун - Государь Страница 30

– Ты привык к четтской армии. – Коригана усмехнулась. – А у нас теперь и пехота Салокана.

– Притом деморализованная пехота. Слишком часто ее били в этом году, чтобы сохранилось хоть какое-то рвение.

– Победа это исправит.

– Тогда давай надеяться, что мы им ее подарим.

Коригана изучила взглядом лицо Линана. Она увидела морщины беспокойства, залегшие в уголках его рта и глаз, глубокие складки, казалось, навсегда избороздившие лоб. Кампания в Хаксусе была стремительной, жестокой, но Коригана и не представляла, сколько сил она отняла у него. Королева хотела наклониться и поцеловать его, но сделать это на глазах армии значило поставить его в неловкое положение.

– Ты одержишь свою победу, любовь моя, – прошептала она.

– На этот раз да. Я не позволю Гренде-Лир дважды разбить меня. – Он повернулся к ней и чуть улыбнулся. – Нисколько не сомневаюсь в этом.

Коригана увидела, что это правда, и ощутила укол страха. С той ночи, когда они занимались любовью, она надеялась, что ей удалось что-то узнать о нем. Но при ясном свете дня она понимала, что надежда эта бесплодна. Он был чем-то новым в ее опыте – воином и одновременно невинным мальчиком, и она не представляла, как это понять. В ярости, когда он становился больше чем человеком – или, может быть, меньше, чем человеком, – Линан просто ужасал, и все же в остальное время он казался малышом, почти ребенком – но отягощенным непосильным бременем. Он не хотел сражаться, но только битва раскрепощала его; вся беда в том, что Коригана сомневалась, сможет ли когда-нибудь полюбить Линана, сметающего все на своем пути, Линана, которого невозможно даже ранить, того, кто упивался резней. И все же именно эти качества привязывали к нему тех, кто следовал за ним. Воины-четты считали Линана чуть ли не богом. Если понадобится, они пойдут за ним на верную смерть, притом охотно. И Коригана знала: если это пойдет на пользу его делу, он не колеблясь пошлет их на верную смерть.

«В этом наше отличие», – сказала она себе, молясь, чтобы это было правдой.

Фарбен сделал вид, будто не заметил, что Чариона и Гален вышли из ее опочивальни вместе, быстро застегивая пояса с мечами и натягивая через голову длинные кольчуги. Собственно, он надеялся, что любовник может улучшить печально известный вспыльчивый нрав королевы.

– Два сигнальных огня? – отрывисто потребовала она ответа. Ну, возможно, это СО ВРЕМЕНЕМ улучшит ее нрав.

– Да, ваше величество.

– Только два?

Фарбен вздохнул. Сколькими способами она собирается задать этот вопрос?

– Да, ваше величество.

Чариона и Гален переглянулись.

– Это означает, что разведчики четтов сильно опережают свою армию, – сделал вывод Гален. – Только так они могли внезапно захватить столько сторожевых постов.

– Возможно, нам повезло, что мы вообще получили предупреждение.

– Я немедля отправлюсь туда с подразделением рыцарей. Посмотрим, не удастся ли нам определить, в каком направлении они наступают.

– Нет, – отрезала Чариона.

Фарбен заметил, как на лице Галена промелькнуло раздражение. О, замечательно. У них обоих нрав как у больших медведей в течке. Только этого двору и не хватало.

– Но нам же надо узнать, какие намерения у Линана, – настаивал Гален.

– Ты думаешь как командир полевой армии, а не армии города, готовящегося к осаде. Мы и так знаем, какие намерения у Линана. Он идет прямо на нас. И нам известно, как быстро может передвигаться армия четтов. Если они не будут здесь к вечеру, то уж к завтрашнему дню прибудут наверняка. Что еще ты сможешь узнать, отправившись со своими рыцарями на север от города? Я имею в виду, помимо того, какое ощущение бывает у проткнутого четтской стрелой.

Гален открыл было рот, собираясь ответить, но мозг у него работал быстрей языка, и он снова закрыл его. Это Фарбен тоже заметил, и решил, что у этого кендрийского аристократа – равно как и у Чарионы, – возможно, все-таки есть какие-то компенсирующие черты.

– Собери своих рыцарей вместе и не пускай их на стены. Я не хочу, чтобы они были привязаны к обороне; для этого у меня есть уйма пехоты. А мне нужны войска для вылазки.

Гален мрачно улыбнулся.

– Это подойдет нам больше всего, – признал он. – А чем собираетесь заняться вы?

– Мое место – с моим народом. Ты сможешь найти меня на стенах.

Они на мгновение остановились, обменявшись взглядом, который Фарбен мог истолковывать, как ему хотелось, и разошлись в разные стороны. Фарбен последовал за Чарионой, сосредоточившись в ожидании инструкций, которые обязательно последуют.

– Во-первых, все мои командиры должны встретиться со мной у главных ворот. Во-вторых, все способные держать оружие должны взять его из арсенала, в том числе и легкораненые. В-третьих, отправь в Кендру почтового голубя. Сообщи им, что через день нас осадят. Спроси у них, не подходит ли к нам на выручку армия. Какие угодно войска. И как насчет Джеса Прадо и его наемников? Где они?

– Да, ваше величество.

Они вышли из дворца и зашагали по центральному проспекту города к главным воротам.

– Ты все еще следуешь за мной, Фарбен?

– На случай, если у вас есть еще какие-то указания, – принялся оправдываться он.

– У меня больше нет указаний, – сказала она. – Пока.

Основная часть сил Линана прибыла под стены Даависа, когда уже почти стемнело. Следуя недвусмысленным указаниям не штурмовать город, четтские знамена держались за пределами досягаемости луков. Когда вскоре после наступления ночи прибыл и Линан, он выслушал доклады командиров знамен и разведчиков, а затем решил проехаться и лично осмотреть городские стены.

– Но ведь темно же, – указал один из офицеров.

– Я все увижу довольно неплохо, – натянуто улыбнулся Линан.

Офицер покраснел.

– Мне не следовало сомневаться…

– Не оправдывайся, – прервал его Линан. – В сомнении нет ничего плохого.

Командиры армии поклонились и вышли; в шатре остались только Коригана, Эйджер и Гудон.

– А насколько хорошо ты видишь ночью? – спросил Эйджер.

– Почти так же хорошо, как ты днем.

– Это говорит отнюдь не о многом. – Эйджер похлопал себя по пустой глазнице.

– Думаю, ночное зрение у меня не хуже, чем у Силоны.

Упоминание имени лесной вампирши заставило всех собравшихся умолкнуть. Линан обвел внимательным взглядом их лица, замечая, что все избегают встречаться с ним взглядом, даже Коригана. Это заставило его почувствовать себя одиноким.

– Мне лучше не медлить, – сказал он, направляясь к лошади.

– Составить тебе компанию? – спросила Коригана.

Линан поднялся в седло и посмотрел с его высоты на маленькую группу своих друзей. В их глазах он увидел любовь и в свою очередь почувствовал прилив любви к ним всем – и гнетущий страх, что ему не удастся защитить их от беды. «Я испытываю к ним отцовские чувства», – подумал Линан, забывая, что он самый младший из всей четверки.