Александр Бушков - Завороженные Страница 30

— Я и забыл предупредить… Не удивляйтесь, когда посмотрите им в глаза.

— А что такое? — спросил Маевский.

— Увидите, — кратко ответил полковник. — Главное, не показывайте удивления.

— Так точно, — пожал плечами штабс-капитан, уставясь на всадников с живейшим интересом. — Ну, как хохлы наши разлюбезные говорят, побачим трошки, що це за амазонка…

— Отнеситесь к ней предельно серьезно. Девица умная…

— Я помню, господин полковник…

Всадники натянули поводья в паре шагов от них. С высокого каракового коня ловко спрыгнула девушка с разметавшимися по плечам черными волосами, старательно и мастерски завитыми. Одежда на ней ничем от мужской не отличалась: те же шаровары в сине-желто-красную полоску, черный камзол, расшитый золотыми узорами, белоснежная рубаха с вышивкой, массивное ожерелье на груди, аршинный кинжал в простых ножнах. Интересно, одежда здесь не разделяется на мужскую и женскую, или эта особа, олицетворение здешней эмансипации, разгуливает в мужском платье?

Второй всадник ничего особенно интересного из себя не представлял: одетый немного скромнее, без вышивок и золотых заклепок на голенищах сапог, он вдобавок щеголял в черном головном уборе — нечто вроде черного берета с высоким околышем. Ага, к благородному дворянству отношения, стало быть, не имеет… Небрежно бросив поводья спутнику, девушка подошла к ним, подняла правую руку с растопыренной ладонью на уровень плеча и звонко воскликнула:

— Да убережет вас небо от ярости Великого Змея!

Поручик с Маевским озадаченно промолчали, совершенно не представляя, что тут отвечать и следует ли отвечать вообще. Полковник же, гораздо больше знавший о местных обычаях, без запинки ответил:

— И вам того же от всей души, дареттина Элвиг.

Она опустила руку и уже не столь патетическим тоном произнесла:

— Простите за опоздание, дарет Петр. Неотложные обстоятельства, знаете ли… Господа?

— Позвольте представить, — церемонно сказал Стахеев. — Дарет Кирилл, дарет Аркадий, дареттина Элвиг, наш гостеприимный хозяин и проводник.

Поручик едва удержался от нервного смешка: настолько будничной была эта сцена представления, словно они оказались в какой-нибудь петербургской гостиной. «Они же тридцать тысяч лет как мертвые, — подумал он смятенно, — их нет, они призраки, нежить… но вот же они, реальные и плотские, вполне живые…»

Девушка рассмеялась:

— Ну наконец-то появился хоть один человек с нормальным мужским именем… Рада приветствовать, господа.

Полковник торопливо пояснил:

— Дареттина Элвиг изволит шутить. Здесь женские имена оканчиваются строго на согласную букву, а мужские, как легко догадаться, непременно на гласную…

— Ну разумеется, это невинная шутка, господа, — сказала девушка примирительно. — Я не собираюсь никого обидеть. Везде свои обычаи… Дарет Аркади…

Она смотрела поручику в глаза с непринужденностью юной особы, привыкшей к вольности в обращении. Будучи предупрежденным, Савельев тем не менее испытал нешуточное удивление, как любой бы на его месте.

Она оказалась чертовски красива: правильные черты лица, выдававшие породу, тонкий прямой носик, розовые губки безукоризненного рисунка, большие глаза, зеленовато-синие…

Вот только зрачок оказался не круглым, как положено, а вертикально-узким, словно у змеи либо кошки…

Через ее плечо поручик бросил взгляд на верхового в черном берете, так и сидевшего в седле с предупредительно скучной физиономией человека подчиненного, обязанного лишь выслушивать приказы и старательно их исполнять. И у него точно такой же зрачок… Ну, в итоге, ничего страшного или отвратительного, надо только быстрее к этому привыкнуть… Если не считать этой удивительной детали, она чертовски красива и ничем не отличается от обыкновенного человека…

— Как добрались? А это что у вас за штука?

— Добрались нормально, — сказал полковник. — Если не считать, что по дороге наткнулись на кентавров, нападавших на мамонта с этими вот штуками…

— Позвольте взглянуть… — девушка бесцеремонно забрала у него оружие. — Любопытно…

— Прошу вас, осторожнее!

— Не беспокойтесь, дарет Петр, — сказала девушка, сузив глаза. — Я прекрасно знаю, как обращаться с любым оружием. Чуточку непривычный вид, но, в общих чертах. Молнии были зеленые, алые или синие?

— Зеленые, — сказал полковник. — Недавно при мне упоминалось, что кентавры — племя довольно примитивное и пользуются лишь нехитрым дикарским оружием вроде копий, луков и дубин. Меж тем эта штука мало напоминает дикарское оружие…

— Ну еще бы… — протянула Элвиг, нахмурясь, — одна из разновидностей полицейского шторка… Молнии ведь били на небольшое расстояние?

— Да, примерно три-четыре конских корпуса.

— Вот именно. Полицейское оружие, не столь дальнобойное, как военные образцы, и ему совершенно неоткуда взяться у диких кентавров… Это страшно интересно, дарет Петр, об этом следует немедленно доложить… Ну что же, отправляемся? Мне поручено вас поселить в императорском дворце.

— Но…

— Это не обсуждается, дарет Петр, — непререкаемым тоном сказала девушка. — Это повеление его величества, а потому дискуссии неуместны. Его величество крайне озабочен исчезновением двух ваших людей и повелел обеспечить вам полную безопасность, насколько это возможно. Или вы все-таки считаете, что в их пропаже виноваты мы?

Она смотрела на полковника наивно и невинно, словно глупенькая гимназистка, — но поручик уже пришел к выводу, что за смазливым личиком и в самом деле кроется незаурядный ум.

— Нам это попросту не нужно, — продолжала она. — Было бы крайне глупо так поступать…

— Ну что вы, я вовсе не думаю…

— Бросьте, — сказала Элвиг с тонкой усмешкой. — Как опытный дипломат, вы наверняка допускаете любые варианты. Но мы здесь ни при чем, клянусь мирными небесами… Чем скорее вы это поймете, тем легче нам будет сотрудничать. Ну что же, в седла, господа? Ах, простите, минуту…

Глядя поручику в глаза с загадочной усмешкой, она подняла руку к лацкану своего богатого камзола — на запястье у нее висела плетка с чеканной рукоятью великолепной работы, — двумя пальцами взялась за золотую брошь в виде золотого цветка совершенно неизвестной поручику разновидности, легонько потянула, и брошь сразу отделилась от черной материи. Оказалось, она пришпилена на длинной игле. Тем же непринужденным движением Элвиг приколола цветок к отвороту камзола Савельева, глядя в глаза, улыбнулась лукаво, непонятно и развернулась на каблуках, воскликнув: